Неприемлемые действия «невежественных и лезущих не в свое дело аутсайдеров» на Гаити были насильственно аннулированы при непосредственном соучастии США и не только посредством контактов с несущими за это ответственность государ ственными террористами. Организация американских государств (ОАГ) объявила эмбарго. Администрации Буша и Клинтона саботировали его с самого начала, освободив от него фирмы США, а также тайно разрешив компании «Тексако Ойл» в нарушение официальных санкций заниматься поставками для путчистов и их богатых сторонников: важнейший факт, отчетливым образом раскрытый за день до того, как американские войска высадились ради «восстановления демократии», но его надо еще довести до общественности, и это очередной кандидат на то, чтобы не попасть в исторические документы.

Теперь демократия восстановлена. Новое правительство вынудили отказаться от демократических и реформистских программ, оскорблявших Вашингтон, и следовать политике вашингтонского кандидата на выборах 1990 года, получившего тогда всего 14 % голосов.

События, предшествовавшие этому триумфу, дают неплохое понимание тех «политических и экономических принципов», которым было суждено привести нас в славное будущее. Остров Гаити, наряду с Бенгалией, представлял собой одну из богатейших колониальных жемчужин и источник изрядной доли богатств Франции. С тех пор, как морские пехотинцы Вильсона напали на страну восемьдесят лет назад, она находилась в значительной степени под контролем и опекой США. Теперь положение ее столь катастрофично, что она едва ли пригодна для обитания в не слишком отдаленном будущем. В 1981 году начала действовать стратегия Всемирного банка, основанная на строительстве сборочных заводов и экспорте сельскохозяйственной продукции, что переориентировало Гаити с производства продовольствия для местного употребления. USAID предсказала «историческое изменение в сторону более глубокой рыночной взаимозависимости с Соединенными Штатами» в стране, которой предстояло стать «Тайванем Карибского моря». С этим согласился Всемирный банк, предложивший обычные предписания по «расширению частного предпринимательства» и минимизации «социальных целей», тем самым усугубляя неравенство и бедность и ухудшая качество здравоохранения и образования. Справедливости ради следует отметить, что эти стандартные предписания обычно сочетаются с проповедями о необходимости уменьшения неравенства и бедности и улучшения состояния систем здравоохранения и образования. В случае с Гаити последствия были самыми обычными: прибыли для промышленников США и гаитянских сверхбогачей, а также падение зарплаты гаитянцев на 56 % в продолжение 80-х годов XX века словом, «экономическое чудо». Гаити осталось самим собой, не сделавшись Тайванем, который следовал радикально иным путем, что, конечно же, должно быть известно советникам.

Как раз попытки первого демократического правительства Гаити облегчить назревавшую беду и вызвали враждебность Вашингтона, равно как и последовавшие военный путч и террор. Когда «демократия восстановлена», USAID отказывается предоставлять помощь, чтобы обеспечить приватизацию цементных заводов и мукомольных фабрик к выгоде богатых гаитян (гаитянского «гражданского общества», согласно директивам, сопровождавшим восстановление демократии), препятствуя расходам на здравоохранение и образование. Агробизнес получает щедрые субсидии, но не выделяется средств на крестьянское земледелие и ремесла, обеспечивающие доходы подавляющего большинства населения. Принадлежащие иностранцам сборочные заводы, которые нанимают рабочих (преимущественно женщин) за зарплату гораздо ниже прожиточного минимума и для работы в ужасающих условиях труда, получают выгоду от дешевого электричества, субсидируемого щедрыми хозяевами. Но для гаитянских бедняков, то есть для широких слоев населения, не может быть субсидий на электричество, топливо, воду и продовольствие: они запрещены правилами МВФ по принципиальным причинам, ибо устанавливают «контроль над ценами».

