Роуэн чувствовал, что его одержимость все усиливается. Со вчерашнего вечера он отчаянно жаждал… сам толком не понимая чего. Ему невыносимо хотелось снова увидеть прошлое, или, скорее, снова увидеть Энджелину. Узнать как можно больше о том, что некогда происходило в этом доме. Это желание снова привело его в библиотеку, но, как Роуэн и подозревал, ему не удалось узнать ничего, кроме той скудной информации, которой он уже обладал.

По дороге домой ему пришла в голову одна мысль. Экономка сказала, что портрет Энджелины был приобретен случайно. Откуда он взялся? Может, его бывший владелец знал что-нибудь об Энджелине? Он не слишком надеялся на это, но не видел другого выхода. На всякий случай экономка оставила ему свой номер телефона. Роуэн и представить себе не мог, как скоро он ему понадобится!

Оставив машину на дорожке, вдоль которой росли магнолии, Роуэн направился к дому. Забавно, он и не подозревал, что забыл выключить свет в гостиной! Интересно, с чего бы ему было включать свет? Ведь он уехал еще днем. Вдруг ему пришла в голову мысль, заставившая его сердце забиться быстрее. Он ускорил шаг. Возможно ли это? Как только Роуэн поднялся по ступеням, из темного угла выскочил Кот и, только распахнулась дверь, бросился в дом. Роуэн не обратил никакого внимания на его мяуканье.

В коридоре лежала полоса неяркого желтоватого света. Роуэн тихо подошел к приоткрытой двери. Он молил те силы, которые сейчас управляли домом, повторить то, что произошло накануне. Застыв перед дверью, он боялся распахнуть ее и заглянуть в комнату. Тут послышался тихий шорох. Любопытство победило. Роуэн чуть шире приоткрыл дверь и заглянул туда. Он немедленно увидел плавно двигающуюся по комнате женщину. Ее нежно-голубое платье с высоким воротом и пышной юбкой тихо шелестело.

Энджелина.

Как и раньше, она казалась туманной, полупрозрачной, но все же не столь сильно, как прежде. На этот раз и женщина, и комната были более материальны. Цвета стали ярче, темнее, углы – резче. Вчерашний густой туман рассеялся, оставив лишь похожие на облачка обрывки. Сама Энджелина казалась еще прекраснее, чем накануне, если это только было возможно. При взгляде на нее у Роуэна захватило дух.

Она прикрутила фитиль в лампе, пугливо оглянулась по сторонам и направилась во внутренний дворик. Когда женщина вернулась, в руке у нее была маленькая книжечка. Присев около небольшого столика с гнутыми ножками, она обмакнула гусиное перо в хрустальную чернильницу и принялась что-то записывать в книжку. Записная книжка? Дневник? Роуэн не знал. Он видел, что она торопится, словно боится, что ее застанут за этим занятием. В довершение к этому женщина постоянно оглядывалась через плечо. Однажды, судя по всему, ее напугал шум, потому что она быстро посмотрела на дверь.

«Услышала ли она меня? – подумал Роуэн. – Может ли увидеть?»

Вряд ли. Она смотрела прямо на него, но сквозь него.

– Энджелина! – тихо окликнул он, но она не подняла головы, продолжая торопливо писать. Роуэн осторожно протянул руку, дотронувшись кончиками пальцев до того же энергетического поля, с которым столкнулся накануне. Он ощутил слабое покалывание тока, услышал тихое потрескивание и щелчки. Прибежал любопытный Кот, но, повинуясь инстинкту, замер, не доходя до невидимого барьера. Он дотронулся до него лапкой. Судя по всему, его так же, как и Роуэна, ударило током, ибо зверек зашипел и отдернул лапу.

Словно услышав шипение кота, Энджелина снова обернулась. Она ничего не заметила, но, быстро дописав начатое предложение, закрыла книжку и снова вышла в темный сад. Вернулась она с пустыми руками, что дало Роуэну повод предположить, что она прячет ее там. Но что эта женщина записывает? Мысли, которыми она не может поделиться ни с кем?

Наверное, Энджелина услышала какой-то шум, потому что она бросилась к лампе и второпях ушибла ногу о край столика. Роуэн услышал приглушенный вскрик. Он почувствовал ее боль, нахлынувшую на него легкой волной тошноты. Энджелина потушила лампу, и комната погрузилась в кромешную тьму.

