Бридес, военачальник, который с начала заседания не проронил ни слова — он славился своей молчаливостью и спокойствием — вдруг произнес:

— Первый раз слышу, чтобы копьем, даже очень большим, можно было потопить корабль…

— Можно, пятый архонт, — Блейд прекратил свое безостановочное кружение и в упор поглядел на Бридеса, мускулистого пятидесятилетнего здоровяка. — Можно, мой генерал! Если копий будет много, и они понесут пучки горящей пакли! Хорошо смоченной в масле!

— О! — этот звук вырвался одновременно у Бридеса и Зитрасиса; люди военные, они все поняли с полуслова. У стены, где сидели капитаны, раздался возбужденный гул.

— Можно метать кувшины с ворванью! — воскликнул усатый.

— И стрелы! Подожженные стрелы!

— Дротики — с расстояния сотни локтей!

— Если у нас хватит стрелометов на шесть кораблей…

— …то при двукратном превосходстве в численности мы спалим их дотла!

Внезапно поднялся Салкас. Обычно второй архонт выглядел весьма величественно: прямая, несмотря на возраст, спина, острый взгляд, длинная седая борода, под которой пряталась серебряная цепь с дельфином; сейчас, однако, вид у него был самый разнесчастный.

— И кого же вы собираетесь спалить дотла? — негромко произнес он во внезапно наступившей тишине. — Наших братьев из Халлота? Ведь подневольных сахралтов-мореходов будет на трех кораблях тоже не меньше пятисот!

В зале Совета повисло мрачное молчание. Старик повернулся к Блейду и долго смотрел на него, чуть склонив голову к плечу и моргая прозрачными пергаментными веками. Наконец он сказал:

— Ты — великий боец, Рисарс. Великий герой! Никогда бы не подумал, что найдется человек, способный в поединке один на один справиться с лучшим воином нуров! Но ты смог это сделать… И прости меня, старика, не сказавшего тебе заранее, каков будет твой противник. Я вижу теперь, что ошибался, боясь поколебать твое мужество… — он сделал паузу, потом снял свой серебряный венец и, покряхтывая, стащил через голову цепь. — Ты, Рисарс, и сейчас бы мог нас спасти — сжечь в море корабли халлотцев вместе с отрядами северян. Знаешь, что будет потом? Фарал Мит'Канни снарядит целый флот, заставит сахралтов из Халлота тоже построить огненные стрелометы… и мы с ними начнем жечь и крушить друг друга по всем морям! — старый архонт резко сдвинул к середине стола цепь и венец и вдруг выкрикнул: — Нет! Не будет этого, пока я правлю архипелагом! И если вы, молодые, — его цепкий взгляд скользнул по лицам Бридеса, Зитрасиса и застывших у стены офицеров, — если вы решите сжечь наших братьев, я слагаю с себя звание архонта!

Блейд задумался лишь на секунду. Он понимал уже, что блестящий его план провалился, но не сожалел об этом. Все, что сказал старик, было верным — и не только верным, но мудрым и благородным. Не всегда лучшее тактическое решение является таковым с точки зрения долговременной стратегии.

Шагнув к своему креслу, Блейд, словно капитулируя, поднял обе руки.

— Все! Вопрос о морском сражении исчерпан! — он пододвинул к Салкасу регалии архонта. — Надень цепь и венец, достопочтенный. Отныне нуры становятся моей личной проблемой. Они идут сюда не жечь и грабить Териут, который их кормит; они идут за мной. И я либо разделаюсь с ними, либо умру! — разведчик перевел дух и продолжал: — Не один териот не обнажит меча, не выпустит стрелы, чтобы не подвергать ваш народ мести северян. Вы скажете, что я — безумец и бунтовщик, с которым вам самим справиться не под силу… И вы снимете с себя всякую ответственность! Я же попрошу у вас иной помощи, не мечом, но золотом… тайной помощи, о которой нуры не смогут дознаться.

— Все, что ты захочешь, Рисарс… Все, что в наших силах…

— Многого я не попрошу, Салкас. Помни одно: я — бунтовщик, которого не поддерживает ни один из териотов…

— Вот уж нет! — внезапно рявкнул Тарконес, вскочив на ноги и с грохотом опрокидывая табурет.

