– Так ты меня встречаешь? Внебрачный сын и потаскуха-служанка произведут на свет еще одного им подобного, как когда-то его отец. Я думал, ты отделаешься от ублюдка.

Угрюмые глаза Кинары засверкали от его насмешки. Ее страсть к нему уже давно превратилась в ярость из-за того, что он не вернулся к ней.

– Я пыталась. – Она плюнула. – Я задушу его между ног при рождении, как твоя мать должна была бы поступить с тобой. Хотя, возможно, она не могла надолго сдвинуть их, даже для такого стоящего дела!

Он ударил ее тыльной стороной руки и рассек ей губу о зубы. Она почувствовала во рту кровь. С руганью Кинара выплюнула кровь Руоду в лицо. Он замахнулся на нее кулаком. Кинара знала, что позволила себе слишком много. Она повернулась, чтобы убежать, споткнулась и тяжело упала.

Руод схватил Дару за руку, когда та наклонилась, чтобы помочь Кинаре.

– Нет, ты будешь со мной пить.

Лета встала, не зная, какой из девушек помочь первой. Потом она наклонилась к Кинаре. Вначале она должна помочь тому, кто принадлежит Атдаиру.

Руод тянул Дару к столу. Она сжалась от его прикосновения, когда он силой усаживал ее на скамейку. Затем с явным удовольствием взял стул Лаоклейна. Он попробовал на вес бочонок с элем, который открыл Гервалт некоторое время тому назад. Он пил жадно и шумно, внушая отвращение Даре. Эль капал с его бороды на куртку в жирных пятнах. Он подталкивал бочонок Даре под руку и рассердился, когда она даже не двинулась, чтобы дотронуться до него.

– Пей! Ты будешь пить со мной так же, как пила с Лаоклейном. Я видел это. Ты будешь говорить со мной и улыбаться мне, как ты делала с ним!

Внутри Дары все кипело, но она молчала.

– Чертова девка! Лаоклейна здесь больше нет, чтобы защищать тебя или уложить в постель.

– Даже у твоей силы есть пределы, Руод. Если ты хочешь иметь компаньона в своих непристойностях, то это должен быть тот, кто боится тебя. Я же не боюсь!

Страшно разозлившись, он поднял бочонок к ее рту, больно схватил ее волосы и начал лить эль на ее сжатые губы. Эль разлился по ее лицу, платью и волосам, попал в нос. Задыхаясь, Дара с силой оттолкнула бочонок.

И эту картину увидел ее брат, когда вошел в зал. Следом за ним шли двое мужчин, волоча несчастного Странга. Еще один мужчина, незнакомый Даре, шел рядом с братом. От злости Бранн сжал кулаки. Глаза его сверкали от гнева. Он надвигался на Руода, который упал при его приближении.

Вырвавшись из тисков Руода, Дара безвольно начала опускаться на пол, и в этот самый миг оказалась в руках незнакомца, подхватившего ее.

Дара взглядом следила за Бранном. Он вырвал у Руода его кинжал, а самого его отбросил к стене. Драка длилась не более минуты, но в результате лицо Руода было в синяках и кровоточащих ранах. Бранн не намеревался прощать.

– Ты Макамлейд?

Губы Руода перекосились в гримасе.

– Я ношу это имя, законно или нет, но я не граф Атдаир.

Дара заговорила медленно. Туман застилал ей глаза.

– Именно этот человек убил Кервина и привез меня из Чилтона, а не другой.

– Да, сука, но ведь Лаоклейн переспал с тобой, разве не так?

Бранн снова бросился на него, но незнакомец, державший Дару, позвал двух мужчин. Они вошли в зал. Бранн указал им на Руода, и его схватили.

– Я не буду больше пачкать руки! С этим и его лакеем следует поступить так, как мы поступаем с любым, кто покушается на наших женщин и убивает наш народ. И торопитесь, у нас нет времени.

Услышав слова Бранна, Странг начал настойчиво и трусливо протестовать. Его мольбы оставили отвратительное впечатление. Вместе с молчаливым и все еще неповинующимся Руодом его выволокли наружу. Вой англичан был похож на вой голодных волков рядом с укрывающейся добычей. Крики Странга не были слышны в этом вое.

Звук этот отдавался эхом в ушах Дары, когда она прижимала к ним руки в бешеном усилии устраниться от шума. Когда Бранн подошел к ней, она в ужасе отпрянула от него, не будучи уверенной, что незнакомец все еще ее держит.

