— То есть как это?

— Спокойно! — резко сказал Г. М., когда Мастерс взмахнул кулаками. — Можете быть в этом уверены, сынок?

Мастерс перевел дух.

— Даже если Милдред Лайонс выступит свидетелем?

— Даже в этом случае, — кивнул Г. М. — Помните вашего заместителя комиссара?

Они слышали шумное дыхание Мастерса.

— Старого сэра Филипа? А он тут при чем? Он умер год назад.

— Знаю. Но когда вы первый раз позвонили ему и сообщили, что у вас есть свидетель, он не казался уверенным, не так ли? Фил Пембрук был юристом. Вы обращались с этим делом в прокуратуру?

— Нет. В этом нет надобности, пока мы не прищучим Бьюли.

— Возможно, они рискнут предъявить обвинение. Но позвольте старику сказать вам, что произойдет в таком случае.

— Ну?

— «Вы заявляете, мисс Лайонс, что видели мертвое тело?» — спросит защитник. «Да». — «Пожалуйста, объясните жюри, как вы определили, что оно мертвое. Вы щупали пульс? Проверяли сердцебиение? Подносили зеркало ко рту? Или вы только видели его?»

Мастерс молча уставился на Г. М., который продолжал изображать сцену в суде.

— «Члены жюри, — скажет защитник, — вы слышали, как обвиняемый заявил, что его жена в добром здравии покинула бунгало во второй половине дня, когда за ним не наблюдала полиция. Однако эта свидетельница, мисс Лайонс, говорит о мертвом теле, несмотря на то что полиция не обнаружила никаких его следов. Мисс Лайонс признает, что свет был очень тусклым. Может ли она поклясться, что не видела всего лишь тень, груду подушек, или, наконец, не плод ли это разыгравшегося воображения? Покуда у нас нет доказательств, что она видела мертвое или вообще женское тело, обращаюсь к вам с требованием не признавать этого человека виновным».

Г. М. сделал паузу.

Он слегка испортил эффект своей речи, ударив веткой по кусту ежевики. Но Мастерс понял его правоту.

— По-вашему, это сработает? — мрачно спросил он.

— Наверняка, сынок.

— Но…

— Судья, присяжные и все остальные прекрасно поймут, что защита блефует. Но даже если они потеряют голову и скажут: «Черт побери, мы знаем, что этот ублюдок виновен — пускай его вздернут!» — приговор, безусловно, аннулирует апелляционный суд.

Старший инспектор отвернулся. Какое-то время он стоял неподвижно, спиной к остальным.

— Понятно, сэр, — заговорил Мастерс. — Значит, Бьюли снова повезло?

— Боюсь, что да.

Мастерс повернулся:

— Сэр, неужели он всегда будет выходить сухим из воды?

— Не обязательно, — отозвался Г. М. тоном, заставившим слушателей встрепенуться. — С самого начала, Мастерс, у меня возникло нечто вроде видения в связи с этим делом. Ваши данные подтвердили его. Я видел мальчика, растущего в субтропическом климате с туземной няней и туземными компаньонами, которыми он мог командовать в свое удовольствие, изучающего не только право, но и все фокусы-покусы, начиная от владения ножом и кончая ритуалами Вуду…[25]

— Черт возьми, вы не станете утверждать, что он заставляет женщин исчезать с помощью магии?

— Полегче, Мастерс! Дайте мне закончить. Первый раз Бьюли осознал, что полиция идет по его следу, после убийства Андре Купер. Ее дружок обратился в полицию. Именно тогда вы начали переворачивать дома вверх дном. И я видел достаточно четко, что должен был сделать Бьюли. — Г. М. издал стон. — Если бы я мог додуматься еще только до одной вещи, Мастерс!

— Но если вы не можете до нее додуматься, сэр, какой нам от этого толк?

— Такой, сынок, что Бьюли сам идет к вам в руки. Из-за этой пьесы им овладело тщеславие. Вот почему я расставил мою маленькую западню. Он может — повторяю, только может — совершить ошибку. И если он ее совершит…

Г. М. разломил сухую ветку надвое. Громкий треск напомнил хруст сломанных позвонков.

— Берил! — вскрикнул Деннис.

Больше он не мог удерживать ее. Она вырвала руку и, спотыкаясь о препятствия на поле, побежала в сторону отеля, ослепленная страхом.

Деннис помчался за ней.

