Теперь они очутились в квадратной комнате с голыми скрипучими половицами, двумя окнами в передней стене и одним в боковой. В призрачном свете, проникавшем сквозь окна, Деннис разглядел два или три деревянных стула, один из них перевернутый, и стол у бокового окна.
А также немецкого офицера с револьвером в руке, поднявшегося из-за этого стола.
Вспышка молнии, скорее из земли, чем с неба, осветила черный силуэт офицера на фоне окна — сутулые плечи, изгиб локтя, каску на голове и дырки от пуль в животе, сквозь которые можно было видеть молнию.
Это было уже чересчур.
Деннис зажал рукой рот Берил, чтобы предотвратить крик, крепко держа ее, пока раскат грома не затих, медленно вибрируя.
— Бояться нечего, — послышался в темноте напряженный голос Г. М. — Но…
— Но — что?
— Это не моих рук дело. Кто-то орудует механизмом. И мне это не нравится.
— Орудует механизмом?
Деннис посмотрел на окно сбоку. Немецкий офицер исчез.
— Эти фигуры, — продолжал Г. М., — сделаны из фанеры и двигаются с помощью веревок и блоков. Вам предстоит увидеть кое-что похуже. Черт возьми, неужели вы не понимаете, где мы?
— Не могу сказать, что понимаю.
Г. М. шагнул ближе.
— Весь этот район размером около пяти миль на три ранее служил нуждам военной школы. Дом был ее частью.
— Военная школа! — воскликнул Деннис, отпустив дрожащую Берил. — Брюс Рэнсом упоминал о ней…
— Он упоминал, а вы забыли, не так ли?
— Да, забыл.
— Эту школу использовали для укрепления боевого духа солдат. И она выполняла свое назначение! Вы заметили причудливые башни, построенные для наблюдения за тренировочными боями, но упустили из виду песчаные карьеры с колючей проволокой, через которые ребятам приходилось перепрыгивать в полном боевом обмундировании. Но этот дом, как мне говорили те, кто прошел через все это, был самым худшим испытанием для нервов. — Он посмотрел на Берил: — С вами все в порядке, девочка моя?
— Абсолютно, — ответила Берил. — Я видела эту ужасную штуку у двери, Деннис. Но я обещала не кричать и не дергаться, поэтому держала слово.
Немецкий офицер снова со скрипом поднялся из-за стола. Они видели его на фоне окна. Даже зная, что это манекен, такое соседство было трудно назвать приятным, тем более в грозу.
Несколько мгновений Г. М. в шуршащем плаще разглядывал фанерную фигуру, потом повернулся, подошел к двери, открыл ее и окинул взглядом коридор. Очевидно, ничего не заметив, он вернулся в комнату, вытирая лоб рукавом.
— Слушайте! — заговорил Г. М. — Я хочу показать вам, как дом использовался для подготовки солдат, так как это имеет прямое отношение к нашему пребыванию здесь.
Каждый парень должен был пройти через это, чтобы показать свое умение сохранять присутствие духа. Снаружи его инструктировал офицер, который вручал ему две настоящие гранаты и пистолет-пулемет, заряженный пятнадцатью пулями.
«Внутри дома пятнадцать фрицев, — говорит офицер. — Ты должен прикончить их пятнадцатью пулями. Инструктор будет идти позади, шепча советы тебе на ухо. Но помни: не стреляй ни в кого, кроме фрицев!»
Парень бежит к дому. Из-за куста у двери выскакивает фриц. Один готов! В этой комнате из-за стола поднимается офицер. Двое готовы! В холле еще один фриц просовывает голову в заднее окно. Очистив нижние комнаты, парень поднимается наверх с инструктором, шипящим ему в ухо, как Сатана, и только сбивающим его с толку — что и соответствует его намерениям.
Парень хватает дверную ручку, но дверь не поддается.
«Ага! — говорит инструктор. — Ты себя выдал. Что ты теперь будешь делать, глупый сукин сын? Бросай свои гранаты, а потом врывайся и добивай фрицев пулями».
Гранаты разносят стены, что не слишком приятно, когда самому приходится от них увертываться. Парень вбегает в комнату и приканчивает еще двоих. «Теперь в подвал! — орет инструктор. — Ты забыл о подвале!»
Бедняга несется вниз и наступает на шаткую половицу у изголовья лестницы в подвал. Тут же его обстреливают настоящими пулями, пролетающими у него над макушкой, осыпая кусками штукатурки. К тому времени нервы, если они еще у него остались, прыгают под кожей, как жир на горящей сковородке. Но он бежит вниз по лестнице, уже не помня, сколько пуль у него осталось. А в подвале…
Г. М. сделал паузу, упершись кулаками в бока.
