После сорока минут сосредоточенного прослушивания скрытых посланий, записанных на этом диске, я вознаградил труду Нафишах, принеся ей с кухни мороженное. Пока моя ученица наслаждалась ночным лакомством, я заметил что под окнами моей квартиры творится какие-то непорядок. Выглянув, я увидел Лайви, который угрожал сжечь мой дом в отместку за то, что его исключили из "Ложи Черной Завесы и Белого Света". Я взял Нафишах за руку и вывел ее из дома через черный ход. К счастью, она оставила машину на некотором расстоянии от того места, где сейчас стоял Лайви, так что нам удалось смыться, оставив этого пропойцу в полном неведении о том, что мы ускользнули от его гнева. Подобное происшествие как нельзя лучше показывает, почему глава оккультного общества должен держать в тайне план своего жилища от всех своих коллег по магии.

Я велел Сайиде проехать через Кеннингтон, "Слона и замок" и Тауэрский мост. Машин на дорогах было мало и наше путешествие по просторам Эссекса оказалось недолгим. Церковь Всех Святых в Ист-Хорндоне расположена на вершине пустынного холма. Прежде чем направиться к семейной церкви рода Тайрелл, мы завернули в придорожную забегаловку, удобно расположенную неподалеку от нее на главной дороге в Саутенд. Я заказал два кофе и сандвич на тостах для Нафишах. Пока она ела, я объяснил ей, что Уолтер Тайрелл играл роль священного палача, когда он застрелил из лука Вильгельма Руфуса в Ньюфоресте, поскольку оба они — и король, и придворный — принадлежали к древней языческой вере, которая требует ритуальных человеческих жертвоприношений. Церковь Всех Святых была семейной церковью потомков Уолтера Тайрелла, которые в четырнадцатом веке приобрели большое влияние в графстве Эссекс. Когда Сайида покончила с сандвичем, я заказал ей яблочный пирог с мороженым. Мы также попросили снова наполнить нам чашки кофе.

Снаружи шел проливной дождь. Мы забрались в машину Нафишах и проехали четверть мили вверх по глиняному холму к церкви Всех Святых. В церкви горел свет; зайдя внутрь, мы обнаружили двух пожилых людей, которые представились нам как Джордж и Милдред. Джордж носил костюм и галстук-бабочку, он пригласил нас прослушать концерт фортепьянной музыки, а также воспользовался нашим присутствием как предлогом, для того чтобы поведать нам историю кампании за реставрацию полуразрушенной церкви, которая длилась четверть века. Он рассказывал о бродягах, разводивших костер на колокольне, и о вандалах, разбивавших окна, заодно подвергая резкой критике современное либеральное руководство англиканской церкви. Из его речи нам стало совершенно ясно, почему южная часовня построена в типичном для высокой церкви стиле, вплоть до покрова алтаря с вышитым на нем словами "AVE MARIA". Когда Джордж принялся объяснять нам отклонение от оси в плане церкви, обратив наше внимание на тот факт, что неф и престол расположены не на прямой линии, Милдред, потеряв терпение, стала тыкать пальцами в рояль. В конце концов Милдред одержала верх над Джорджем и приступила к исполнению концерта, состоявшего из произведений Баха и Моцарта.

Для начала Милдред объяснила нам, что дает публичные концерты только в том случае, если заучит произведение наизусть. Она также объяснила нам мотивы, по которым отказалась от карьеры профессиональной концертной пианистки, для начала которой ей только оставалось сдать соответствующие экзамены. В своем колышущемся красно-оранжевом одеянии Милдред выглядела довольно эксцентрично, и я ничуть не удивился, когда она сообщила нам, что является профессиональным математиком. Затем Милдред продемонстрировала нам различные способы, которыми можно исполнять одно и то же произведение Моцарта. Хотя для нее не составляло никакой сложности исполнить его абсолютно традиционным образом, она предпочитала отрывистую манеру с подчеркнуто стаккатированным ритмом. Случайно задев фальшивую ноту, пианистка остановилась, извинилась и объяснила в деталях, почему это произошло. Через три четверти часа был объявлен антракт перед второй частью концерта. Тогда в дело снова вступил Джордж, который объяснил нам, что Северные Врата церкви завалены каменной плитой, которая, как полагают, является частью древнего алтаря.