Перед проведением «реформ» местное производство риса фактически удовлетворяло всем потребностям страны и играло важную роль в национальной экономике. Благодаря односторонней «либерализации», теперь оно обеспечивает лишь 50 % с предсказуемыми для экономики последствиями. Гаити должно «осуществлять реформы», изменяя тарифы в соответствии с суровыми принципами экономической науки, но этим принципам, в силу какого-то логического чуда, не подчиняется агробизнес США; он продолжает получать громадные государственные субсидии, увеличенные рейгановской администрацией до такой степени, что к 1987 году они составили 40 % валового дохода фермеров. Естественные последствия этого ясны: в докладе USAID за 1995 год отмечается, что «ориентированная на экспорт торговля и политика инвестирования», направляемая Вашингтоном, «окажут крайне пагуб ное воздействие на гаитянских производителей риса», которых заставят заниматься экспортом сельскохозяйственной продукции более рационально и ради выгоды американских инвесторов, согласно принципам теории рациональных ожиданий.

Такими методами самую обнищавшую страну во всем полушарии превратили в основного покупателя произведенного в США риса, что ведет к обогащению американских компаний, получающих субсидии от государства. Те, кому выпало счастье получить хорошее западное образование, несомненно, могут объяснить, что прибыли в конце концов просочатся и к гаитянским крестьянам и обитателям трущоб.

Наиболее наглядный пример говорит нам кое-что еще о значении и последствиях победы «демократии и открытых рынков». Гаитяне вроде бы усвоили уроки, даже если менеджеры-доктринеры на Западе толкуют ситуацию иначе. По сообщениям прессы, парламентские выборы в апреле 1997 года «произвели на свет» «унылые 5 % проголосовавших», из-за чего возникает вопрос: «Возможно, Гаити не оправдало надежд США?» Мы, дескать, пожертвовали столь многим, чтобы дать им демократию, а они неблагодарны и недостойны. Теперь понятно, отчего «реалисты» советуют нам держаться в стороне от крестовых походов, направленных на «глобальное совершенствование» мира.

Аналогичные взгляды распространены по всему полушарию. Опросы общественного мнения показывают, что в Центральной Америке политика вызывает «скуку», «недоверие» и «безразличие» в пропорциях, далеко отстоящих от «интереса» или «энтузиазма» среди «апатичной публики… которая ощущает себя наблюдателем собственной демократической системы» и испытывает чувство «серьезного пессимизма относительно будущего». Первый обзор Латинской Америки, проведенный при спонсорской поддержке Европейского Союза, содержит сходные выводы: «наиболее тревожным содержанием обзора, комментировал бразильский координатор, стало то, что в восприятии народа от перехода к демократии выгоду получила элита «. Латиноамериканские ученые отмечают, что недавняя волна демократии совпала с неолиберальными экономическими реформами, нанесшими ущерб большинству народа и послужившими причиной циничного отношения к формальным демократическим процедурам. Проведение подобных программ в богатейшей стране мира, как уже указывалось, имело аналогичные последствия.

Давайте вернемся к господствующей доктрине: «победа Америки в холодной войне» стала победой демократии и свободного рынка. В отношении демократии эта доктрина отчасти права, хотя нам следует понять, что имеется в виду под «демократией»: направляемый сверху контроль, имеющий целью «защитить зажиточное меньшинство от большинства». А как насчет свободного рынка? Здесь мы тоже обнаруживаем, что доктрина весьма отдалена от реальности, что опять-таки иллюстрируется примером с Гаити.

Снова рассмотрим пример с НАФТА, с соглашением, целью которого является загнать Мексику в рамки экономической дисциплины, которая защитит инвесторов от опасности «демократических изменений». И это не «соглашение по свободной тор говле». Скорее ему свойственна крайняя степень протекционизма, направленного на создание дополнительных препятствий для восточно-азиатских и европейских конкурентов. К тому же с глобальными соглашениями оно разделяет такие антирыночные принципы, как ограничения в «правах на интеллектуальную собственность», причем столь чрезмерные, что богатые общества никогда не принимали их в ходе своего развития. Теперь же они намереваются воспользоваться ими ради защиты базирующихся в их странах корпораций, что приводит, например, к разрушению фармацевтической промышленности в более бедных странах и, в частности, к торможению технологических нововведений, таких, как совершенствование производственных процессов для запатентованных продуктов, допускаемых традиционным патентным режимом. Если прогресс не приносит выгоду «денежным мешкам», он остается таким же благим пожеланием, как и рынок.