По крайней мере, такое желание вполне объяснимо. Хотя бы с точки зрения Матушки-Природы. А вот с точки зрения уголовного законодательства... не очень. Все же Диана была еще несовершеннолетней, да еще и находилась у него в подчинении.

Но она ему нравилась. По-настоящему. Во всяком случае, выбросить ее из головы или убедить себя, что она его внимания не стоит, не получалось.

И это было странно. Потому как она относилась к тому типу женщин, от которых Вадим старался держаться как можно дальше. Тоненькая, хрупкая... такую даже обнять страшно. Того и гляди переломиться, как стеклянная фигурка. А еще, он терпеть не мог изнуренных всевозможными диетами моделей, называя их «ходячими анатомическими пособиями». Балерины от данных образчиков красоты ушли не далеко. У них лишним весом считается все, за вычетом скелета. А посему наблюдается драматическое отсутствие, так называемых женских округлостей. Хотя, ножки у Вирэн, надо признать, очень даже ничего. Да и личико вполне себе симпатичное. Кукольное. Детское. И это тоже проблема. По документам ей до совершеннолетия всего ничего. А посмотришь на нее и больше пятнадцати лет не дашь. Поневоле себя извращенцем чувствовать начинаешь.

Столовая для офицерского состава располагалась на втором этаже и представляла собой уютный зал, отделанный, в бежево-золотистых тонах. Строго, но со вкусом. С мягкими креслами и небольшими столиками вокруг которых бодро носились официанты. Они, как остальной обслуживающий персонал, являлись гражданскими служащими, получающими неплохую зарплату, а не проштрафившимися курсантами, что существенно улучшало уровень жизни в Академии. Ведь лучше, когда работу, пусть и не самую квалифицированную, выполняют те, кто умеет и хочет это делать, а не те, для кого она - кара за дисциплинарные нарушения. На порядок качественней выходит. А наказывать можно и по-другому. Лишний час в спортивном зале под руководством опытного инструктора кого угодно заставит задуматься. Да и на всякие каверзы сил больше не останется. Так что сплошная польза.

- Вадим, она - нечто невероятное, - в очередной раз выпалил Майк.

- Да?

- Да! Я и представить себе не мог, что... у меня слов нет! Вадим, она...

- Майк, а не влюбился ли ты часом? - лениво поинтересовался майор, бросая на друга насмешливый взгляд.

- Что? - задохнулся от возмущения тот. - С чего это тебе в голову взбрело?

- А что? Она достаточно хорошенькая. Этого у нее не отнять. Да и как человек, в принципе... небезнадежна. Нет, буду справедлив. Девочка она хорошая. Не злая, Не распущенная. Подлости в ней нет. Умненькая. Собранная. Наивная немного, но так для ребенка семнадцати лет, всю жизнь прожившего в закрытой школе - это не порок. Солдата из нее, конечно, не выйдет. Что ты с ней не делай. Но, именно, как личность, она мне даже симпатию внушает. Но, сам понимаешь, тебе на ней придется жениться. Иначе вылетишь из Артена в мгновение ока. Отношения курсантов и преподавателей у нас не приветствуются. Ты же знаешь. А вот, если у вас все будет официально, тут уже никак не подкопаешься.

- Вадим! Я тебя убью когда-нибудь! Нет, она мне нравится, конечно. Ты все правильно сказал. И умненькая, и собранная, и подлости в ней я не заметил. Хороший ребенок. Но где общечеловеческая симпатия, а где влюбленность? И, вообще, у меня Тони есть.

- О том какая Диана потрясающая, ты рассказываешь мне уже минут пять. Причем весь твой монолог строится на одних драматических паузах.

- Просто...

- Вот! Именно об этом я и говорил.

- Понимаешь, я не думал, что для того, чтобы просто танцевать, нужно так изнасиловать собственное тело. Мне казалось, что балетные тренировки проходят легко. Что те девочки, порхающие по сцене, и не устают вовсе. И танец для них одно и сплошное удовольствие. А оказалось...

- Что?

- Я на Вирэн сенсорный корсет вчера одел. Попросил до вечера не снимать. Так вот, когда она утром занималась, датчики лишь иногда зашкаливать начинали. На ряде упражнений. Когда она делала что-то, что обычные ребята не смогут повторить даже под угрозой пистолета. Прыжки, вращения и так далее. Днем, на занятиях абсолютную норму показывали. А вот вечером... она по вечерам находит тихий зал и танцует. Как говорит, для души. Красиво так. Легко. Кажется, едва ногами пола касается, словно бы и не весит ничего. Улыбается. А датчики с ума сходят. Выдают такой коэффициент нагрузки, как при двадцатикилометровом марш-броске по пересеченной местности в полном боевом оснащении. Нам с тобой такое дай, так мы дня два потом едва ходить будем, а она в шесть утра встает, проспав едва ли часов восемь.

