Увидев, что снова может разгореться спор, Вадим поспешил вмешаться:

— Это скорее всего гиенодонт. К концу эоцена креодонты так распространились, что теперь зоологи делят их на собакообразных и кошкообразных. Вы заметили, какая у этого зверя голова?

Беседуя об особенностях строения древних животных, исследователи углубились в лес. ФЭОДАР трудился вовсю. По его командам тумбы срезали ранее приготовленные смолы с насекомыми. Сам кибер снимал с деревьев мягкие натеки и, перемешивая их со свежим древесным соком, готовил для биологов пасту. Тубы с этой пастой постоянно висели на поясе у Юлиуса и Вадима. Даже отходя от лагеря на несколько шагов, они умудрялись отыскивать необыкновенно интересных насекомых, ловили их и помещали в тубы. Вечером тубы опорожняли, а пасту с насекомыми раскладывали для подсушки.

Вскоре смолы набралось так много, что ученым пришлось разбиться на две группы. Ольга с роботами, обвешанными сумками, вернулась в лагерь. Вадим и Юлиус пошли дальше.

Энтомологи возвратились, когда на поляне уже синели сумерки и лишь пальмы, прощаясь с заходящим солнцем, пламенели алыми верхушками.

— Где вы бродили? — недовольно спросила Ольга. — Разве я дежурю сегодня по кухне? А ужин пришлось готовить мне.

— Понимаешь, какое дело… — начал Вадим, смущенно глянув на нее исподлобья (ведь это он должен был готовить ужин!). — Совет Исследований во времени разрешил отлов насекомых в эоцене потому, что именно в этот период и именно в этой местности по каким-то причинам происходило массовое захоронение их в смолах. А раз так…

— Не заговаривай мне зубы, — буркнула Ольга. — В чем дело?

— ФЭОДАРу был определен участок в несколько квадратных километров, на котором он должен был взрезать все хвойные деревья и привлечь к истекающей смоле всевозможных насекомых. Это он сделал. Но нам интересно было знать, что происходит за границами этого участка. Почему и как проходит захоронение насекомых там? Итак, мы нашли широкую речку, которая служит естественной границей участка, ибо ФЭОДАРу не разрешено преодолевать обширные водные пространства…

— Судя по его ржавым конечностям, он на этот запрет наплевал! — захохотал Юлиус.

— Робот не может пренебречь приказом, — наставительно заметил Вадим. — А ржавчина… — Он кинул оценивающий взгляд на порыжевшие колени ФЭОДАРа. — Смазки дали ФЭОДАРу только на три года, а он пробыл здесь девять лет. Вот и результат.

Вадим помолчал задумчиво, потом опять начал, обращаясь к Ольге:

— Так вот, мы с Юлиусом перебрались через реку. Напомню: кроме сбора насекомых перед нами поставили еще одну задачу — выяснить, почему в это время и именно здесь хвойные деревья выделяли то огромное количество смолы, которое дало неисчерпаемые залежи янтаря. Эти наблюдения можно, конечно, делать лишь на участках, не тронутых ФЭОДАРом, там, где действовали только естественные факторы. Неожиданно оказалось, что роботы побывали и за рекой…

— Да, интересно знать, насколько большой участок обработал этот чертов Федька, — заметил Юлиус, со вздохом опускаясь на траву. — Носим, носим приготовленную им смолу, а участку конца не видно.

— А чего нам гадать? Пусть ФЭОДАР укажет его границы.

Вадим развернул карту. В ответ на вопросы начальника экспедиции ФЭОДАР начал называть координаты. Сначала Вадим невозмутимо выслушивал его, но по мере того, как робот указывал все новые точки, энтомолог стал заметно нервничать. Ольга и Юлиус, побросав дела, подошли к своему руководителю и только переводили ошеломленные взгляды с робота на карту. Вскоре пройденные ФЭОДАРом участки вышли за границы Южной Скандинавии, а в конце кибер указал на пункт, который на этой карте лежал далеко в море, и объяснил:

— Дальше идти нельзя. Начинается вода, конца которой не видно.

И тут Вадим застонал.

