Ты посмотри пижон какой. - Сказала Света. - Жаль, что в этом ресторане почему-то совсем нет девочек, уж они бы возле тебя покрутились.

Несмотря на ранний час, ресторан был заполнен наполовину. Не было ни одного полностью свободного столика. Они подошли к столику, за которым в праздном одиночестве сидел мужчина неопределенного возраста, лицо которого было покрыто сетью глубоких морщин, хотя по осанке ему нельзя было дать больше пятидесяти.

- Садитесь, садитесь,- пригласил их мужчина.- Я скоро уйду, зашел просто поужинать, я здесь в командировке.

Вано со Светой сели.

Ну коли вы так гостеприимны...- сказал Вано.

Супруги? - спросил мужчина.

Нет,- ответила Света.- В санатории вместе отдыхаем.

Это хорошо,- хрипловато изрек мужчина. Почему это хорошо - было неясно.

Вано сделал заказ, посоветовавшись со Светой: салаты,

шашлык, бутылочку вина. Принесли быстро.

Меня зовут Андреем Петровичем,- сказал мужчина. - Здесь вкусно готовят. Я захожу сюда ужинать. Жаль, что здесь нет музыки.

А музыкальный автомат,- кивнула Света в угол.

Это не то, я люблю, когда играет эстрадный оркестр. Скучно здесь, а готовят хорошо.

Света внимательно посмотрела на него и поняла, что Андрей Петрович и выпил хорошо. Остатки водки в графинчике и рюмка наполовину пустая да грязная тарелка - все, что оставалось от его ужина. Вано наполнил рюмки вином, предложил Свете:

Давай выпьем за красивую жизнь.

Давай,- согласилась Света. Только объясни, что это такое.

Хотите, я вам свою жизнь расскажу? - спросил Андрей Петрович.

Расскажите, послушаем,- Вано выпил рюмку, Света тоже приложилась, занялись салатами.

В молодости я интересным юношей был,- начал рассказ Андрей Петрович.Да, да, не смотрите, что от меня сейчас осталось. В политехническом институте учился, сокурсницы на меня заглядывались, а я влюбился в продавщицу из магазина, где "Беломорканал" покупал. Красивая девчонка была, живая, кокетливая. Ребята возле нее так и вертелись, всех отвадил. Женился. Она мне через пять месяцев сюрприз преподнесла, сына родила, даже и не знала чей, как оказалось... Ладно, простил я ей все, ребенка, как своего, полюбил. Сначала ничего жили, пока ребенок маленьким был, а потом стал я замечать, что приходит домой она навеселе, ну, естественно - отдел спиртных напитков. Настоял я, чтобы она в другой отдел перешла - бакалейный. Перейти перешла, а выпивать еще чаще стала. Начались у нас скандалы на этой почве, правда, были и просветы. А потом, после смерти матери, захотела она отца к нам забрать. Он в деревне жил, инвалид войны, вместо ноги - деревяшка. Продал там домик, деньги - на книжку, стал у нас жить. Квартира у нас двухкомнатная, хоть и маленькая, а все же ребенок свою детскую имел. Здесь - сына в свою забрали, отца в маленькой поселили. Вот тут началось! Он-то, оказывается, давно пил, а тут вместе с дочкой они запили. Он всю пенсию пропьет, на наши деньга живет. Она - не знаю, на какие деньги пила: я отбирала у нее зарплату стала, так как сам стал хозяйством заниматься. А она все бутылки ему таскала, жалела, такой несчастный - пусть утешится, и сама возле него попивает... И бесполезно стало с ней воевать. Квартиру забросила, грязь из всех углов. Мы с сыном генеральную уборку сделаем -на два дня хватает. Посуду ей мыть некогда, готовить -некогда, в свободное от работы время стала по подружкам шастать, таким же, как сама, выпивохам. Ну и довели ее эти подружки, прирезали при очередной пьянке, прямо кухонным ножом, чего искала - то и нашла. Похоронили мы ее, семь лет, как похоронили, подружка из тюрьмы давно вышла. И остался я с сыном и инвалидом-пьяницей. В дом зайти нельзя - вонь стоит от перегара и неопрятности тестя моего. Сын, слава Богу, умница, в институте учится и деда обиходует как может. А я с горя тоже запил. Что за жизнь?! Держусь пока на работе, хотя уж предупреждали меня, да только ничего мне не дорого, потому что не могу я больше такой жизнью жить, и выхода нет никакого. С ужасом думаю, если сын женится - уйдет, поскольку никакая девушка у нас жить не станет, то и в дом зайти не захочется.

Послушайте, Андрей Петрович, а если вашего тестя в дом ветеранов устроить? - посоветовала Света.

Думал об этом... Сын не хочет, дед он ему. Говорит: стыдно нам будет. Женщину бы какую найти, ведь мне всего сорок три, да какая на такое-то пойдет, а теперь и сам с этим зельем справиться не могу. Кому я такой нужен, когда сам себе противен? Вот теперь живу - доживаю, и ничего впереди не брезжит, кроме смерти.

Андрей Петрович допил рюмку, вылил в нее остатки из графинчика.

Вы уж больно мрачно на все смотрите,- сказала Света. - Пить вам, конечно, бросить надо, и тогда остальное еще все может нормализоваться. Не старый вы еще, может, и женщина какая неплохая вами заинтересуется. Встряхнуться вам надо. Как-то вы на себя рукой махнули. Сын женится - внуки появятся, опять радость. Да и тесть ваш - не вечный же, если так пьет. Самое главное - сами завяжите.

Я бы завязал - опереться не на что,- поник Андрей Петрович головой, смотрит в рюмку - глаз оторвать не может.

Вано молчит, может, не находит что сказать, а может, неприятен ему этот разговор - нельзя понять по выражению лица. Вино пьет маленькими глотками, "для настроения",-так сказал, только какое может быть настроение после такой исповеди.

- Да, завязать мне надо, только опереться не на что,- повторил Андрей Петрович перед тем, как опрокинуть рюмку.- Ладно, не буду я вам мешать.

Подозвал официанта, расплатился, попрощался с Вано и Светой и пошел расслабленной неустойчивой походкой к выходу. Света смотрела ему вслед, как будто виноватой себя чувствовала, что не такая у нее беспросветная жизнь. Вано сказал:

Нельзя такого человека жалеть - совсем раскиснет. Опять наполнил рюмку вином под шашлык:

Пожелай мне счастья!

Ты думаешь, что оно есть? - спросила Света.

А почему нет? Должно быть!

"На свете счастья нет, а есть покой и воля". Тебе покоя и воли?

Нет, мне надо обыкновенного человеческого счастья.

Хорошо, Вано. Будет тебе счастье. Только ты должен очень сильно его желать и верить, что оно к тебе обязательно придет.