Как вас зовут? - спросила Света, прерывая течение своих мыслей.
Надежда Федоровна...
Надежда Федоровна, милая, вам не нужно жить этой перепиской с вашим бывшим мужем. Он счастлив, но ему мало этого счастья, он еще хочет разделить его с вами, другом, которым вы для него остаетесь, несмотря ни на что, из-за многолетней привычки общения с вами. И он не понимает в силу своей эгоистической любви, какую медвежью услугу вам оказывает своими письмами, какой горемычной он вас делает. Вам нужно научиться жить своей новой жизнью, без него, вам не надо знать, счастлив или несчастлив он рядом с этой женщиной, вам необходимо сделать сносной свою жизнь, иначе вы погибнете раньше, чем он. Да дело и не в этом, дело в том, что так жить нельзя. Попросите его не писать вам, и найдите себя в этой непривычной для вас обстановке, несмотря на возраст. Вы еще не настолько старая женщина, чтобы вас ничего не интересовало вокруг. Постарайтесь представить, что все, что произошло с вами в той жизни, было не с вами, что ваша жизнь только начинается - здесь и вот так нелепо, а ваша задача сделать ее такой же привычной, какой привычной была та жизнь. Заведите хотя бы котенка или попугайчика, чтобы вам было о ком заботиться. Найдите в этом городе приятельницу, одну из тех, кто так же одинок, как вы. Это несложно. Заставьте себя уйти от воспоминаний о той жизни или вспоминайте о ней как о жизни посторонней женщины, а главное - прекратите жить их жизнью, это их жизнь, и не надо вам знать о ней ничего. Чем без конца перечитывать эти письма, читайте книги, и вы уже будете не одиноки, в них вы найдете и совет, и утешение, и развлечение. И потом чтение отвлекает от дум, постепенно вы перестанете думать о том, что с вами случилось, появится новый интерес к окружающему вас. Нельзя замыкаться на своем горе, надо стремиться выйти из этого окружения, и тогда вы увидите, что ваша жизнь -это не самое страшное, что может случиться с человеком, и что есть даже в самой незадачливой жизни много такого, что может примирить с ней и, что еще важнее, скрасить ее и обогатить, нужно только этого очень захотеть. Зачем вы его нянчите - свое горе, словно это дитя, которое вы боитесь потерять? Выбросьте, выплесните все на помойку, чтобы потом могли спросить себя: "А был ли мальчик?". И если он был, то пусть остается где-то на задворках вашей памяти, как что-то не заслуживающее особого внимания, потому что жизнь должна идти вперед и, изменяясь, изменять самого человека, его привычки, стремления и желания. Не надо бояться изменить привязанности своего сердца, зачем держаться за то, что не может дать ни успокоения, ни радости. Найдите какую-то сублимацию своим чувствам. В конце концов, поимейте самолюбие и гордость оскорбленной женщины, иногда это тоже помогает выйти из угнетенного состояния. Только не надо делать свое горе средоточием всей своей дальнейшей жизни. Время лечит только тех, кто хочет лечиться, а вы постоянно обнимаетесь со своей болезнью, пестуете ее, укрываете от любого дуновения свежего ветра. Нет, нет, так нельзя. Пожалейте себя вместо того, чтобы жалеть человека, который вас предал в то время, когда вы больше всего нуждались в его защите и поддержке. Вы уж простите меня, что я так долго и нудно читаю вам что-то вроде морали, но мне хочется вытолкнуть вас из вашей нетерпимо угарной атмосферы на свежий воздух.
- Что вы, милая девушка?! Я с таким вниманием и надеждой на выздоровление слушала вас, так должна поблагодарить вас за все сказанное. Я просто впитывала каждое ваше слово. Вы правы! Мне нужно найти силы, чтобы перестроиться. Я действительно живу только его письмами, потому что всегда была двойником мужа, теперь мне нужно стать самой собой, научиться управлять своими чувствами. Я попробую оттолкнуться от ваших советов, вы помогли мне найти выход из моего положения, когда мне казалось, что выхода нет. Не зря говорят, что из любого положения существует выход, надо только его увидеть. Я сегодня же выброшу или сожгу все его письма. Да, да. Зачем мне их хранить? Зачем мне их перечитывать? Они отравили мне всю душу. Как вы правильно сказали: нельзя замыкаться в своем горе... Скажите, вы где-то недалеко отсюда живете?
