ОЛЬГА ФЕДОРОВНА

Предчувствия меня не обманули. Дождался-таки новых неприятностей от этой занозы Нинки Звягинцевой. Все началось с того, что Ольга Федоровна решила силами класса поставить пьесу. А во всем, что касается художественной самодеятельности, Звягинцева первая заводила. Она хорошо играет на музыкальных инструментах, поет и прочее. В общем, без нее ни шагу. Для меня тоже выбрали какую-то роль. И вдруг Нинка заартачилась:

— Не хочу, чтоб Нартиков участвовал. Ему медведь на ухо наступил.

Откуда она это взяла? Но я не вмешивался. Стоял в сторонке и молчал. Ольга Федоровна начала уговаривать Нинку: мол, у меня небольшая роль и совсем немузыкальная.

— Все равно. Или я — или он.

Ах так, думаю. Повернулся и ушел. А Нинка тоже фыркнула и вслед за мной убежала. В общем, все расстроилось. После мне Борька рассказывал, что Надежда Михайловна, которую, как руководителя внеклассной работы, Ольга Федоровна попросила быть главным режиссером, предупредила:

— Пока не научите их уважать искусство, ни о каком спектакле не может быть и речи.

Интересно, если это и обо мне сказано, то совсем даже напрасно. Искусство я уважаю и вовсе ничего такого не сделал. А за Нинку Звягинцеву отвечать не собираюсь.

Ольга Федоровна очень расстроилась и несколько дней с нами не разговаривала. Уроки она вела, а о классных делах — ни слова. Мне было жаль нашу классную руководительницу. Человек она, кажется, хороший, и нам желает добра. А получается одно расстройство. И дело было вовсе не в моей роли, а в том, что всю декорацию к спектаклю должен был рисовать я. Мне и роль-то предложили только для того, чтобы как-то заинтересовать.

И вот теперь Ольге Федоровне надо было искать какой-то другой выход. В классе ее многие называли сокращенно Ольгф. Даже в глаза. Получалось естественно, будто человек торопится и некоторые буквы недоговаривает. А после этого случая даже самые заядлые шалуны стали произносить полностью и четко: Ольга Федоровна.

Прошла неделя. Во вторник, я точно помню, разыскивает меня на перемене Родин и во все горло кричит:

— Нарт, тебя Ольгф ищет. Беги скорей.

Классную я встретил у дверей учительской. Она была очень серьезна. Я специально посмотрел на ее лицо. И за время нашего разговора она ни разу не улыбнулась.

— Сережа, — сказала она. — Ты знаешь, где я живу?

— Знаю, Ольгф… е… о… а…

Я проглотил последние буквы. Получились какие-то пузыри.

— Будь добр, приди ко мне сразу после уроков.

— Хорошо, Ольгф…

— И возьми с собой краски, кисточки, а также картон и бумагу для декораций.

— Хорошо, Ольгф…

Ольга Федоровна жила с мужем и двумя ребятишками в большом многоэтажном доме. Дом был очень благоустроенным, с двумя лифтами в каждом подъезде, с широкими и просторными лоджиями. А во дворе — тенистые деревья, две или три клумбы с цветами. И так чистенько кругом, уютно. Девчонки, провожая после уроков учительницу, каждый раз завидовали, что она живет в таком красивом, ухоженном доме.

Поднявшись на лифте на пятый этаж, я позвонил. Дверь мне открыли два рыженьких курносеньких мальчугана и, перебивая и оттирая друг друга, стали интересоваться, кто я и откуда.

— А, Сережа Нартиков, — сказал наконец тот, что был постарше. — Мама говорила. Проходи.

Я сложил в коридоре свои свертки и коробки, и мы познакомились.

— Кадя, — сказал старший из мальчиков, протягивая руку.

— Кодя, — повторил второй и тоже протянул руку.

Но вскоре выяснилось, что имена у них были разные и они, знакомясь со мной, вовсе не повторяли друг друга. Одного звали Аркашей, а другого Костей. А по-домашнему выходило: Кадя и Кодя.

Ребята быстро поняли, зачем я пришел к ним, и вскоре свертки были развязаны, коробки раскрыты, по коридору разложены листы бумаги и краски. Кадя побежал на кухню за водой. А Кодя уже малевал что-то, поплевывая на кисточку и спрашивая у меня, какого цвета грива у льва.

От полного хаоса спасла свою квартиру сама Ольга Федоровна. По щелчку дверного замка мальчишки догадались, кто идет, и бросились к матери навстречу, каждый стараясь поспеть первым. Их радостное настроение быстро сменилось на минорное. Видимо, они уже по опыту знали, что сейчас мама станет упрекать их за то, что они поленились и не приготовили себе обед, хотя не такое уж трудное дело разогреть готовые блюда. Но Ольга Федоровна ничего такого не сказала, а быстро прошла в кухню и поставила на газовую плиту кастрюлю с супом и сковородку с картофелем и котлетами.

— Сейчас, озорники, я вас накормлю.

Она спросила, обедал ли я. Я ответил, что перекусил в буфете.