Роуэн ждал. Он не знал, в комнате ли она еще, и задумался, почувствует ли, если она пройдет мимо него в дверях. Не в силах дальше выносить эту неопределенность, он попытался нащупать электрическое поле. Пустота. Он ничего не почувствовал. Войдя в комнату, он включил свет. Комната была пуста, если не считать Кота, который бродил по ней, удивленно обнюхивая стул, который стоял на том самом месте, где секунду назад был столик.

Ошеломленный Роуэн плюхнулся на диван и закрыл лицо руками. Она снова исчезла, оставив его в полном одиночестве. Он чувствовал себя совершенно беспомощным. Дважды он становился молчаливым свидетелем прошлого, но был не в силах что-либо предпринять. Как он мог что-нибудь сделать, не оказавшись предварительно в прошлом? Да и возможно ли это? Согласен ли он, если представится такая возможность, рискнуть своим настоящим? Он понятия не имел, можно ли путешествовать во времени. Подобным вещам не учат в медицинском колледже. Отправится ли он в прошлое, если ему предоставят шанс?.. Роуэн подумал об Энджелине, которой некому довериться. Он вспомнил о царапинах, оставленных у нее на шее мужем, и представил себе холодный серый взгляд этого человека и ужас, отражающийся в глазах Энджелины…

Отправится ли он в прошлое?

Неожиданно Роуэн осознал, что у него уже нет выбора, а возможно, и никогда не было. Да, он пойдет туда. Просто потому, что так надо.

Если Микаэла О'Кейн и усвоила что-нибудь за свои двадцать девять лет, так это то, что не имеет смысла бороться с судьбой. Что будет, то будет.

– Да, – размышляла она, изучая разложенные перед ней карты таро, – тому, что должно произойти, никто не в силах помешать. О неизбежности будущих событий говорила карта La Roue de Fortun[3]'. Колесо представляет собой круговорот событий от начала до конца, от печали к радости и обратно, так, как вечно движется мир и человеческая жизнь. Прошлое, настоящее и будущее сплетаются в затейливый узор и трудно, да и глупо, ограничивать жизнь временными рамками. Доказательством тому могло служить то, что вскоре произойдет. Эта история началась задолго до того, как кто-либо из ныне живущих на земле впервые увидел свет…

Микаэла перевела взгляд на карту силы – La Force[4], на которой был изображен Геракл, голыми руками укрощающий льва. Красная палица, отвергнутая при осознании своей внутренней силы и уверенности в себе, лежала на земле. Да, скоро придет посторонний человек, наделенный силой духа, и заставит ненависть подчиниться любви. Этот человек приведет в движение колесо жизни, но для этого ему придется рискнуть собой. Об этом говорила La Mort[5] – карта, символизирующая гибель.

Кроме того, в раскладе присутствовали Le Diable[6] – карта «Дьявол», напоминающая о влиянии злых сил, и La Lune[7], предупреждающая об обмане. Да, этому человеку предстоит выполнить нелегкую и опасную задачу.

Карты поведали ей еще об одном. Этот человек не был еще знаком с тем, кто сыграет свою роль в предстоящем. Микаэла не знала, какая это будет роль. Это было каким-то образом связано с искуплением. Она чувствовала это, но не представляла, откуда пришло подобное знание. Просто знала. Таким же знанием обладала ее прабабка, от которой она унаследовала эти способности и предначертанную ей в этой истории роль.

Микаэла была вся в черном. На ней не было украшений, если не считать серебряного крестика на шее. Она была босиком. Встав, женщина собрала карты и аккуратно сложила их. У нее были длинные, почти до пят, вьющиеся ярко-рыжие волосы. В ее жилах смешалась кровь белых и негров, но кожа Микаэлы имела лишь легкий желтоватый оттенок, и она вполне могла бы выдать себя за белую, хотя это ей и в голову не приходило. Ей нравилось оставаться самой собой, она была довольна этим и совершенно не интересовалась мнением окружающих на сей счет. Именно поэтому она совершенно не пользовалась косметикой – ни румянами, ни тушью для ресниц. Несмотря на это, красота Микаэлы, ее янтарные глаза, золотистые, словно полуночная луна, приковывали к себе внимание людей. Эти глаза могли быть спокойными и нежными, как сон младенца, и они же могли вспыхивать огнем, выдавая ее ирландский темперамент.