Она долго смотрела на него: похоже, но не такое красивое, а главное, его нельзя взять в руку и подержать, можно только смотреть, но и смотреть приятно, потому что она его очень любила - "этот несъедобный яблок..." Позднее Света поняла, почему она обгрызла это ватное яблоко и почему его так любила. Она интуитивно чувствовала, что оно должно быть съедобным и вкусным, а не только красивым. Пожалуй, она и знала об этом. Но в своем детстве Света вообще не имела представления о вкусе каких бы то ни было фруктов. Первое настоящее яблоко Света съела, когда училась в школе, и далеко не в первом классе, такое было время, да и жила Света совсем не в яблочном краю. Но воспоминания о яблоке, имитирующем настоящее, осталось в ней как воспоминание о чем-то необыкновенно красивом.

И вот сейчас, сидя напротив Гены и видя его лучистые глаза и лицо, сияющее красотой и счастливой улыбкой, ей вспомнилось это блестящее необыкновенное яблоко, которое она так любила. Эта ассоциация пришла к ней из глубины ее подсознания и сделала ее такой же счастливой, как тот "яблок ее детства", но это было то яблоко, которое она нарисовала, потому что Геной в данный момент можно было только любоваться, а так хотелось потрогать его волосы, прикоснуться губами к его глазам, обнять -почувствовать под руками его стройное, по-настоящему мужское тело, но желание было неосуществимо,- она боялась сделать даже шаг в его сторону - вдруг лодка перевернется. Света только восторженно смотрела на него, любуясь каждой черточкой любимого лица и чувствуя себя счастливой от встречи с его счастливым взглядом. Продлись, звездная минута! "Продлись, очарованье" этого солнечного дня! Продлись, это взаимное, полное восторженности, возвышенное чувство двух сердец! "Неземной рай любви не бывает долог на земле", но продлись же, продлись! Все-таки продлись!

Справа уже давно маячил небольшой остров, который теперь приблизился настолько, что можно было легко разглядеть деревья, растущие, как казалось издали, прямо из воды. Он выглядел достаточно экзотично для жителей материка

- Причалим? - спросил Гена и сам же себе ответил: - Причалим,направляя лодку к зеленому клочку суши.

Берег у воды был отлогим, но потом чуть-чуть поднимался, создавая невысокую террасу. Гена умело причалил, помог Свете выйти из лодки, а потом наполовину вытащил лодку на берег.

Островок казался маленьким только издали, а по сути был не так мал. Они обследовали его берег со стороны, к которой причалили. Все те же сосны, ели, березы и сочная зелень, не тронутая ногой человека. Тропинок не было, но лес был не густ, можно было легко пробираться между деревьями и кустами малины, густо усыпанной ягодами. Вовсю заливались птицы.

Ну как можно не полакомиться? - сказал Гена, общипывая ягоды и заставляя Свету раскрывать рот.

Никак,- согласилась Света.- Давай ешь сам, и я тоже поклюю немного.

Они поклевали вполне прилично, не по-птичьи. Потом сели прямо на террасу, возвышавшуюся над берегом, опустив ноги вниз.

Правда, хорошо? - спросил Гена.

Чудесно,- ответила Света.- Хорошо, что лодочник подсказал нам взять лодку на три часа, он знал, что нам попадется этот островок. Сколько сейчас времени?

Представь себе - осталось не очень много: отдохнуть полчаса и вернуться обратно.

Это так далеко мы заплыли?

Далеко - не далеко, но почти час плыли, я как раз на часы посмотрел, когда лодку на берег вытаскивал.

Ничего себе, а мне казалось, совсем немного времени прошло, наверное, потому что сама веслами не работала. Ты устал?

Нисколько. Я люблю лодочные прогулки, заплываю по нашему Южному Бугу очень далеко. Мы с другом два года тому назад лодку на двоих купили, с нее рыбачить хорошо: не клюет рыба в одном месте - на другое переплывешь.

Чувствуется тренировка, прямо играючи веслами работаешь.

- Ерунда, это разве работа, это - одно удовольствие. Полчаса пролетели как одна минута. Гена даже не

поцеловал Свету, наверное, боялся, что не захочется опять садиться на весла. И вот они уже на обратном пути. Теперь солнышко вошло в силу. Гена снял рубашку и майку:

- Пусть спина загорает.

Свете что, она бездельничает, ей не так жарко, дышится по-прежнему легко, и только солнечные лучи немного пекут макушку. Света на голову Генину рубашку приспособила. Через час они уже были на лодочной станции, чтобы через несколько минут, первыми из отдыхающих, войти в столовую.

Свет,- сказал Гена после обеда.- Я после санаторного часа в душевую схожу, как откроется. На "круг" попозже выйду.

Ладно,- ответила Света.- Я ждать буду.

Пришла в палату, умылась, ополоснулась прохладной водой из-под крана и уснула счастливым и глубоким сном.

В пять часов она проснулась, как будто кто-то толкнул ее - часовой механизм организма действовал четко. Света собралась, вышла на "круг", села на скамеечку. Появился Сережа, поздоровался, сел рядом со Светой:

Генка в душ пошел.

Знаю. Как у тебя дела?

Какие здесь дела могут быть?

Амурные.

А... по этой части? Свет, я же сказал тебе, больше меня никто не интересует.

А чего Маринкой не займешься? Ты ей нравишься.

Да был у меня вчера с ней разговор. Я утром сидел газеты читал. Она подсела. Говорит: "Вот и распался ваш треугольник. Давайте с вами двухугольник создадим". Я отвечаю: "Такого в природе не существует". Она: "Ну тогда - пару". Я говорю: "Пара нет". Она спрашивает: А что, вам одному лучше?" Я говорю: "Лучше - не лучше, но женщин я сам выбираю".

Ну и напрасно ты так!

Ладно, Свет, мне Генкиных указаний хватает. Пойду в шашки поиграю,демонстративно встал и отошел к шашечному столику.

Скоро Гена вышел - в новой рубашке, благоухающий "Шипром".

Пойдем прогуляемся.

Давай к столику сходим, а то он, наверное, уже соскучился по нас.

Пошли не торопясь. Подходя к старой башне, Гена спросил:

- Не хочешь наверх подняться?

Говорят, там страшно, ступеней много полуразрушенных.

Посмотрим. Будет страшно - вернемся.

Пойдем,- согласилась Света.

Подошли к башне: вокруг были небольшие валуны разбросаны. Вместо дверей - большой проем. Вошли - стали подниматься. Витая лестница то и дело поворачивала налево. Кое-где были провалы ступеней, приходилось перешагивать через ступеньку. Света впереди шла, руку от перил не отрывала, Гена следом. Немного страшновато было, ступени на "честном слове" держались, пролетам конца не было. У Светы ноги свинцом налились. Наконец-то забрались на смотровую площадку.