— Милая Лиза, я должен сказать тебе то, о чем долгое время молчал.

— Надеюсь, не то, что у тебя имеется жена и трое детей? — усмехнулась Лиза.

— К счастью, нет, — Роман представил себя в таком положении и ужаснулся, — нет, конечно же нет. Я о другом.

Он затянулся и, помедлив секунду, рубанул сплеча:

— Я знаю, что ты поставила банк на гоп-стоп.

— И это все, что ты хотел мне сказать? — Лиза улыбнулась, и Роман растерялся. — Мой любимый глупый мальчик, то есть, конечно же, не мальчик, а молодой, но зрелый, полный сил и талантов муж… Ромка, дурак ты бестолковый, то, что тебе известно об этом, все время было написано на твоем лбу. Понятно?

— Э-э-э… — Роман нахмурился, — не очень.

— Ну что тут может быть непонятного? — Лиза соскользнула с дивана и, усевшись на толстый мягкий ковер, положила голову Роману на колени, — ты говорил со мной о том, другом, третьем, обнимал, целовал и прочее… А в глазах так и прыгало — а я знаю! А я знаю! И это было ясно как божий день. А я все думала — ну когда же ты расколешься?

— Ну вот… — Роман совершенно смутился, — вот и раскололся.

— Вот и хорошо, — Лиза прижалась щекой к его руке, — теперь у нас нет тайн друг от друга. А как ты узнал?

— Я был в гаражах, когда ты переодевалась и меняла машины. А потом увидел в новостях то, что было заснято камерой слежения в банке. Ну а дальше уж дело техники.

— И это значит, — Лиза угрожающе прищурилась, — что наша «случайная» встреча была подстроена тобой?

— Ага…

— Ах ты, коварный и расчетливый соблазнитель! — воскликнула Лиза.

Вскочив с ковра, она подтянула рукава свитера и встала перед Романом в позе разъяренной гориллы.

— Сейчас ты заплатишь за все, — зашипела она и бросилась на Романа.

Кресло с грохотом опрокинулось, и Роман, вывалившись из него, оказался лежащим на спине. Лиза уселась на нем верхом и торжествующе провозгласила:

— Бей мужиков!

Но бить почему-то не стала, а вместо этого нежно поцеловала Романа в губы.

Потом положила голову ему на грудь и прошептала:

— Дурак… Любимый дурак.

— Ага… — Роман почувствовал, что его губы помимо воли растягиваются в совершенно дурацкой улыбке, которая как нельзя кстати подтверждала слова Лизы.

— А что ты делала до того, как… Ну, в общем, до банка?

— То же, что и все, — грустно ответила Лиза, — я была обычной красавицей, которая работала продавцом-консультанатом в компьютерной фирме. Вся моя жизнь до известных событий не представляла собой ничего интересного. Институт, потом работа. А как начала работать, то жизнь стала просто невыносимой. Работа — магазин — дом, причем — одинокий дом, заметь. Я ведь не шлялась по мужикам, как некоторые.

Она презрительно сморщилась, как видно, представив себе этих самых «некоторых».

— И наконец, — Лиза гордо подняла бровь, — я поняла, что так дальше жить невозможно. И придумала план. Знаешь, как мне было страшно там, в банке?

— Представляю, — кивнул Роман.

— Ничего ты не представляешь, — отмахнулась Лиза, — я там чуть в обморок не упала.

И она замолчала, вспоминая тот страшный и счастливый день.

— А что ты будешь делать с деньгами? — зачем-то спросил Роман.

— Та-ак… — многозначительно протянула Лиза, — узнаю мужскую манеру тянуть руки к кошельку… Ну, если не жены, то любовницы.

— Не больно-то и надо, — обидчиво ответил Роман, — у меня своих хоть жопой ешь.

— Фу! — Лиза оторвала голову от его груди и неодобрительно покачала головой. — Не зря люди говорят, что все музыканты грубияны и хамы.

— Ага, — повторил Роман, — и еще они с лошадьми спят.

— Что? — Лиза вскочила. — Ты что имеешь в виду? Это я, значит, лошадь?

— Нет, — Роман, продолжая лежать на спине, замахал руками, — это просто так говорится.

Лиза поставила ногу ему на грудь и сказала:

— Скажи: тетенька, прости засранца.

