– Дилан…Твою.. – сказал он, отрываясь от моего рта и целуя вдоль линии челюсти к моему уху. – Да, Боже. Сильнее.

Я повернул голову, поцеловал его челюсть и сжал, и его бедра впечатались вперед, задевая мой член своим.

– Нравится так? – спросил я, издеваясь над ним, делая так снова, и Эйс снова оказался здесь, втираясь в мои бедра своими.

– Да. Именно так.

Я застонал от его слов и оплел одной ногой заднюю часть его мускулистого бедра. В нем была сила и мощь, когда руки у моего лица напрягались, и у меня появилось явное желание наклониться и…Ох, блять. Я выгнулся и лизнул его бицепс, и когда уткнулся носом в изгиб его руки, он сместился, чтобы обхватить ею меня, опуская меня обратно на столешницу, и выгнулся своим телом наполовину со мной. Затем Эйс потянулся между нами и накрыл мою руку, которая обхватывала нас, и мы начали двигаться вместе.

Его губы призрачно касались моих, его дыхание теплое, когда он задыхался от каждого хрипа и толчков его бедер, и я использовал ногу, которой держался за него, чтобы приподнять себя вверх и встречать каждый толчок.

Я чувствовал, как его пальцы впивались в кожу на моем плече, где он держался, и в тот момент, когда я подумал, что он обрушит свои губы на мои, Эйс вместо этого опустил голову, чтобы мы оказались щека к щеке и прошептал на мое ухо:

– Ты, Дилан Прескот, стоишь каждого скандала, о котором напишут…

Ах, черт, я уже сбился со счета, когда Эйс был таким. Когда он уничтожал клетки моего мозга, греховным образом используя мое тело, и восхитительным образом отпечатывался каждой частичкой на моей душе.

– И знаешь почему?

От его голоса, низкого и хриплого в моем ухе, не было и шанса, что слова вырвутся из моего рта. Так что вместо этого, я изогнулся и потерся всей своей длиной по каменной стене его тела, и Эйс повернул голову и оставил настойчивый поцелуй на моей щеке, прежде чем сказать:

– Потому что с тобой, я нашел себя.

Все. Эти милые слова, сорвавшиеся с губ, которые мгновение назад разрушали меня, заставили меня напрячься под ним. Затем Эйс втянул мочку моего уха между зубов и сказал:

– Кончи для меня, Дилан. На нас обоих.

Он сместился, и пока я лежал плашмя на столешнице, Эйс начал вгонять свое тело поверх меня таким образом, что я едва ли не закатил глаза до затылка. Но я бы ни за что не упустил такого вида. Его руки сжимались по обе стороны от меня, и я потянулся вниз, чтобы обхватить нас обоих кулаком, Эйс приносил трение, а я – усердие. Моя рука работала с дополнительным нажимом, а оргазм несся вниз по моему позвоночнику, и когда я почувствовал, как сжались мои яйца, а Эйс замер надо мной, мы оба пришли к впечатляющему освобождению одновременно и душой и телом.

Мы были так сильно изранены, и в тот момент чувствовалась такая свобода, что я был удивлен, что не ощутил слез в своих глазах от подобного облегчения. Даже после такой нагрузки на наши новые отношения, в конце дня, мы все равно остались одним целым.

Я никогда не понимал потребности парней нанимать себе телохранителей, пока не столкнулся со стеной папарацци, которая дожидалась снаружи главных ворот на въезде в мой район, перед рассветом в понедельник.

– Ох, твою… – сказал Дилан с места, где сидел рядом со мной в Range Rover, когда открылись ворота и вспышки, как сотни молний, поразили одновременно. Эффект был ослепляющим, и не смотря на то, что солнце еще не встало, мне пришлось взять с консоли солнцезащитные очки, чтобы иметь возможность проехать мимо них на главное шоссе. И с надеждой не сбить никого в процессе, хотя не могу сказать, что впал бы в отчаяние, произойди подобное.

Агрессивные, маленькие засранцы.

Я маневрировал машиной медленно, пока толпа выкрикивала нам вопросы, и все о чем я мог думать: «Зачем им все это?» Неужели, они верят, что я опущу свое окно и отвечу им? Впустую потрачу воздух.