Я отдыхаю здесь в санатории, а приехала из Москвы.
Ах, вот как. Очень жаль... Мы бы могли подружиться...
К сожалению... И мне уже пора... Надежда Федоровна, я надеюсь, что на вашем пути еще встретятся хорошие люди, которые станут вашими друзьями. Осознайте, что жизнь не кончается, когда к нам приходит горе, и человек обязан стать сильнее его. Всего вам доброго.
Спасибо вам за встречу. Право, вы мне помогли...
За встречу благодарите Бога. До свиданья.
До свиданья, - Надежда Федоровна смотрела вслед Свете благодарными глазами.
А Света всю дорогу до санатория рассуждала о Надежде Федоровне, такой бесхарактерной, безвольной, наивной. Во всем винит эту молодую ловкую женщину, а он ей кажется жертвой ее коварства. Но разве не виноват он гораздо больше в том, что с ней произошло? Любовь и долг - старая, как мир, тема, воспетая Шекспиром, каждый ее решает по-своему, каждый волен в своих чувствах, пристрастиях и поступках, но нельзя же быть еще и садистом. Должен же он посмотреть на все это со стороны и понять, в какой нравственный каземат он ее загоняет своими невоздержанными сентенциями. Светлана имела привычку ставить себя на место того или иного человека, в те или иные обстоятельства и представлять, что бы она чувствовала и как поступила бы в подобных ситуациях. Вот и сейчас она представила, что все это произошло не с Надеждой Федоровной, а с ней, Светой. Ну, конечно, это был бы такой ощутимый удар, от которого долго приходят в себя, но разве можно лизать бьющую тебя руку? Света научилась быть более сильной женщиной - жизнь не зря испытывала ее на сопротивление, она научилась не терять достоинства и тогда, когда можно было бы легко скатиться до унижения и уничижения. "Нужно уважать себя, а если теряешь уважение к себе, то теряешь и самого себя. И тогда каждому захочется вытереть о тебя ноги",рассуждала она. Светлана всегда восхищалась независимыми, знающими себе цену женщинами, хотя ей было известно, что немногим мужчинам они нравились. Мужчины любят слабых, безвольных, живущих не своей, а их жизнью женщин. Только рядом с такими они чувствуют себя уверенными и непогрешимыми, как бы ни были многочисленны и беспардонны их грехи. С независимыми волевыми особами им неудобно и неуютно, они знают, что такие женщины не будут терпеть ни их измены, ни их пренебрежительное отношение к себе. Все это так! Но Свете нравились именно такие, неудобные для большинства мужчин, женщины. Ее коробило, когда при первом же мимолетном знакомстве с мужчиной женщина спрашивала у него телефон или навязывала свой под каким-нибудь благовидным предлогом. Ей казалось, что нет большего унижения, чем это навязывание самой себя мужчине, который, может быть, скрипя зубами, откликается на это бесцеремонное телефонное вторжение в его дом. Она считала, что мужчина должен быть инициатором в отношениях с женщиной, на то он и мужчина, что пытаться перехватить эту инициативу - верх неуважения к самой себе. Такой феминизации она не признавала. Женщина должна иметь свое оружие, чтобы обратить на себя внимание мужчины: это не прямая навязчивость, а умение быть интересной в компании или обыкновенной беседе. Для этого нужно, конечно, иметь некоторый багаж знаний, необывательский кругозор, толику ненаигранного обаяния, а главное, свою индивидуальность, но это то, что может при желании приобрести любая женщина, не имеющая особо пленяющей людей внешности. Красота превращается в никому не нужную, быстро надоедающую игрушку, когда в женщине нет облагораживающей ее скромности, сдержанного достоинства, умения поддерживать беседу и капельку извечного сугубо женского кокетства. Прямое изъявление своего интереса к мужчине, не подкрепленное всем вышеперечисленным, если и вызовет его ответную реакцию, то она будет представлять из себя жалкое подобие того, что нужно женщине, чтобы почувствовать себя счастливой хоть на какое-то время.