Блейд и Тарконес стояли посреди небольшого, но пышного сада, замкнутого кольцом стен беломраморной ратуши Териута. Все было решено и обговорено; архонты и капитаны разошлись, и только они двое задержались здесь, чтобы обсудить детали плана.

— Ты сделаешь мне ручные стрелометы, кузнец, — Блейд вытащил из поясной сумки пергаментный свиток и уголек, затем быстрыми движениями набросал чертеж арбалета. — Лук небольшой, но выгнуть его нужно из прочной и гибкой стали… найди ее… где хочешь, но найди!

Оружейник молча кивнул, разглядывая рисунок.

— Тетиву на такой штуке руками не натянешь… Вот, здесь рычаг и рукоять, которую надо вращать… — объясняя, разведчик водил пальцем по пергаменту. — Зато стрела обладает огромной силой удара! Ее наконечник тоже надо изготовить из лучшей стали, бронза тут не годится.

— Ты думаешь, из этой игрушки можно пробить доспехи нурешников?

Впервые Блейд слышал, чтобы кузнец упомянул презрительное прозвище северян. Он положил руку на плечо Тарконеса.

— Я не думаю, Тарко, я знаю. Видишь ли, эту броню можно прошибить либо из такого стреломета — запомни, он называется арбалетом, — либо из длинного… — он чуть не сказал «английского», — лука. Но лук нам не сделать. Я даже не знаю, растут ли у вас подходящие деревья… И потом, чтобы научиться стрелять из него, нужна целая жизнь…

Разведчик устремил затуманенный взгляд на струю фонтана, сверкавшую на солнце алмазными отблесками. Перед мысленным его взором поднялись ряды суровых рослых людей в зеленых кафтанах и стальных шлемах, с шестифутовыми луками в руках. Спокойные, несокрушимые, уверенные, стояли они на равнине, по которой, вздымая клубы пыли, неслась в стремительную атаку бронированная рыцарская конница. В грохоте тысяч копыт, в звоне доспехов и свисте рассекаемого стрелами воздуха, под хриплый рев боевых труб Лилия и Лев сходились при Кресси и при Пуатье — и гордые бароны Франции падали на землю у ног английских йоменов… Десятками, сотнями!

Блейд вздрогнул, освобождаясь от наваждения. Ах, если бы у него был отряд таких парней! Ни один нур не высадился бы живым на благословенные берега Тери…

— Твой дух витал где-то далеко? — темные глаза кузнеца смотрели вопрошающе. — Не на том ли далеком острове, откуда ты родом, Рисарс?

— Да… Вернее, неподалеку от него…

Тарконес помолчал.

— Иногда мне кажется, что твой остров гораздо дальше, чем мы думаем, — задумчиво вымолвил он. — В иных краях, в иных морях, где нет ни нуров, ни сахралтов, ни сануров…

— Какое это имеет значение, Тарко? Остров — там. — Блейд протянул руку к сверкающему небу Катраза, — а я здесь, с вами… — он улыбнулся и постучал угольком по пергаменту. — Так сколько таких арбалетов ты сможешь изготовить за пятнадцать дней?

— Думаю, сотню… Но ты уверен, что найдутся руки, готовые навести их на нуров?

— Уверен. Если я пообещаю от имени архонтов корабли, руки найдутся. Даже слишком много!

Вскочив на обломок мраморной плиты, Блейд окинул взором плотную толпу, сгрудившуюся перед ним. Нечеловечески широкие плечи, мохнатые головы, серые, черные, пегие и рыжие шкуры, кирки и ломы, зажатые в крепких руках… Рук, действительно, было многовато.

— Есть работа, парни, — он махнул в сторону морского побережья, туда, где карьер переходил в ровную ленту дороги. — Неприятная работа и не все останутся в живых после нее, но зато те, кому повезет, получат корабли. Новые прочные корабли, на которых так здорово бороздить океан под свист ветра и хлопанье парусов… — толпа глухо загудела, и Блейд понял, что можно кончать с лирикой. — Хрылы схлестнулись с нурешниками и им нужна помощь, — сообщил он. — Расчавкали, дерьмодавы?

— А ты сам-то из каковских будешь? — поинтересовался кто-то из толпы.

— Я — из клана Зеленого Кита! — Блейд гордо поднял голову.

— Чего-чего? Безволосый и с двумя лапами? Вы только позиркайте на него! Ну и блейдина! Нурло, еть его в печенку! — раздались выкрики.