— Тетенька, прости засранца! — торопливо выпалил Роман.

— То-то!

Лиза поправила волосы и уселась на диван.

— Можешь встать, — милостиво объявила она, — и подать мне пиво.

— Сию минуту, сударыня, — Роман поднялся на ноги и взялся за ручку двери.

Но открывать ее не стал, а вместо этого язвительно произнес:

— Между прочим, было весьма неосмотрительно оставлять весь маскарад там, в гаражах. А если бы кто-нибудь нашел? А если бы все эти фальшивые толовые шашки и прочие провода нашел именно тот, кому это было положено по службе?

— Чушь, — Лиза пренебрежительно махнула рукой. — Во-первых, это никоим образом не указывает на меня. А во-вторых опять же — я-то тут при чем?

Ну посуди сам — находит какой-то сыщик эти причиндалы. Ура! И что дальше? Ну?

Роман прикинул и согласился:

— Пожалуй, так оно и есть. Но все равно лучше было уничтожить улики.

— Ага, — Лиза усмехнулась, — и попасться как раз на этом.

Тут Роман понял, что умом женщину не понять, и ловко перевел разговор на более безопасную тему:

— Какой сорт пива вы предпочитаете в это время суток? — любезно осведомился он.

— Холодный! — уверенно ответила Лиза.

Получив очередное назначение, генералмайор Безродный был на седьмом небе от счастья. Разве мог он рассчитывать на такую блестящую карьеру — он, выпускник заштатного Псковского училища МВД, обреченный всю жизнь трубить в какомнибудь Пыталовском ГУВД с перспективой выйти на ничтожную пенсию в чине подполковника и с циррозом печени?

Конечно же, нет, если бы таинственная и могущественная «Воля народа» не взяла его под свое крыло. Правда, он и сам не подкачал — упорно трудился после окончания училища, самостоятельно вырос из младших лейтенантов в майоры, не обольщался грошовыми оброками с мелких провинциальных жуликов и так называемых предпринимателей, берег репутацию для больших дел.

А умело и лихо закрученный роман с женой инспектора Главного управления исполнения наказаний помог Безродному добиться перевода в Ленинград, прямиком в управу по Северо-Западу.

Там-то он и обратил на себя внимание «Воли народа».

Когда в одной из колоний Волховского района заключенные осмелились выразить протест против бесчеловечных условий содержания, майор Безродный проявил инициативу, оперативно прибыл на место и лично возглавил жестокое и беспощадное подавление бунтовщиков.

Через месяц он был уже полковником, перескочив через чин, а еще через неделю ему позвонил сам Адольф Богданович Самоедов, отставной генераллейтенант МВД и депутат Государственной Думы, он же — руководитель Северо-Западного регионального отделения «Воли народа».

Самоедов быстро объяснил Безродному, чьему покровительству он обязан столь быстрым служебным ростом и сделал предложение, от которого, как говорится, невозможно отказаться.

Нельзя сказать, что Василий Кимович Безродный принял это предложение без колебаний. Поначалу было страшно — стать членом законспирированной структуры, пусть и возглавляемой самыми высокопоставленными лицами, структуры, которая ставит своей целью ни больше ни меньше как захват власти в стране и перераспределение национального богатства…

Однако Самоедов убедительно доказал, что при таких покровителях бояться нечего, зато самая блестящая будущность обеспечена — и в смысле положения, и в смысле материального уровня. Такого уровня, о котором паршивые отечественные олигархи и мечтать не смеют. Василий Кимович решился, и ни разу не пожалел об этом. Впрочем, он прекрасно понимал, что отказ был бы равнозначен даже не концу карьеры, а досрочному уходу на этой жизни.

Дальше все пошло как по маслу. Генерал-майорство на блюдечке, оформленный на жену трехэтажный особняк в Парголово, круглый счет в филиале банка «Лионский кредит» на острове Мэн. Неприятно только было вспоминать о разного рода щекотливых мероприятиях, которые Безродному приходилось курировать по приказу «Воли народа». В результате этих мероприятий заброшенные могилы кладбищ Ленинградской области частенько пополнялись безымянными подселенцами — однако забыть об этом помогали дополнительные нули, исправно заносимые в банковские гроссбухи аккуратными клерками с далекого островка в проливе Ла-Манш.