Звонок в дверь разбудил Майкла Андерсена в десятом часу дня. Открыв глаза и оглядевшись по сторонам, он убедился, что спит, сидя в кресле, с пустым бокалам на коленях. Звонок снова выдал тревожную, так раздражавшую в свое время Мари, трель. Майкл все собирался сменить его, но за суетой повседневных дел так и не успел. Он нехотя поднялся, машинальным жестом нахлобучил на голову бейсболку и пошел в прихожую. На крыльце стоял среднего роста седовласый мужчина с приятным, располагающим лицом.

— Вы Майкл Андерсен? — спросил незнакомец.

— Да, я.

— Меня зовут Джон Марч, я к вам по объявлению.

— По какому объявлению?

— Как по какому? Мы же вчера разговаривали с вами по телефону. Вы разве не продаете самолет?

— Ах это! Да. Продаю. Просто за последнее время я много чего продавал, — пьяным жестом он крутанул в воздухе руками, — уже все перепуталось в голове.

"Еще бы, судя по перегару ты пьешь не меньше трех дней", — подумал Марч.

— Сейчас, я оденусь, — Майкл снова сделал неопределенный жест руками и машинально почесал окладистую, сильно запущенную бороду. — В дом не приглашаю, там такой бардак, жена уехала два месяца назад. Вы на машине?

— Да.

— Тогда я не буду брать свою. Она что-то стала барахлить, а заняться мотором мне все некогда.

"Проще было бы отдать в автосервис", — снова подумал Марч, но уже идя к калитке, он увидел эту машину в приоткрытом гараже. Похоже, что этот «Форд» восьмидесятого года выпуска не взялась бы ремонтировать ни одна фирма.

Одеться для Андерсена было делом крайне простым. К джинсам и ковбойке навыпуск прибавились кроссовки и сумочка с документами. По привычке Марч начал размышлять, кто по профессии этот человек. Рослая, мощная фигура, судя по лицу лет пятьдесят, походка слегка косолапая, тяжелая.

"Похож на отставного моряка или военного, а может бывший грузчик или водитель дальнобойщик. Одним словом, работяга-парень", — решил ранний гость.

— Вы кто по профессии? — спросил он Андерсена уже по дороге.

— Последние пятнадцать лет шоферил, дальнобойщик. Но сейчас времена трудные, бензин подорожал и упал спрос на перевозки. Так что три месяца я безработный.

— Поэтому и хотите продать самолет?

— Не только. Много всего.

До конца он раскрываться не стал, да уже и подъехали к аэродрому. Взяв ключи у охранников, Майкл повел Марча к ангарам. В одном из них стоял его самолет, двухмоторная «Цессна» 425 «Корсар». Судя по слою пыли на крыльях, Андерсен давно уже не поднимался в воздух.

— Я взял ее восемнадцать лет назад, как только уволился из ВВС. Самолет шестиместный, триста миль в час, потолок три тысячи триста футов. Два движка по четыреста лошадиных сил…

— А грузоподъемность? — прервал его Марч.

— Полторы тонны. Первое время летал почти каждый день, теперь вот стоит на приколе. Бензин дорогой, цены на самолеты упали, так что стоит она теперь дешевле детского самоката.

— Но сможет подняться в воздух?

— Конечно.

Они вытолкали самолет из ангара, только здесь, на свету, Марч рассмотрел его во всех деталях. Внешне «Цессна» смотрелась как новая, двухмоторный моноплан темно-синего цвета, с белой надписью на борту "Малышка Мэри". Вызвав топливозаправщик, они залили в баки керосин и через полчаса поднялись в воздух. Пилотировал Андерсен легко и уверенно, сама фигура его при этом казалась расслабленной, лицо спокойным и даже счастливым.

— Вы летали на истребителях? — спросил Марч.

— Нет, на вертолетах. Воздушная кавалерия. Мой борт последним покинул Сайгон.

Марч не поверил своим ушам.

— Сколько же вам лет?

— Шестьдесят два, — ответил Андерсен и предложил: — Проверите управление?

— Да, неплохо бы было.

— Берите штурвал.

Занимая место пилота, Марч смущенно пояснил хозяину самолета:

— Я только начинающий пилот, месяц назад получил права и водил только одномоторные самолеты.

Осторожно погоняв "Малышку Мэри" по квадрату, Марч вернул штурвал хозяину.

— Садитесь сами.

Уже на земле Андерсен спросил:

— Ну что, вы берете машину?

— Да, она вполне устраивает меня. Как вы хотите получить деньги, на счет или наличными?