Желтоватое небо быстро темнело. На востоке слышался шепот моря. Отель «Кожаный сапог», обращенный фасадом к полю для гольфа, а тылом к маленькому мысу над пляжем, находился у шоссе, изгибающегося вокруг дальнего края поля. Широкий, приземистый и обшарпанный дом был погружен в темноту; лишь полоска призрачного света проникала наружу сквозь открытые парадные двери.

Берил, чей зеленый костюм трепал ветер с моря, неподвижно стояла перед этими дверями, когда Деннис догнал ее. Его ноздри ощущали холод вечерней росы, а может быть, холод смерти.

— Если бы это была пьеса, — неожиданно заговорила Берил, — я могла бы точно сказать тебе, что мы увидим внутри.

— Ты имеешь в виду, что одна из сцен пьесы происходит в…

— Да, в сельском отеле. Буль это пьеса, я описала бы тебе каждую деталь — вплоть до толстого рыжеватого официанта.

— Слушай, Берил, ты должна взять себя в руки! Не входи туда!

Но она уже вошла в отель.

Они оказались в просторном салоне с низким потолком и шаткими плетеными креслами, тускло освещенном несколькими бра. Стеклянный люк над баром был наглухо закрыт. Открытая дверь слева вела в темную курительную; в нише задней стены виднелись свежевыкрашенные двери с надписью «Столовая», а справа находился столик администратора. Место выглядело по-военному строгим, и бра казались слегка неуместными.

В одном из плетеных кресел сидела мисс Дафни Херберт.

А в центре салона, глядя на пришедших, стоял толстый рыжеватый официант.

Есть великолепный рассказ о человеке, которому год за годом снится один и тот же кошмар и которого охватывает ужас, когда этот кошмар превращается в реальность. Такой же ужас ощутил Деннис Фостер, бросив чемоданы на пол.

Очевидно, командор Ренуик еще не вернулся из Олдбриджа. Официант, не ожидавший гостей, вопросительно смотрел на них.

— Да, мисс? Да, сэр?

— Мы хотели бы повидать мистера Рэ… мистера Эджертона. — Берил спешно поправила себя, назвав вымышленную фамилию, которую использовал Брюс. — Мы его друзья из Лондона.

— Мистера Эджертона сейчас нет, мисс. — Голос официанта стал суровым. — Эта молодая леди тоже ждет его. — И он кивнул в сторону Дафни Херберт.

Дафни, на которой теперь было коричневое шерстяное пальто с поднятым воротником, сидела у пустого камина возле двери в курительную. Деннис, наблюдая за ней краем глаза, видел, как она вздрогнула, услышав слова Берил.

Девушка повернула к пришедшим хорошенькое личико, обратив на вошедших серые глаза, способные производить столь деморализующий эффект, потом, словно нехотя, встала и подошла к ним.

— Прошу прощения, — заговорила Дафни. — Но вы сказали, что вы… друзья мистера Эджертона?

— Совершенно верно, — отозвалась Берил, бросив на нее быстрый взгляд. Эмоциональная температура в холле подскочила на несколько градусов.

— Понятно, — пробормотала девушка.

Деннис знал, в чем дело. Дафни была слишком робкой и хорошо воспитанной, чтобы спросить: «Кто такой на самом деле мистер Эджертон?» Она представить себе не могла, как тактично затронуть эту тему, хотя вопрос буквально светился в ее глазах, окрашивал лицо и был готов сорваться с губ.

— Где комната мистера Эджертона? — спросила Берил у официанта.

— Комнаты мистера Эджертона, — поправил ее официант, — наверху, в конце северного крыла. Но его сейчас нет.

— Тогда мы поднимемся и подождем его там, — сказала Берил. — Мы очень старые друзья.

Она улыбнулась Дафни, которая собиралась отойти, но застыла как вкопанная. Прежде чем Берил направилась к маленькой лестнице, между двумя девушками словно проскочил электрический разряд, свидетельствующий скорее не о накале эмоций, а о зарождающемся понимании.

Деннис подумал, что Дафни собирается последовать за ними. Но эта идея явно казалась ей настолько нарушающей приличия, что она всего лишь проводила их взглядом. Поднимаясь по ступенькам в удушливую атмосферу верхнего коридора, Деннис не отводил взгляда от девушки с русыми волосами, поблескивающими в тусклом свете бра, в чьих глазах светилось удивление, смешанное с ревностью.