Дана гнала от себя темные мысли и пыталась сосредоточить все свое внимание на мальчике. Разговаривала с ним. Пересказывала сюжеты любимых балетов, превращая их в волшебные сказки. Особенно хорошо удалась «Баядерка».

Но сейчас, когда малыш задремал, положив голову ей на колени, ее сердце ледяной иглой произал страх за тех, с кем Диана провела столько лет. Сама-то она хоть и в относительной, но все же безопасности.

Сделать глубокий вдох. Унять дрожь и провести ладонью по его взъерошенным золотистым волосам. Медленно выдохнуть. И снова сделать глубокий вдох...

Это почти не помогало успокоиться. Но что еще ей оставалось? Просто сидеть вслушиваясь в дробь выстрелов и гул криков, намного тяжелей. А когда театр вдруг окутала тишина, ей стало по-настоящему жутко. И она, как заклинание начала шептать имена своих одноклассников: Дэн, Майк, Кэти, Альма, Ева...

«Мы все вернемся в Академию и забудем об этом, как о страшном сне, - пыталась убедить себя в невозможном девушка. - И никогда не станем об этом вспоминать».

Но вот по коридору вновь кто-то пробежал.

- Здесь! Открывай! - приказал уверенный мужской голос.

У Дианы замерло сердце. Неужели террористы узнали о них? Но как? Они же очень тихо вели себя. Разговаривали только шепотом. И что же сейчас делать?

Послышался глухой щелчок и дверь резко распахнулась и в помещение с криком: «Никому не двигаться» вбежали несколько человек.

Двигаться? Девушка забыла, как дышать. Она лишь сильнее вцепилась в рубашку Эдмонда и зажмурилась, не найдя в себе сил посмотреть на тех, кто скорее всего сейчас ее убьет.

- Мы их нашли! - сказал все тот же мужчина с ноткой облегчения в голосе, а потом обратился к ребятам. - Эдмонд, Диана, вы теперь в безопасности. Вставайте.

Мальчик подскочил на ноги сразу же, а его старшая подруга попыталась, но не смогла этого сделать. В ее ушах гулко зашумело, а перед глазами заплясали красно-черные всполохи.

И лишь краем затухающего сознания она уловила, как ее подхватили чьи-то сильные руки. А кто-то сказал:

- Бедный ребенок...

Вот только о ком говорил этот человек о ней или Эдмонде она так и не поняла.

Актеры очень часто бывают суеверны. Но актеры балета подчас могут переплюнуть в этом всех своих коллег. У них столько табу, что остальным и не снилось. И если ты воспитываешься в такой атмосфере всю свою жизнь, поневоле заражаешься подобными глупостями.

Хотя рациональное зерно можно найти почти во всем. И у многих «плохих» примет есть вполне логичное объяснение. Например, нельзя одалживать косметику. Мало ли какой сюрприз в ней может быть скрыт? Были прецеденты, когда вероломная подружка подмешивала в помаду сильнейший аллерген, и после этого несчастная жертва пропускала спектакль, отлеживаясь в больничном крыле. Но почему нельзя смотреться в зеркало и спать с распущенными волосами в ночь перед премьерой, Дана недоумевала до сих пор.

А еще по Танийской академии ходила страшилка о Проклятом классе. Юные студенты Академии пересказывали друг другу ночью и обязательно шепотом. Чтобы не накликать беду.

Существовало поверье о том, что, если в классе учились две девочки с одинаковыми именами, одна из них обязательно умирала. Оканчивала жизнь самоубийством. А если этого не случалось умирал весь класс. Так около пятнадцати лет назад все ученики последнего года обучения заболели атипичной лихорадкой, последствия которое были просто кошмарны: поражение нервной системы, а это паралич, глухота и даже в некоторых случаях потеря зрения. Завершить обучение не смог никто из них. В классе было две Александры.

Через тринадцать лет произошла авария. Водитель автобуса, который вез ребят на экскурсию, не справился с управлением и куда-то врезался. Не выжил никто. В классе было две Марты.