Краем глаза, я видел, как Дилан натягивал пониже свою кепку на лицо, и ощутил укол вины. Я не стал бы винить его совсем, если бы он захотел сбежать после прошедших суток. Боже, прошло всего лишь столько? Сутки? Такое ощущение, что вечность.

Как только мы проехали сборище, я стянул очки, и затем потянулся к руке Дилана.

– Прости, – сказал я.

Глубокая морщинка образовалась между его бровей.

– За что ты извиняешься? Не похоже, чтобы тебя просили об этом.

– Нет, и все же. Я знаю, это часть работы, но мне жаль, что втянул тебя во все это.

– Я больше не хочу слышать ни одного извинения от тебя, ты понял? Я с тобой, и они все со временем отстанут. Правильно?

Наверное. Возможно. Я так надеюсь на это. Вместо того, чтобы ответить ему, я спросил:

– Итак, Пейдж собрала все, что тебе нужно из твоей квартиры прошлой ночью, или нам нужно по дороге заехать?

– Нет, у меня есть все, что нужно до вечера. И передай ей очередное спасибо за это.

– Передам.

Когда мы осознали, что возвращение назад прошлой ночью наверняка вызовет безумие, я позвонил Пейдж и попросил об услуге. В отличие от Шейн, которую пресса бы узнала по прошлому году, у Пейдж была возможность войти и выйти из квартиры Дилана, прихватив при этом несколько необходимых вещей, и остаться незамеченной.

Поездка до студии была спокойной, как и обычно бывает, пока остальная часть ЛА не проснулась, не считая горстки машин, которые держались у нас на хвосте всю дорогу. Когда мы наконец–то проехали ворота Warner Bros., мы были свободны. На несколько часов, по крайней мере.

Когда я припарковался на место прямо перед звуковой студией, Дилан отпустил мою руку.

– Похоже, мы нарушили твое правило, – сказал он, уголки его губ изогнулись. – Разве не ты предупреждал меня об отношениях между коллегами?

– Это правило действует до сих пор. За исключением того, что этот коллега – я, – склонившись над консолью, я схватил его за затылок и потянул на себя для поцелуя. Его губы были нерешительными поначалу, как будто он нервничал из–за того, что все смотрели, но затем они смягчились под моими, и он жадно меня поцеловал.

Когда, наконец, отпустил его, я ухмыльнулся и сказал:

– Хорошего дня на работе, мистер Прескот.

– Ну, кто бы мог подумать? Похоже, Эйс Локк изменил свою политику насчет поцелуев. И, должен сказать, я одобряю это.

– Умник, – произнес я, рассмеявшись брошенным мне в лицо словам, которые я сказал, когда мы только познакомились. Когда Дилан развернулся на сидении, чтобы забрать свою сумку, я распахнул свою дверь и спрыгнул наружу, в тот момент, как Рон припарковал свой спорткар на место рядом со мной.

– Доброе утро, – сказал я, когда он выбрался наружу, а потом рассмотрел слова на его футболке. Она гласила: «Не Лажу С Нарциссами». – Миленькое послание с утра.

– Надел специально для тебя. Что с тем хренофестивалем, который просто разрывал мой телефон?

– Длинная история.

– Ну, я с радостью послушаю. Умоляю, скажи, что ты не всерьез встречаешься с этим… – когда взгляд Рона упал на Дилана, выбирающегося из моей машины, он заткнулся.

– Привет, Рон, – поздоровался Дилан.

Пока наш ошеломленный режиссер смотрел туда–обратно между нами, его челюсть сжалась.

– Точно, – сказал он. – Увидимся, мальчики, на площадке.

Оглянувшись на обеспокоенное выражение Дилана, я пожал плечами.

– Он справится.

– Если он будет орать на меня сегодня, не говори ничего.

– Да, да.

– Эйс, я серьезно. Если откроешь свою варежку, я тебя лишу секса.

Я не спеша обошел перед внедорожника и наклонил голову.

– Ты угрожаешь мне?

– Чертовски верно. Теперь, когда все знают, ты не можешь говорить абсолютно ничего в мою защиту.

– А если скажу, ты не дашь мне.

– По меньшей мере, неделю.

Я выгнул бровь.

– Целую неделю?

– Ладно, может, парочку дней.