Андерсен поднял брови.

— Наличными? Вы это серьезно?

— А почему бы нет? Если мы не станем оформлять сделку, вы получите еще десять тысяч.

— Но как вы тогда на нем будете летать?

— Честно говоря, мне самолет нужен только для одного вылета. Это такой трюк для съемок рекламы. После него от "Малышки Мэри" вряд ли что останется. Если вы перегоните самолет на побережье, я добавлю еще пятерку. Как вам такое предложение?

— Да вы просто благодетель! Главное, что мне не придется платить со всего это налоги.

— И это тоже. Он должен быть в Ричмонде не позднее второго июля.

— Это восточное побережье, недалеко от Норфолка? — уточнил Андерсен.

— Да.

— Хорошо, тридцатого я буду там.

Через неделю, в одном из мотелей в окрестностях Ричмонда состоялся откровенный разговор двух собеседников. Андерсен заметил, что его «благодетель» Марч выглядит чересчур озабоченным. Временами он просто психовал, от него попахивало виски. За последние два дня они в нанятом ангаре перекрасили «Цессну» в канареечно-желтый цвет, по указанию Марча Андерсен срубил с моторов все цифры номера и вообще постарался ликвидировать какие-либо следы для идентификации "Крошки Мэри". За все это Марч платил по особому тарифу. Он заметил, что бывший пилот все чаще делал в работе перерывы, иногда глотал какие-то большие таблетки. По ночам во сне Андерсен мучительно и долго стонал, потом просыпался и начинал искать все тот же пенальчик с лекарствами.

И вот теперь, вечером, в мотеле за виски Марч спросил Андерсена:

— Скажи, Майкл, зачем тебе нужны эти деньги? Я понял, что ты продал все — дом, машины, теперь вот самолет.

В ответ тот вздохнул:

— Дом я продать не смог, я еще не выплатил за него ссуду. Если бы я взял его хотя на год раньше, это решило бы все мои проблемы.

Пилот вытащил из кармана неизменной ковбойки фотографию и протянул ее Марчу.

— Хреново жениться в пятьдесят лет, особенно если до этого живешь, не задумываясь о будущем. Ей было всего пятнадцать, когда я ее встретил. Это случилось в Канаде, мой грузовик сдох, проклятые горы не давали работать мобильнику, пришлось идти на ближайшую ферму и искать телефон. Первой, кого я встретил там, была Мэри. Ее бабка была чистокровная индейская скво, от нее девочке достались черные глаза. Маленькая, щупленькая. Я и не думал, что смогу так сильно втюриться. Для меня любовь всегда означало одно — секс с какой-нибудь длинноногой телкой. А это было… словно в сердце пальнули из ружья двенадцатого калибра. Два года я ждал, когда она подрастет, пока привыкнет ко мне. Облюбовал недалеко от фермы ровную площадку и прилетал к ней регулярно, раз в месяц. Тогда и переименовал свою птичку в "Малышку Мэри". Родители были не против, такие же работяги, как и я, в семье еще трое детей. Да и сама Мэри унаследовала кровь своих предков, ее не смущала разница в возрасте. Так что с женитьбой проблем не было. Через год родилась девчонка, все было так хорошо. А потом…

Он снял бейсболку, провел рукой по налысо выбритой голове.

— А потом словно все силы ада ополчились на меня. Дважды попал в аварию, лишился грузовика. Пришлось арендовать у одного типа бензовоз. Неожиданно почувствовал себя плохо, оказалось — рак желудка. Хватились вовремя, сделали химиотерапию, пять лет я прожил, забыв об этом. Медики грешили на дефолианты, которыми мы в свое время щедро посыпали вьетнамские джунгли. Но в этом году все повторилось. Я успел сделать только два сеанса химиотерапии, когда заболела дочь. Очень редкая болезнь, я и выговорить ее не могу, что-то с кровью. Говорят, что это тоже последствия той химической войны, передается на генетическом уровне. Про собственное лечение пришлось забыть. Мэри сейчас с дочкой в Гонолулу, только там есть клиника, где лечат подобные болезни. Но стоит это дорого. Я продал все что мог, но не уверен, что этого хватит. Работать уже не могу, просто не пройду медкомиссию. Никто не пустит за руль тяжеловоза больного доходягу. Ежедневно звоню на Гавайи, говорю, что все хорошо, что продолжаю курс лечения. Как назло сейчас этот нефтяной кризис, все жутко подорожало, — он невесело усмехнулся. — Только самолеты и машины упали в цене.