— Нет, не учат — ответила нежным певучим голосом очень молодая, прелестная восточная танцовщица — Это я придумал, вернее, придумала сама.

— Ты просто безумно, красивая — произнес Хусаим — Ты просто, божественна.

— Нет, я более, чем, Божественна Хусаим — ответила молодая восточная красавица танцовщица ему — Я пришла из других миров за этой мразью из глубин Ада. У нас с ними давняя война. Также как и у вас тут. С выродками из черной Сатанинской тени моего родного Божественного брата. И он будет рад моему появлению Хусаим. Вот увидишь. Она сверкнула черными как уголь под изогнутыми черными тонкими бровями и золотым бриллиантовым на ее голове венцом глазами. И произнесла — Мир на пути первого человекоубийцы Каина Хусаим. Что за мир ты создал? О, мой родной брат, золотой дракон Хаоса? — взмолилась, вверх глядя, восточная молодая танцовщица красавица. И снова сверкнув уже резко черными своими обворожительными девичьими красавицы очами, произнесла, обращаясь к призраку мальчишки — Ну, ты готов теперь, мой мальчик Хусаим?

— Да, готов — ответил тот, крепко сжимая в своих мальчишки призрака руках сумку с инфернальной бомбой.

— Тогда, держись за мной. И идем, мальчик мой любимый — проговорила красивая восточная танцовщица — Время пошло, Хусаим. Мы должны выполнить свой долг и спасти еще многих, кто может погибнуть завтра. Жены, мужья дети, Хусаим. Держись за мной, за моей спиной.

Эта тварь не должна проснуться живой завтра Хусаим. Как и его подручные бандиты. Я прикрою тебя и ты проскочешь незамеченным стороной и вдоль забора, прячась в тень за их спинами. Я отвлеку их всех на себя, ты внесешь эту бомбу внутрь этого дьявольского сада. Главное, внести сумку Хусаим. В этот сад. Главное, только теперь это. Что ты должен сделать, мой мальчик. Мой мученик, Хусаим. Я отвлеку их всех на себя, а ты бросишь ее там как можно ближе к главарю банды и сразу беги, что есть уноси ноги, Хусаим. Беги отсюда и не оглядывайся. Понял? Хусаим качнул ей головой, понимая ее. И красавица танцовщица повернувшись ко входу к воротам заполненным кровоточащим ползущим медленно у ее уже ног туманом, распахнула свою почти невесомую из белого полупрозрачного шелка накидку. Расставив девичьи в золотых тонких браслетах и на ее тонких девичьих пальчиках сагатах руки. И открыв свое убийственной красоты гибкое полногрудое с голым животом смуглое тело. Сверкая голыми девичьими по краям широкой длинной до ее золоченых на высоком каблуке шпильке туфель свисающей вниз с золотого на поясе юбке широкими бедрами ног. Девица, встряхнув своей чернявой головой в золоченом бриллиантовом венце и зазвенев большими в ушах под завитушками височных волос такими же бриллиантовыми серьгами.

Разметав по плечам груди и голой узкой и гибкой восточной танцовщицы спине до самой задницы, вьющиеся длинными, как змеи локонами густых черных как смоль волосы произнесла — Бойтесь господа мусульмане юных дев в Раю вас ублажающих. Алах Акбар Хусаим. Алах Акбар. Смуглая, похожая на арабку или сирийку убийственной красоты девица танцовщица вихляя крутыми голыми в разрезах шелковой белоснежной полупрозрачной юбки на золотом, похожем как на ее лифчике и узких туго натянутых на бедра и девичью широкую женскую задницу плавках змеиную чешую поясе. Гремя золочеными обвесками в ритм барабанов и под звук флейт. Трепыхая пышной женской полной грудью. В тугом, на тоненьких обхвативших ее голую узкую смуглую спину и плечи лямочках золоченом лифчике. Почти бегом, щелкая громко и специально, привлекая к себе внимание, шпильками золочоных туфлей по камням в кровоточащем кровью липком тумане, ворвалась в наполненный черными демонами и тенями сад. Она ворвалась в мир спящего Рахмада Куиб Дель Рахиба. В полумраке в окружении летающих по саду черных теней. Она летела почти бегом на звуки льющейся где-то недалеко в глубине сада восточной музыке. И за ее спиной прячась и раскрытой вуалью, бежал, догоняя ее и, пригибаясь, молодой шестнадцатилетний мальчишка. В руках, которого была большая сумка. И работал взведенный часовой механизм инфернальной бомбы. Бомбы способной разрушить тут все и превратить место в черный полностью безжизненный хаос. Без любой жизни. Уничтожая всех демонов и призраков любого вида и породы.

Превращая это место просто в пустоту между мирами реальности и нереальности просто в пустоту без чего-либо.