- Все с тобой ясно, - усмехнулся Вадим. - Ты нашел удивительную игрушку. Вроде бы и простую, а понять, как она работает, не можешь. И даже более того, понимаешь: наблюдать за ней со стороны будет самым разумным. Потому что сделать ее лучше ты не сможешь. Она ведь и так... совершенство, эталон мира балетных па. А вот сломать - запросто. Но гордость не позволяет отступить.

- Как у тебя получается?

- Что?

- Мысли мои читать?

- За столько лет научился.

- И что мне делать?

- Ничего. Майк, не трать на нее время. Она все равно уйдет. Через год или два. Не важно. Может даже три отучится, а потом все равно уйдет.

- Почему? С первого дня твердишь, что ничего из нее не выйдет.

- Я так не говорил. Из нее не выйдет военного. Да! И от слов своих не отказываюсь.

- Но почему? Почему ты так думаешь?

- Ты представляешь свою жизнь вне службы? Представляешь свою жизнь без всего того, что дает нам наша работа?

- Нет, конечно.

- Правильно! Служба - наш внутренний стержень. Уж такими нас воспитали. И заметь, воспитывали нас с восьми лет, осторожно отрезая другие дороги, чтобы к восемнадцати годам мы видели перед собой только одну. А, потом, не сворачивая, шли по ней всю оставшуюся жизнь. Теперь представь себе ее. Из своих семнадцати лет она двенадцать провела в балетной школе. Причем, готовили ее, как будущую приму, звезду мирового класса. Я тут на досуге про ее школу в сети почитал. Так вот, это одно из престижнейших учебных заведений. Лучшие театры в очередь выстраиваются, чтобы кого-нибудь из выпускников получить. В ее личном деле... да-да и такое имеется. И мне, кстати, было не так уж просто его достать. Сорок два поощрения за особые достижения и отличную учебу. Значит ее преподаватели, и мысли не допускали, что она из балета может уйти. Да и она об этом не думала никогда. Спорить готов. Просто мы предполагаем, а жизнь располагает. Вот и попала маленькая звездочка в Артен, а не в труппу театра. И оказалась Диана Вирэн запертой в серебряной клетке. Отметь, даже не золотой.

- Друг, а что ей остается? В данной ситуации только смириться и жить дальше. Пусть не той жизнью, что она для себя ждала, но жить. Это не так уж и мало. Ты-то должен понимать.

- Ты еще речь про стойкость и смирение толкни. Девчонке, у которой одни сволочи убили всех...ты понимаешь? Всех тех, с кем она выросла, с кем дружила. Другие несправедливо обвинили во всех смертных грехах. А третьи решили за них же покарать. У нее жизнь украли. И она попытается ее вернуть. Не может не попытаться. Иначе не тратила бы все свое свободное время на тренировки. Так что мой тебе совет: оставь. Проку все равно не будет. Ну, хочешь, дай ей несколько уроков самообороны. Если уж тебе совсем неймется. Это дело хорошее. По крайней мере, не навредит. А может даже и пригодится. Но учить ее новым трюкам - дело бессмысленное. Лучше время удели тем, кому ты можешь что-то дать. А Диану возьми в ассистенты. Практика это обычная. Пусть тебе помогает. Сам же понимаешь, она в акробатике смыслит на порядок больше тебя и меня вместе взятых. Так что, если у кого с гибкостью проблемы, можешь спокойно скидывать этих ребят на нее. А сам в это время заниматься с другими.

- Нет, ты все же не хочешь, чтобы я с ней занимался, - покачал головой Майкл.

- Да мне все равно, - вздохнул Вадим, доставая из кармана портативный планшет. - Это, вообще, не мое дело. Хочешь - занимайся. Вот только, лучше будет, если ты ограничишься курсом самообороны. Плавать научи. Судя то ее анкете, она не умеет. Ладно, что-то мы с тобой заболтались. Завтрак почти остыл. Давай есть. А эту интереснейшую дискуссию перенесем на другой раз. У тебя через пятнадцать минут занятие с третьим курсом. Да и у меня работы непочатый край.