– Да! Я передам это письмо герцогу д'Отранте.

– За вами будут наблюдать. При малейшем упоминании с вашей стороны о том, что здесь произошло, вы будете преданы военному суду. Ступайте! Вы отвечаете жизнью за свое молчание.

Ольтенфельс, низко поклонившись, вышел из кабинета. Оставшись с Флери де Шабулоном, Наполеон сказал:

– Благодарю вас, мой друг, за оказанную мне услугу. Теперь отправляйтесь немедленно в Базель, в гостиницу «Три короля». Вы напишете Меттерниху, назовете себя выдуманным именем и произнесете условный пароль. Там вы услышите предположения коалиции насчет меня; постарайтесь узнать намерения Австрии и затем возвратитесь сюда.

Император передал подписанную им лично подорожную, и Флери, выехав в тот же день в путь, встретился с эмиссаром Меттерниха Генрихом Вернером, с которым у него было несколько совещаний; последние раскрыли Наполеону планы союзных держав, их нежелание заключить с ним мир и намерение снова восстановить во Франции династии Бурбонов.

Дав время Фушэ переговорить с Ольтенфельсом и познакомиться с содержанием письма Меттерниха, император приказал ему явиться к себе. Они начали обсуждать совместно текущие дела, а затем Наполеон неожиданно сказал:

– Вы изменник, Фушэ, и мне следовало бы сегодня же вечером приказать расстрелять вас.

– Позвольте мне не согласиться с вами, ваше величество, – холодно возразил Фушэ. – Почему вы считаете меня изменником? – Его острый взгляд старался проникнуть в глубину глаз императора, он подумал, что тот знает все, но вполне равнодушным тоном промолвил, вынимая бумагу из кармана: – Ах, кстати, я получил от какого-то сумасшедшего или, вернее, интригана, который представился мне в виде посланника Меттерниха, письмо. В этом письме австрийский министр сообщает якобы интересные для меня новости. Вот оно. Но я думаю, что это – простая мистификация.

– Ах, вы полагаете, что это мистификация! Но почему же вы не сообщили мне об этом ранее?

– Ваше величество, у меня столько разных дел в голове, а служба у вашего величества настолько захватывает меня, что вся эта история с таинственным посланием совершенно вылетела у меня из головы. Ваше величество, извините меня, но у нас есть на очереди более важные дела для обсуждения. – И, раскрыв свой портфель, Фушэ вынул оттуда несколько бумаг и начал говорить своим скрипучим голосом: – Все эти донесения в один голос сообщают о концентрации английских и прусских войск в Бельгии. Не сегодня завтра будет объявлена война. Генералы Веллингтон и Блюхер еще колеблются с наступлением, но, повторяю, война неизбежна.

– Хорошо, – сказал Наполеон, – я хотел мира, который, по моему мнению, необходим как Франции, так и Европе. Но раз меня заставляют вновь обнажить шпагу, я буду беспощаден.

– На войне шансы изменчивы, и если возможно избежать…

– Я готов принять всякие условия мира, если они не будут унизительны. Делали ли вам какие-нибудь предложения, Фушэ?

– Нет, никаких предложений я не получал, ваше величество, – ответил Фушэ. – Но, может быть, вы сами заявите державам о своем желании отречься от престола на условии немедленного мира?

– Мой трон взамен мира? Я согласился бы, пожалуй, но кто займет мое место?

– Ваш сын, государь. Европа приняла бы регентство как залог продолжительного мира, в особенности если бы совет этого регентства состоял из лиц, внушающих доверие Европе.

Фушэ, предлагая регентство, главным образом заботился о себе. Если бы ему удалось заставить отречься императора, то он стал бы фактическим правителем Франции.

– А если державы откажутся? – спросил Наполеон.

– Тогда вы можете призвать в свидетели нацию и под ваши знамена соберется весь народ!