Она полетела как белоснежный мотылек, распахнув свои белоснежные из шелковой ткани крылья. В кровоточащем кровью вверх подымающемся в саду демонов тумане. Среди таких же кровоточащих, корявых низкорослых таких же кровью сочащихся деревьев. Среди больших таких же кровоточащих кровью камней по каменной тропинке на гул барабанов и заунывный звук свирелей и флейт. Она была уже не тем, кем была до этого. Уже не была тем русским солдатом. И, хоть, чем-то напоминающим мужчину. И внешне и внутренне. Она не помнила уже своего того земного имени. И не принадлежала, теперь никаким мирам. И, она хотела только одного. Хотела есть. Есть и танцевать. Ее завораживала эта громкая льющаяся из самого кровавого мокрого сочащегося кровью ползущего и свивающегося клубами тумана музыка. Ее, змею. Огромную змею в этом девичьем молодом гибком обворожительной красоты теле. Огромного змея левиафана.

Жителя междумирья и далеких запредельных просторов. Мира, где только дикая такая же кровожадная страсть и вечный голод. Где много таких же, как и она ее братьев и сестер. И она ненавидела их демонов. Этих отщепенцев отморозков. Мусор, порожденный злом инфернального мира самого человека. Этих выродков и мутантов темноты. Мусора и отбросов, порожденных не Богом. А, чем-то, вообще инородным. Не свойственным самому Богу. Этот мусор, вышедший из творения ее родного брата золотого левиафана. Бога создавшего этот загробный и реальный мир. Мир людей, ангелов и бесов. Мир, погрязший в дележке и войне. И, идущий к закату и к своей полной неизбежной гибели. Она его любила и ненавидела как своего брата. Как и положено левиафанам. Она дочь своей матери Тиамат. Великого дракона Хаоса. И она здесь посланная ею, чтобы следить за этим и внешним миром. Миром своего отбившегося от рук матери сына. В образе прекрасной восточной красавицы танцовщицы, она сразу же ворвалась в круг кружащихся перед ее теперь личным врагом, таких же красавиц танцовщиц. Таких же, почти голых. В одних золоченых гремящих обвесками лифчиках и плавках и с золотыми поясами на самих бедрах. С развевающимися длинными разноцветными из почти невесомого шелка юбками. Кружащихся вокруг горящего костра посредине самого сада в самом мраке и в самом месте жуткого кошмара. Извиваясь в танце живота, они как дикие змеи кружились перед ним, перед главным демоном Рахмадом Куиб Дель Рахибом. Который сидел в высоком из человеческих костей сложенном троне в окружении своих подчиненных военачальников и командиров подразделений. Черных душ тех, кто сейчас там в том реальном мире спал и видел это все. И пировал на кровавом пиру, возле горящего в саду демонов костра. Они были все здесь. И чеченец Мехмед Джафаров и араб Вагиз Мемильхан. Отморозки те еще и убийцы, отличившиеся зверствами еще в самой Чечне. Потом в Ливии, Ираке. А, теперь еще и здесь. И еще многие из отряд Эгил и Джабхад ан-Нусры. И так, называемых, умеренных. И даже, тех, кто был здесь с самого запада. И она ворвалась в этот круг восточных демонических красавиц танцовщиц. И она была красивее всех. Красивее всех демониц танцовщиц этого кровавого жуткого места. Места, где вокруг летали черные тени и глотали налету текущую с кровоточащих кривых низкорослых черных деревьев кровь. И по кустам сада шарахались мерзкие горбатые черные твари с горящими огнем глазами. И вокруг этого места, где горел яркий инфернальный синим пламенем костер, валялись кучами обезглавленные трупы человеческих голых тел. И их пожирали эти горбатые черные с острыми клыками и оскаленными ртами твари. Которые делили добычу и вырывали ее из когтистых лап друг у друга. А вокруг костра, где кружились в танце живота голые, почти молодые танцовщицы торчали колья. И на них были отрезанные человеческие еще живые головы. С моргающими вытаращенными в ужасе глазами и шевелящими широко открытыми в оскале зубов ртами. Они что-то кричали, но их не было слышно под гром барабанов и звук флейт и свирелей. Который, лился ото всюду из самого тумана и из сознания самого спящего где-то там, в реальном мире боевика и командира отряда Эгил Рахмада Куиб Дель Рахиба, немца по происхождению и той еще твари. Лично убивший многих сирийцев, как солдат, так и гражданских в самом Алеппо. Этой твари, как и его подчиненным ничего не стоило отрезать любому сирийцу голову. Хоть мужчине, хоть женщине. Хоть, даже ребенку. Эта тварь в миру, был порождением черного ислама. И приверженец черных сект. Еще в Германии он этот немец отрастив длинную седую бороду, дал сам себе это арабское имя. И теперь работал на запад.