– Сколько убийств ради меня, Бранн, сколько? – Он остановился перед ней в недоумении и немного разозленный.

– Я сделал то, что должно было быть сделано.

– Не нужно было совершать ни одного убийства. Я бы предпочла свою собственную смерть даже одному убитому ради меня.

Бранну было двадцать два года. Он был только на пять лет старше Дары, но ему вдруг показалось, что он старше вдвое.

– Ты стала такой же, как мать. Слишком слабой, чтобы смотреть в лицо реальности.

Его слова больно укололи. Она резко ответила:

– Нет. Это ты стал слишком похож на Овеина, грубый, жестокий и… – Она остановилась, ошеломленная своей собственной жестокостью к брату, которого она любила. Слезы застилали ей глаза, она подняла руку, умоляя, но он отвернулся от нее.

Ее возвращение в Чилтон было слишком похоже на ее отъезд оттуда. Во второй раз она горевала по брату, и хотя в этот раз смерть обошла их стороной, Дара снова уносила с собой картины смерти. Растерзанное тело Гервалта лежало во дворе. Еще два безмолвных тела, которые было невозможно узнать, были распростерты рядом с ним. И опять Дара была в руках незнакомца, хотя на этот раз он не был шотландцем с голубыми глазами и жестоким характером.

Лорд Блекдин был смуглым, худым и уверенным в себе. Он говорил с мягким лондонским акцентом, глотая слова. В его руках она была как в убежище и радовалась этому.

Башни Чилтона были подобны пятнам на темнеющем небе. Они проехали под большими арками замка. Был сочельник. Дара была дома.

Еще будучи на некотором расстоянии от Атдаира, Лаоклейн стал предчувствовать недоброе. Непонятный страх заставил его ускорить шаг, несмотря на то, что и лошади, и наездники были очень уставшими. Особенно устала Анна. У нее не было привычки к такого рода изнурительному путешествию, которое они предприняли, покинув Эдинбург. Последние мили были особенно трудны – лошадям приходилось преодолевать сильный ветер и колючий снег.

Предчувствие оправдалось. Братьев встретили угрюмые мужчины. Они обменивались неловкими взглядами, но ничего не объясняли. Лаоклейн и не настаивал… Наоборот, он отвернулся от молчавших людей, страх его возрастал. Он последовал за Ниаллом и его уставшей молодой женой в дом, где было мрачно и пусто.

Лаоклейн прошел в середину зала и громко позвал Гервалта и Дару. Их имена эхом отозвались в пустом доме.

– Тебе никто не ответит. Ни Дункан, ни Фибх, ни полдюжины других. – С ним говорила Лета, стоя на лестнице наверху. Она была, как всегда, аккуратно одета, стройна, как и прежде, только сильно постарела. Она медленно спустилась по лестнице. Ее слова подтверждали опасения. – Ты оставил своих лучших людей защищать Атдаир, многие погибли.

– Дара? – В вопросе слышалась мучительная боль.

– Пока наши люди сражались, пришел ее брат. Руод поплатился жизнью за свою страсть к ней.

– Руод?

– Да, Дункан послал за ним еще раньше… – Она запнулась, глядя на Анну. – Ниалл, уведи свою жену отсюда, ей придется еще достаточно пережить. Не стоит ей слышать самое худшее.

– Нет, – Анна говорила твердо, не давая Ниаллу встать. – Теперь я тоже Макамлейд. Трудности меня не пугают.

Лета смотрела на нее с состраданием, почти удивившись, что жалость и печаль не умерли в ней.

– Да, теперь ты настоящая Макамлейд. Твой отец и твой брат мертвы. Они повели своих людей на защиту Дункана и погибли. Хотя благодаря их подмоге удалось разогнать англичан.

Анна стала белая как полотно и, потеряв сознание, упала на руки Ниалла. Он нежно держал ее, слушая окончание рассказа Леты.

– Они заманили наших людей хитростью. Сообщили о нападении на Кермичил, и Гервалт послал их на отражение атаки. Их окружили недалеко от замка. Гервалт был один, когда пришли Руод и Странг, он один охранял англичанку.

– В честной схватке с Руодом он бы не погиб. – Лаоклейн злился и горевал одновременно.

– Да, – согласилась Лета, – в честной схватке – нет.

– Где же наши погибшие? – спросил Ниалл.