— Неужели этот дурень взрезал деревья на сотни километров?

— Выходит так, — подтвердил это предположение Юлиус.

На поляне воцарилось гнетущее молчание. Ученые боялись смотреть друг на друга. Вадим сел на землю и, опустив подбородок на колени, уставился отсутствующим взглядом куда-то в сторону. Юлиус принялся щипать траву, а Ольга смотрела, как он складывает ее замысловатыми кучками. Вдруг Вадим поднял голову.

— Ты помнишь точное определение из учебника? — спросил он Юлиуса.

— Помню, — сразу догадавшись, о чем его спрашивают, ответил тот. «- Сукцинит (янтарь) из Прибалтики сумел образовать крупные внешние формы потому, что живица в этих лесах истекала не единичными порциями, а из одного и того же места по нескольку раз. Правда, возникает вопрос о причинах столь частых и обильных повторных истечений».

— Ну и что? — нетерпеливо спросила Ольга.

— ФЭОДАР, скажи, что ты делал, если смола под приманкой застывала, а насекомые в нее так и не попадали?

— Прима и Бис повторно вскрывали смоляной ход дерева. Если после трех-четырех вскрытий насекомые не попадали, вскрывалось другое дерево и туда переносилась ароматическая приманка.

— Ara! — скользнув по роботу потрясенным взглядом, воскликнул Вадим и уставился на Юлиуса.

— «Периодически повторяющееся обильное истечение живицы из одной и той же раны может быть вызвано какими-то особыми биологическими процессами или же внешними силами, такими, например, как случайное поранение дерева и опорожнение его смоляного кармана, удар молнии, деятельность дятлов, мелких грызунов», — закончил цитату Юлиус.

— Меня всегда смущал этот пункт, — пробормотал Вадим. — Как будто в других сосновых лесах бурь не было и деревья никто не грыз.

— То, что поранения деревьев объясняются внешним воздействием, никогда сомнений не вызывало, — подчеркнул Юлиус.

— Но что это за силы, понять было трудно, — закончил Вадим.

— Постойте, — попросила Ольга. — Вы хотите сказать, что внешние силы — это и есть действия ФЭОДАРа и тумб?

— А сама ты этого не видишь? — Юлиус повел рукой в сторону леса.

— Но что же теперь будет? — в ужасе закричала Ольга. — Это окажет воздействие на последующие эпохи!

— По-моему, уже оказало, — раздельно отчеканил Вадим. — Давайте разберемся. Предположим, залежи янтаря образовались от чрезмерного усердия ФЭОДАРа. Но янтари находили и люди древнего мира, и наши прямые предки, и мы сами. Когда мы жили в своем времени, ФЭОДАР отправился сюда и за девять лет наготовил массу смол, подавляющую часть которых мы не сможем забрать. Они останутся на деревьях и превратятся потом в тот янтарь, который люди будут находить во все века. Значит, человеческая история складывалась под влиянием этого фактора, хотя он вызван действиями из будущего.

— Но тогда получается, что не только будущее зависит от прошлого, но и прошлое от будущего, — задумчиво сказал Юлиус.

— Естественно, — оживился Вадим. — Поэтому экспедиции в прошлое ограничивают до минимума. Ведь как ни старайся, нельзя же не оставить в прошлом никаких следов. Происходит вмешательство, а оно не всегда безобидно, как в данном случае.

— Нет, все, что вы говорите, это парадокс! — замотала головой Ольга.

— Парадокс, — согласился Вадим. — И я сильно подозреваю, что наш случай останется единственным в своем роде, будет классическим примером того, как можно вмешаться в историю, не подозревая об этом. После этого программа исследований во времени сократится еще больше.

— Но, может быть, это все-таки не Феденька сотворил? — жалобно спросила Ольга. — Может, все-таки сукциноз вызывается естественными факторами?

— Может быть, — пожал плечами Вадим. — Мы постараемся это выяснить.

— Но над парадоксом вмешательства стоит основательно подумать, — решил Юлиус.

— Над парадоксом ФЭОДАРа! — поправила Ольга, с невольным уважением посмотрев на спокойно работающего кибера.