— Тогда, — сказала Ольга Федоровна, — вот тебе комната. Располагайся поудобнее и рисуй декорации.

— Ольга Федоровна! — взмолился я.

— Ну что? Что Ольга Федоровна? Тридцать пять лет Ольга Федоровна. У меня нет другого выхода. С матерью твоей я договорилась. Не срывать же спектакль? Или посоветуешь ждать, пока вы закончите в любовь играть?

Она была утомлена. Это я понимал. Но только зачем она так: про любовь? Какая любовь? У нас с Ниной пока только ненависть. А если это про Борю с Тамарой, так они просто дружат. Я точно знаю. Боря мне говорил. Они и не поцеловались ни разу.

Правда, Светка что-то мне говорила такое про Нину. Мол, ты ей нравишься, вот она и показывает характер. Но я не придал ее словам значения. Поэтому и сейчас спорить с классной руководительницей не стал. Разложил краски, бумагу и не спеша принялся за работу.

Кадя и Кодя сперва заглядывали ко мне в дверь. Но потом Ольга Федоровна увела их в другую комнату и усадила за уроки. В квартире наступила блаженная тишина. Дверь во вторую комнату оставалась приоткрытой, и я видел, когда бегал в кухню за водой, всех троих. Кадя и Кодя сидели за письменным столом напротив друг друга. Ольга Федоровна примостилась сбоку. С одной стороны у нее лежала пачка наших непроверенных тетрадок. На другую сторону она клала уже просмотренные тетради. Эта пачка была совсем маленькая. Проверяя наши работы, Ольга Федоровна успевала следить за мальчишками, чтобы они не отвлекались и не шалили.

Когда пачечки тетрадей, лежавшие на столе, сравнялись, пришел Николай Ильич — муж Ольги Федоровны. Мальчишки, конечно, тотчас же бросили свое занятие. Ушла на кухню и Ольга Федоровна. Вскоре она пригласила меня чай пить.

Мы сидели за большим кухонным столом, пили горячий чай с вареньем, и Ольга Федоровна рассказывала мужу о своих школьных неурядицах.

— Прямо ума не приложу, — говорила она, — что случилось с классом? Взять Нину. Ты ее знаешь, Звягинцева. Спокойная, уравновешенная девочка. А тут словно ее динамитом начинили. Взрывается, едва к ней подойдет вот наш сегодняшний гость, Сережа Нартиков, — и она показала на меня.

Пришлось возразить:

— Я же ее пальцем не тронул.

— Да, не тронул, — согласилась Ольга Федоровна. — Знаю. А тебе известно, что наши девчата мальчишек из нашего же класса колотят? А те молчат. И сдачи не дают. Терпят.

Это она говорила правду. Я сам видел. Светка ударила одного из «братьев Федоровых». Ну, думаем, конец света. Их же вся школа боится. А тут ничего. Сел на подоконник, чуть не плачет, щека красная. Увидела его завуч, подошла. Спрашивает: «Что случилось?» Молчит. Улыбается. А губы дрожат. Вот-вот из глаз слезы брызнут. Мальчишки подсказали, что Света его ударила. «За что?» — «А чтоб не обзывался». — «Нельзя ли яснее?» Что ответила Светка, я не слышал. Завуч нас прогнала. Потом уж молва дошла, что мальчишка ее невестой назвал за то, что она позволяет десятиклассникам провожать себя до дому. А Светка сразу в ход кулаки пустила. И пообещала: «Еще вдарю, если кто такое позволит».

Девчонок в нашем классе большинство — вот они и командуют. Недавно Светка еще номер отколола. Схватила Родина за волосы, тянет вверх и командует: «Встать, сесть! Встать, сесть!» Это до начала урока. Учительница увидела: «Еще что такое?» А она отвечает: «Пусть он на уроке не вертится. Я староста, за него отвечать обязана. А он учителей не слушает, а задачки у нас списывает. Должна я к нему меры принять?»

Ольга Федоровна рассказывает все это мужу, а я тут же сижу, слушаю. И получается, что она и мне на наш класс жалуется. А я ж новенький, ребят плохо знаю, кто чем дышит, помочь не могу.

Николай Ильич советует занять чем-нибудь девчат. Кружок кройки и шитья, например. Да и ребятам найти дополнительное дело.

— Есть у нас кружки, — отвечает Ольга Федоровна. — Да видишь, что с драматическим получилось. Прямо комедия какая-то.

Я решаюсь высказать свое предложение, родившееся тут же, за столом:

— Надо из мальчишек отдельные звенья создать. Тогда девчата над ними меньше власти иметь будут.

Ольга Федоровна с сочувствием посмотрела на меня:

— Заработался ты, Сережа. Беги домой.

Я собираю краски, бумагу. Обещаю:

— Я завтра после уроков все дома доделаю. Обязательно доделаю.

Ольга Федоровна согласно кивает головой. Ее ждут еще полстопки наших тетрадей.

Через неделю в нашей школе объявили запись в кружок по изучению автомобиля. Я подумал: не Николай ли Ильич постарался? И потащил Борьку записываться.