Фанерный немецкий офицер с изрешеченным пулями телом раскачивался и поворачивался за столом. Деннис, чьи глаза привыкли к полумраку, мог разглядеть следы пуль на стенах, куда палили наугад неофиты в этом доме нервов.
Все эмоции, которые должны были испытывать эти люди, благодаря выразительному монологу Г. М. ожили и стали для Денниса Фостера столь же ощутимыми, как собственные промокшие плащ и шляпа. Казалось, он сам проходит через испытание.
Голос Берил вернул его к реальности.
— А что можно найти в подвале? — спросила она.
— Пойдемте, и увидите сами, — вздохнул Г. М.
— Но это не…
— Пистолет-пулемет, подвешенный над дверью? О нет, девочка моя. Эти игрушки давно убрали.
«Кто-то орудует механизмом — так сказал Г. М.», — думал Деннис, когда они шли по темному коридору, чей пол хрустел под ногами, как песок. Каждую минуту он ожидал увидеть одну из фанерных фигур, просовывающую голову через разбитое окно в дальнем конце. Ему казалось, будто весь дом полон таких фигур, повисших на ставших бесполезными веревках и все же каким-то образом связанных с еще более жуткой фигурой Роджера Бьюли.
Но какое отношение могли иметь Бьюли или его поимка к покинутому фермерскому дому, приспособленному для обработки новобранцев?
— Спокойно! — тихо произнес Г. М.
Дверь в подвал находилась в конце коридора под лестницей, напротив задней стены дома. Собственно говоря, это была не дверь, а открытое прямоугольное отверстие, ведущее вниз, в черную дыру. «Не слишком вдохновляющее место для встречи с Бьюли», — подумал Деннис.
Несмотря на ободряющие слова, Г. М. крайне осторожно ступал на каждую половицу у верха лестницы. Предположительно, одна из них ранее контролировала спрятанный пистолет-пулемет. Но ничего не произошло — только дождь продолжал шуметь. Г. М. достал из кармана плаща фонарик.
— Давайте выясним заранее, — неожиданно сказал Деннис. — Что мы собираемся увидеть?
— Манекен, — ответил Г. М.
— Вы имеете в виду еще одного из этих чертовых немцев?
— Нет! — За стеклами очков Г. М. злобно сверкнул глазами. — На сей раз манекен в трех измерениях, набитый соломой и в одежде. Я хочу, чтобы вы оба увидели его, сынок, чтобы смогли к нему привыкнуть.
— Привыкнуть? Мы пробудем здесь долго?
— Может быть.
Молния и гром вновь заполнили фермерский дом. Г. М. включил фонарик. Его луч осветил стоптанные деревянные ступеньки между каменными стенами, покрытыми темными полосами в тех местах, где сквозь них проникал дождь. Г. М. первым зашагал вниз, к темному проходу слева.
Деннис и Берил еще находились на двух нижних ступеньках, когда Г. М. резко повернулся.
— Теперь, — сказал он, — вообразите, что вы — парень, который совершает экскурсию по этому дому. Хочу подчеркнуть, что вы отнюдь не в спокойном расположении духа. Ваше сердце стучит, как паровой молот. Инструктор шипит ругань прямо вам в ухо. Ваш палец на спусковом крючке. Вы ныряете в эту комнату, охотясь за фрицами, и…
Луч фонаря осветил проход слева. Подойдя к Г. М., Деннис и Берил увидели помещение с низким потолком и грубыми каменными стенами. Находящиеся под потолком зарешеченные окна почти не пропускали свет. Дверь напротив, очевидно, вела в меньшую комнату с лестницей, поднимающейся во двор. Но они обратили внимание не на это.
Подвешенная за шею человеческая фигура свисала на тонкой веревке, прикрепленной к потолочной балке. Это все, что успел увидеть Деннис, прежде чем Г. М. выключил фонарь.
— Вы ныряете в комнату, дико озираясь. Подвешенная фигура прыгает на вас, и вы стреляете в нее, а потом бежите к меньшей комнате. И в качестве кульминации немецкий офицер — настоящий человек из плоти и крови — шагает вам навстречу. Вы нажимаете на спуск, почти уверенный, что рехнулись, но раздается только щелчок. Патроны кончились. «Ты проиграл, придурок! — орет инструктор. — Ты уже израсходовал последнюю пулю. Будь это настоящий фриц, ты бы сейчас был мертв. Тебе же велели не стрелять ни в кого, кроме фрицев. Если бы ты сначала посмотрел на повешенную фигуру, то увидел бы, что это штатский, которого фрицы повесили за связь с партизанами. Но нет, ты начал палить не подумав, и теперь ты убит!»