Ответить на этот вопрос она не сумела. От наплыва чувств голова ее пошла кругом.

Не в силах совладать с собой, она подняла взгляд от альбома. Глаза Сэма расширились, затем потемнели, в них мелькнуло страстное желание. Ноздри его слегка раздулись. Ей следует немедленно возвратиться к изучению альбома. Отодвинуться подальше от Сэма. А лучше всего подняться, добежать до своей машины и мчаться отсюда без остановки. Только за крепко запертыми дверями своей квартиры можно вздохнуть спокойно.

Но Марсия, точно окаменев, не двигалась с места.

Впрочем, слово «окаменев» в данном случае не годилось. Про ее тело этого никак нельзя было сказать.

Какой-то миг она надеялась, что Сэм отвернется и тем спасет их обоих.

Вместо этого он притянул ее к себе, губы его нашли ее рот. Она повернулась всем корпусом и тесно прижалась к нему, а альбом упал на пол.

Губы у Сэма были мягкие и теплые, как вечерний воздух, струившийся в открытые окна. Он гладил ее спину, прижимая все теснее к своей могучей груди.

Сейчас, сейчас она вырвется из его объятий и убежит. Вот только еще одну секундочку понаслаждается этой неизъяснимой лаской. В жизни она ничего подобного не испытывала, еще несколько мгновений, и все!

Кончик его языка уперся в ее рот, и она покорно раскрыла губы, запуская руки в растрепанные волосы Сэма.

Пора, наверное, остановиться, подумала Марсия, но почему пора – никак не могла припомнить. Он процеловал дорожку на ее шее, и она, невольно откинув голову назад, застонав от блаженства. Теплое дыхание Сэма, соприкасаясь с ее телом, разжигало в нем огонь желания.

Руки ее соскользнули с его головы на лицо. Щетина, отросшая за день, щекотала пальцы, вызывая невероятное возбуждение. А тут еще резкие мужские запахи, смесь жаркого лета с бейсбольными играми, напомнили ей о мирах, про которые она и думать забыла.

Он поднял голову, глядя на нее полузакрытыми, затуманенными от страсти глазами, дыша, как и она, прерывисто. Обхватив ладонью ее щеку, он прошептал:

– Марсия, мы…

Тут зазвонил телефон, обрывая его на полуслове. Сэм тихо выругался, затем улыбнулся.

– Подержите мое место, ладно? – Передвинувшись на другой конец дивана, он взял трубку. – Алло!

Марсия откинулась на диванные подушки, стараясь дышать равномерно, чтобы успокоить дико бьющееся сердце. Ей было неясно – рада она этой помехе или жалеет о ней. Телом она, бесспорно, жалела, но рассудком возмущалась легкостью, с какой сдала свои позиции Сэму.

И виной тому было не только жгучее желание, овладевшее ею. Оно, разумеется, сыграло свою роль, но тому, что произошло, способствовал весь проведенный с Сэмом день, увенчавшийся просмотром милых для их родительских сердец фотографий. Они рассказывали друг другу о себе, обнажая души, делились мыслями, чего она не делала давным-давно. По-настоящему Марсия была откровенна только с одним-единственным человеком – со своим отцом.

Она понимала Сэма, чувствовала, что он понимает ее, и эта непринужденность в общении была очень приятна. Может, он и прав, и в конце концов совместными усилиями они преодолеют все трудности. Может, даже хорошо, что она ослабила бдительность, доверившись своим чувствам.

Сэм положил трубку и снова придвинулся к ней. Улыбка играла на его губах, которые так недавно прижимались к ее рту. Хоть бы это повторилось, промелькнуло в ее голове. Сэм положил руку на спинку дивана позади нее, и она вздрогнула всем телом в ожидании ласки.

– Как вы, должно быть, слышали, это была наша… это была моя… это была Кайла, – сообщил Сэм.

Марсия улыбнулась многотрудным попыткам Сэма правильно назвать Кайлу. – Я думала о своем и ничего не слышала.

– Ну, вы ничего не потеряли. Она, видно, хотела лишь проверить правильность своих предположений, что я нахожусь в вашем обществе.

– И что же? Как она отреагировала на то, что я здесь?

– Рассмеялась. И никак не могла остановиться. Сказала, что хотела еще раз подтвердить приглашение вам на день рождения. – Он положил руку на ее плечо, привлекая к себе.