И девушка с ужасом осознавала тот факт, что ее класс стал третьими в череде жертв Проклятия. А ведь они так старались этого избежать. Несмотря на все уверения учителей в том, что это всего лишь страшная сказка, ребята упрямо называли одну Диану Диной, а вторую -Даной. А те в свою очередь отзывались только на сокращенные варианты своих имен, даже когда к ним обращались преподаватели.

Была лишь одна маленькая не состыковка. Умереть должны были все. Но она-то жива. Хотя, так ли трудно это исправить?

Девушка старалась гнать от себя дурные мысли, нагружала себя физическими тренировками и учебой. Потому как чем больше она думала о произошедшем, тем меньше ей хотелось жить.

В тот день из концертного зала Андорского театра живым не вышел ни один человек. Тридцать шесть начинающих актеров, пять преподавателей Танийской Академии, тридцать шесть представителей обслуживающего персонала, двадцать сопровождающих групп и триста три ребенка. Если бы Эдмонд не зашел за кулисы, то жертв теракта было бы четыреста две. Но, видимо, Фортуна имела некоторую слабость к круглым цифрам. Вот только на большее ее не хватило.

Диане было запрещено появляться в школе. Даже для того, чтобы просто собрать вещи и попрощаться. Ее багаж пришел по почте вместе с уведомлением об исключении.

   О несколько часов просидела, всматриваясь в сухие строчки:

   «Уважаемая мисс Вирэн, мы вынуждены сообщить Вам о том, что администрация Танийской Академии Классического Балета приняла решение о Вашем отчислении по причине дисциплинарного нарушения, предусмотренного ст. 14, 32.5 (прогул занятий и поведение порочащее честь академии, выраженное в задержании Вас полицией) без права восстановления.

   Ваше лично дело передано в социальную службу, которая и определит место вашего дальнейшего проживания до совершеннолетия.

Заведующий учебной частью

Ричард Стоун».

Когда до девушки, наконец, дошло, что там было написано, она позавидовала мертвым. Потому что это был конец. Конец несостоявшейся еще карьеры и жизни, вообще. «Без права восстановления» - клеймо, которое тебе вряд ли удастся смыть. Какая уважающая себя школа возьмет ученика с такой записью в учебном деле? Потому что по традиции - это крайняя мера, которой всегда предшествовали более мягкие меры дисциплинарных взысканий.

Несправедливость произошедшего просто рвала ей душу. Потому что она не по своей воле провела пять дней в изоляторе для несовершеннолетних нарушителей. Просто какому-то идиоту показался, очень подозрительным тот факт, что все умерли, а двое мало того, что живы, так еще и здоровы. Но так как восьмилетнему ребенку он предъявить ничего не мог, то решил отыграться на семнадцатилетней Диане, разрабатывая версию о ее причастности к террористам. Но доказательств, даже косвенных у них не было. Нельзя же вменять человек в вину то, что он просто остался жив.

Так что ни о каком «поведении, порочащем честь академии» и речи быть не может. Де-факто. А де-юре... арест по подозрению в пособничестве террористам был должным образом запротоколирован. Уведомление, о чем, ее школа и получила. А то, что с девушки это самое подозрение было снято, уже никого не интересует. Оно ведь имело место быть. Значит решение администрации вполне законно. По крайней мере, оспорить его будет очень и очень сложно. Приютить Диану на ближайшее время, пока не будет решен вопрос о ее дальнейшем будущем, согласилась семья Эдмона.

Девушка ведь считается сейчас несовершеннолетней, оказавшейся без опекунов. Танийская академия сняла с себя всю ответственность за бывшую воспитанницу, оставив девушку не только без диплома, но и даже без крыши над головой.

И так как опротестовать решений администрации школы и потребовать сдачи итогового экзамена можно только будучи совершеннолетним, на ближайшие десять месяцев она оказывалась совершенно неприкаянной. На сорок три просьбы о переводе другие балетные школы вежливо ей отвечали, не могут ее принять и посоветовали обратиться не ранее, чем через год.

В общем, ей светило возвращение в тот самый интернат, который она покинула двенадцать лет назад. И это в лучшем случае. В худшем ее ждало учреждение для трудных подростков с упрощенной учебной программой, отсутствие свободного времени для тренировок, решетками на окнах и сверстниками-психопатами.