Наполеон, пожав плечами, воскликнул:

– Это химерическая мечта. Европа и слышать не хочет о регентстве. Она будет думать, что под именем сына продолжаю править все-таки я. Европейские государи стремятся главным образом сломить мое могущество, обезоружить Францию. Они одинаково боятся как меня, так и ее. Поразмыслите над неосновательностью вашего предложения, если вы создадите регентство этого режима; если же вы отдадите меня как залог во власть иностранным державам, Франция станет беззащитной страной. Единственным результатом этого предложения явится неуверенность в народе, страх в армии, а Европа станет, наоборот, смелее, и, кроме того, мы потеряем время в бесцельных переговорах, а нам и так дорог каждый час, чтобы закончить наши военные приготовления. Раз с нами хотят воевать, так будем же стремиться к победе! Оставьте свои проекты регентства и осведомите меня лучше насчет состояния умов во Франции ввиду надвигающейся страшной войны.

Фушэ склонил голову и ничего не ответил.

После совещания с Фушэ Наполеон отправился в апартаменты госпожи Бертран, проживавшей с мужем, обер-гофмаршалом, в Елисейском дворце. Он застал Амелию Нейпперг беседующей с госпожой Бертран, но при входе Наполеона последняя тотчас же покинула комнату. Амелия и Наполеон остались наедине.

Самые добродетельные женщины (Бертран, несомненно, принадлежала к их числу) имеют какую-то странную склонность содействовать любовным похождениям лиц, находящихся около них, и если покопаться в совести такой добродетельной женщины, то там непременно можно найти следы какого-нибудь содействия в любовных делах или даже в сближении двух любовников.

По тому, как император попросил ее взять на попечение молодую девушку, привезенную им в Елисейский дворец, Бертран угадала, что он особенно интересуется ею.

Может быть, император снова влюбился?

Бертран договорила об этом со своим супругом. Осторожный маршал посоветовал жене быть начеку, но прибавил, что нельзя ограничивать императора в удовольствии и лишать его возможности развлекаться, так как это может принести благодатные результаты для него самого. Наполеон жил в одиночестве на острове Эльба, вдали от своей жены, а потому теперь ему было позволительно искать утешение в любви, чтобы рассеяться от своих тяжелых трудов. Не следует только ускорять ход событий. Мария Луиза могла самым неожиданным образом появиться в Париже. Ее чувства к императору должны измениться вместе с изменением положения Наполеона; ведь он уже не был больше развенчанным властелином, а стал могущественным императором, вождем огромной армии и одной решительной победой мог навсегда закрепить за собой трон. Поэтому не следует отдалять императора от сближения с Марией Луизой.

Бертран знал о секретной миссии Монтрона и сильно опасался, что генерал Анрио и Виолетт встретят при венском дворе серьезное препятствие. Но в таких делах случай играет важную роль, и очень возможно, что в один прекрасный день Мария Луиза появится в Елисейском дворце вместе со своим сыном. Поэтому госпожа Бертран должна одинаково покровительствовать зарождающейся страсти императора и в то же время не упускать из вида возможности возвращения императрицы.

По совету мужа Бертран решила содействовать исполнению желания императора и в то же время наблюдать за тем, чтобы его страсть не заставила его потерять голову и скомпрометировать себя. Выйдя из комнаты, она остановилась недалеко от дверей так, чтобы слышать долетавшие оттуда голоса.

Наполеон по своему обыкновению сперва пристально рассматривал ту, с которой хотел начать беседу, а затем неожиданно спросил:

– Вы не очень жалеете, что находитесь здесь?

– Ваше величество, я была бы неблагодарной. Вы вырвали меня из тяжелого положения. Я всю жизнь буду благословлять этот час.

– Вам нравится во дворце?

– Ваше величество, я не смею отвечать утвердительно, чтобы не дать вам повода истолковать неправильно мой ответ.

Взгляд императора, этот странный, неподвижный и в то же время глубокий, как бездна, взгляд вдруг подернулся нежностью. Он с большим волнением смотрел на Амелию. Его трогали ее юность и искренность, он не мог оторвать взгляд от ее гладкого и чистого чела, от ее детских невинных глаз.