– Приду во что бы то ни стало. – Марсия положила руку ему на шею, приятно поражаясь сильным мускулам и сухожилиям под теплой кожей. – Кстати, моя мать спрашивает, нельзя ли ей тоже прийти.

Сэм весь напрягся.

– После всего, что наделала, ваша мать хочет прийти на день рождения Кайлы?

Марсия убрала свою руку. Жаль, конечно, что она нарушила интимную атмосферу их общения, но ведь надо было наконец решить мучивший ее вопрос.

– Все так. Но это не я придумала. Мама хочет познакомиться с Кайлой.

Лицо Сэма исказила недовольная гримаса, он отодвинулся от Марсии.

– Ни в коем случае. Какую же черствую надо иметь душу, чтобы отдать родную внучку чужим людям! Я не допущу, чтобы она познакомилась с Кайлой. Эта женщина…

– Эта женщина приходится Кайле бабушкой И вы не имеете права препятствовать ей общаться с внучкой.

Куда вдруг девался благодушный мужчина, от одного прикосновения которого она начинала таять! Перед ней стоял человек, твердо державший в руках бразды правления жизнью своей дочери.

Марсия и рассердилась на его диктаторский тон, и испугалась, дочь снова ускользает от нее. Как будто она уже принадлежала ей, хотя бы отчасти.

И зачем она столько рассказала ему о своей личной жизни, позволяла себя обнимать и целовать! А главное – зачем она так этому радовалась!

– В моем доме я вправе поступать как захочу. – Сэм говорил тихим, но решительным голо сом. – Кайла пока что не знает даже, кем являетесь вы. И я ни за что не пущу к себе бабушку, которая ее предала. Вы представляете себе, как это может повлиять на Кайлу? Мы с вами, по-моему, договорились – надо действовать постепенно, исподволь подготовить Кайлу, а не метать в девочку ручную гранату, да еще в день ее рождения.

Марсия как ужаленная вскочила на ноги.

– Мы договорились?! Это вы продиктовали мне условия, а я с ними была вынуждена согласиться, у меня не было выбора. Я желаю моей дочери только самого лучшего и первая признаю, что не знаю, как все обернется. Но одно мне ясно – вы этого тоже не знаете, а следовательно, пора вам прекратить устанавливать правила.

Сэм также поднялся с дивана и возмущенно воздел руки кверху.

– Какие правила? Мы что ведем спортивные игры? Никаких правил нет. Мы беспомощно барахтаемся, стараясь действовать так, чтобы не очень травмировать Кайлу. Какие такие правила вы бы хотели ввести?

Марсия укоризненно покачала головой. Она готова была поклясться, что мягкая теплая августовская ночь внезапно стала холодной. Она вышла из своего заветного уголка и бросилась в объятия Сэма, и вот чем это кончилось. Снова она оказалась на обочине жизни Сэма и Кайлы в качестве постороннего зрителя.

Она позволила Сэму взволновать ее до глубины души, но растрогать его не смогла. Он по-прежнему ее противник, человек, которому она никак не. может доверять. И он один принимает решения, касающиеся ее жизни, – ее дочери.

– Уж не знаю, какие правила следует нам принять, Сэм, – тихо произнесла она. – И как это делается, мне тоже неизвестно, но одно я знаю точно: каким-то образом я должна занять свое место близ Кайлы – место матери. Вы много говорили о том, как ее любила Лиза. Поверьте, я люблю ее так же, а скорее всего даже больше. Я уже прошла все семь кругов ада. И никакие ваши заявления и поступки не остановят меня – я хочу возвратить себе дочь.

Губы Сэма сжались в тонкую линию.

– Понимаю.

От его спокойного, но затаившего угрозу тона у Марсии по спине пробежал холодок.

– Дом этот принадлежит вам, поэтому приводить сюда мать на день рождения я не собираюсь, но сама приду и хочу открыть Кайле глаза на все.

– На дне рождения? – Он покачал головой. – Ни в коем случае. Забудьте об этом.

– Ну… хотя бы на следующий день.

В наступившей тишине был отчетливо слышен каждый звук. Вот завел свою песню сверчок. Где-то в старом доме скрипнула высохшая половица. По улице проехал автомобиль.