Когда Джордж перешел к легендам о том, что в церкви похоронена то ли голова, то ли сердце Анны Болейн, я стал слушать внимательнее. Мы тут же приняли приглашение посетить алтарную гробницу в нижнем этаже южного трансепта, которая якобы содержит останки несчастной королевы. Хотя точно не известно, для кого заложили эту крипту, датируется она 1520 годом. После этого Джордж заговорил о необходимости сохранять не только церкви, но и о необходимости найти применение каждому оригинальному кирпичу и камню при обновлении церковных зданий, потому что они пропитаны силою молитв, намоленных прихожанами за долгие годы. Милдред же время от времени молотила по клавишам рояля, извлекая какой-нибудь случайный аккорд. Ей не терпелось перейти ко второй части концерта и, в конце концов, Джордж вынужден был уступить ей и замолкнуть. Но вместо того, чтобы сесть обратно на свои места мы с Сайидой спаслись поспешным бегством.

— Берегитесь змея из Уэст-Хорндона! — выдохнул нам вслед Джордж, в то время как Милдред начала бренчать что-то из Баха.

Хотя все еще шел дождь, Нафишах и я решили раздеться, спрятать одежду в салон, а самим заняться сексуальной магией прямо на крыше машины. Сайиду была вся влажная от дождя и это упростило мне мою задачу — не прошло и нескольких секунд, как я уже отыскал брешь среди гофрированных складок ее пизды. Мы делали примитивную магию, не приукрашенную никакими церемониями, и когда мы быстро достигли одновременного оргазма, молния сверкнула прямо над нами. На этот раз я позволил Филиппу ненадолго взять верх надо мной, дабы подвергнуть верность Нафишах испытанию. Мы оба промокли до мозга костей, и когда мы забрались в машину и начали одеваться, наша одежда тоже стала влажной изнутри.

Я ничего не сказал, и тогда Нафишах отвезла меня в ту же самую забегаловку, где заказала два кофе и сандвич на тостах для меня. Пока я ел, Нафишах распространялась о том, какую чудесную ночь мы провели вместе. Она хорошо отзывалась о радостной атмосфере в церкви, о ее белых стенах и прочных дубовых балках. Развлечения тоже пришлись ей по вкусу — как комедия нравов в исполнении пожилых супругов, так и концерт. Когда я покончил с сандвичем, Сайида заказала мне яблочный пирог с мороженым, который я поглотил в мгновение ока. Затем я подмигнул официантке и направился в туалет. Я надеялся, что она последует за мной. Я встал перед писсуаром, выпростав наружу из джинсов мой конец, но изливать из себя жидкость я вовсе не собирался. Через двадцать минут за мной явилась не официантка, как я рассчитывал, а Нафишах, которая пришла выяснить, куда я провалился. Я тупо смотрел на девицу, которая тем временем заправила мой болт обратно в джинсы, застегнула ширинку, а затем потащила меня за руку к своей машине. В молчании мы вернулись в Брикстон.

Лайви все еще стоял под окнами моей квартиры. Я его не узнал, однако он попытался напасть на меня, но Сайида утащила меня в укрытие, прежде чем мы успели обменяться ударами. Нафишах настаивала, чтобы я принял душ. Капли теплой воды на моей коже доставили мне подлинное удовольствие. Но удовольствие это стало еще большим, когда Сайида тоже встала под душ и принялась намыливать меня. Затем девица моментально смыла пену горячей водой, вытерла меня насухо и умастила мою кожу маслом. Я лежал на животе, ощущая эрекцию, в то время как Нафишах растирала мои плечи, спину, ягодицы и ноги. Затем этот ангел во плоти уселся мне на задницу, поднял вверх мою правую ногу и помассировал ее подошву, а затем втер масло между пальцами. Затем она сползла с кровати на пол, встала на колени и взяла в рот пальцы моей левой ноги, обильно смочив их слюной. Когда Сайида принялась посасывать их, я кончил прямо в одеяло и тут же почувствовал себя самим собою.

Я оделся, а затем выглянул в окно. Лайви все еще стоял там в лучах занимавшейся над Брикстоном зари. Я открыл окно и осыпал проклятьями моего бывшего ученика. Он повернулся и пустился в бегство — не раньше правда чем кто-то высунулся из соседнего окна и начал орать, чтобы я немедленно заткнулся. В первый раз за многие месяцы я почувствовал себя абсолютно счастливым. Нафишах задернула шторы и я как был, в одежде, заполз в постель.