Прибыв к боевой рубке я увидел, что левое крыло мостика превращено в руины прямым попаданием, в рубке все было забрызгано кровью и искорежено, внутри лежали мертвые и отдельно раненые, командир корабля был смертельно ранен в голову и бредил. Весь бледный адмирал без сознанья сидел прислонившись к броне в луже крови и зажимал руками рану на животе. Два санитара пытались разжать его руки, чтоб наложить повязку.

Раненый младший артиллерист лейтенант Колокольцов и тоже раненый старший боцман у штурвала удерживали корабль на курсе. Штурвал каким-то чудом действовал. Почти одновременно со мной, в рубку прибыли с перевязки старший минный офицер лейтенант Саблин и рулевой кондуктор Прокюс. Кондуктор сменил на руле Колокольцова, который однако отказался уходить на перевязку. Правда управлять огнем из боевой рубки он уже не мог, аппарат Гейслера был разбит окончательно, переговорные трубы пробиты и скручены какими-то узлами, на месте, где раньше висел телефонный аппарат теперь торчали только пучки проводов.

В это время в Ослябя попал очередной 8" снаряд — в нос под левым клюзом, вскрыв взрывом изрядный кусок обшивки борта. И хотя пробоина была надводная, но буруном от хода ее весьма активно заливало. Корабль стал садиться носом, но огня не прекращал.

Когда 8" снаряд попал в нос по левому борту над ватерлинией я находился у носовых водоотливных насосов, только что выбравшись из отделения носовых динамо-машин, работу которых проверял. Я быстро побежал к месту взрыва, опасаясь, что это взорвались самодвижущиеся мины носового минного аппарата. Когда я прибежал на место, то увидел, что на первый взгляд ничего страшного не произошло: взрыв вскрыл кусок борта над ватерлинией, разрушил корабельную аптеку и несколько кают, повредил шпилевые машины и водонепроницаемую переборку на 20 шпангоуте, мины же были целы и невредимы. Вода в пробоину всего лишь захлестывается и прибывает медленно, броневая палуба цела и помещения ниже ее не затапливаются, матросы под командой мичмана Бачманова заделывают щитами переборку, чтоб ограничить распространение воды. Я уже было собирался пойти дать команду готовить водоотливные насосы к откачке воды после заделки пробоины, как почувствовал, что уровень воды заметно прибыл. Оказывается в носовой части были открыты иллюминаторы жилой и батарейной палуб для вентиляции и сейчас в эти иллюминаторы, оказавшиеся из-за перегрузки броненосца над самой ватерлинией начала потоками вливаться вода. Я отдал приказ срочно задраивать иллюминаторы, но было поздно, часть их в жилой палубе уже была под водой, удалось задраить в основном иллюминаторы только в батарейной палубе. Из-за резко прибывшей воды возник дифферент на нос и теперь ранее надводная пробоина стала подводной и силой давления воды от хода выбило все щиты, которыми мы затыкали поперечную переборку. Вода начала разливаться по жилой палубе, попадая через разбитые вентиляционные трубы и пробоины в палубе и на батарейную. Через неплотности обшивки вода также начала поступать и в погреб носовой башни, но к счастью в небольших количествах и башня продолжала стрелять. В довершение всего вода замкнула электродвигатели водоотливных насосов на жилой палубе и воду из трюмов в носу стало откачивать нечем. Отрезанными водой оказались люди в отсеке бортовых минных аппаратов и расположенном под ним отсеке носовых динамо-машин.

Переборка носовой кочегарки вполне держала, а незначительные поступления воды удалялись за борт насосами кочегарки.

Ослябя опять содрогнулся - это было парное (возможно одиночное) попадание 8" в переднюю броню верхнего носового каземата левого борта. Броня не была пробита, однако часть крепежных болтов была сорвана и бронеплита сдвинулась. Я был контужен воздушной волной, однако быстро пришел в себя. Начался пожар в находившейся рядом с местом взрыва малярной кладовой, но его быстро потушили.

Лейтенант Колокольцов отправился в носовой каземат узнать про повреждения.

Дифферент Осляби между тем нарастал и из носовых отсеков поступали не радостные доклады. Все устанавливаемые для предотвращения растекания воды щиты и подпоры вылетали от сотрясений при стрельбе нашей же 10" башни, остановились носовые водоотливные насосы, в отсеках ниже бронепалубы остались отрезанные водой люди.

Необходимо было срочно заводить пластырь на пробоину, но сделать это можно было только застопорив ход. К тому же через уцелевшую переговорную трубу передали о необходимости остановки средней машины из-за поломки.

Да, «Адзуме», так и не сбавившей ход, повезло, но дистанция еще была 35 кабельтовых — далековато, но вполне в пределах дальнобойности наших пушек.

И я отдал приказ довернуть влево на 45 градусов, чтоб ввести в действие 3 шестидюймовки правого борта и кормовую 10" башню. По расчету выходило, что «Адзума» будет на дальности нашего огня еще 10 или 15 минут и стрельбой 4 — 10" есть еще шанс повредить ее.

В 12 42 мин «Ослябя» снизил скорость до 10 узлов, чтоб уменьшить напор воды в носу и начал медленно ворочать влево и опять получил попадание, на этот раз 8" снаряд навылет пробил носовую трубу и разорвался около средней трубы, повредив ее. Но это было последнее попадание в броненосец.

Кормовая башня «Адзумы» внезапно прекратила огонь. Вероятно мы ее все-таки повредили, хотя возможно сама сломалась (кончились снаряды).

Канонада всем бортом по удаляющимся японцам не дала видимых результатов, за исключением сбитой стеньги грот-мачты. На дистанции 49 кабельтовых наши 6 снаряды уже не долетали и пришлось прекратить огонь, так как стрелять на такой дистанции только лишь 10 с их малой скорострельностью — это напрасное выбрасывание снарядов.

К этому времени «Аврора», выполняя сигнал адмирала встала в кильватер «Осляби». "Алмаз" благоразумно сопровождал отошедший на безопасное расстояние «Смоленск».

А «Лена» напротив — обогнав «Ослябю» и не реагируя на флажные сигналы вернуться, погналась за «Адзумой». На что рассчитывал командир «Лены» я так и не понял, шансов у вооруженного парохода в бою с броненосным крейсером никаких.

"Ослябя" застопорил ход и занялся заведением пластыря и ремонтом машины, «Аврора» дрейфовала неподалеку. Так как у нас осколками перебило антенну радиотелеграфа, то семафором приказали «Авроре» по радио вернуть «Лену». "Лена" вернулась через 2 часа и сообщила, что «Адзума» снизила ход до 7–8 узлов и имела дифферент на корму и крен на правый борт. Все-таки мы ее достали!

К вечеру пластырь наконец был заведен и мы потихоньку 8 узловым ходом пошли к Владивостоку. Пришедший в себя после операции адмирал Вирениус одобрил это решение. Всю ночь откачивали воду из носовых отсеков и к утру удалось поднять носовую пробоину над ватерлинией, после чего ее изнутри заделали деревянными щитами. Погода благоприятствовала и наш отряд через двое суток благополучно добрался до цели.