Нарушив условия конвенции, установившей его безотлучным местопребыванием остров Эльба, Бонапарт этим поступком сам лишил себя единственного законного положения, с которым еще могло быть связано его существование.

Вновь появившись в пределах Франции и неся с собою планы смут и переговоров, он этим сам лишил себя покровительства законов и показал пред лицом всей вселенной, что с ним немыслимы ни мир, ни перемирие.

Вследствие сего союзные государи объявляют, что Наполеон Бонапарт становится вне всяких гражданских и общественных условий и в качестве врага и нарушителя мирового спокойствия предается преследованию во имя блага общества.

Кроме того, союзные государи объявляют, что они употребят все средства и соберут все силы, чтобы гарантировать Европу от всякого покушения, способного вновь погрузить народы в ужасы и беспорядки революции».

Этот акт об объявлении Наполеона вне покровительства законов был подписан всеми полномочными комиссарами Венского конгресса. Но среди имен всех этих разбойников-дипломатов не хватало еще одной подписи, самой главной, подписи той, которая толкнула всех остальных на этот шаг, а именно Марии Луизы!

Действительно, фактически она была истинным автором этой ужасной прокламации.

Правда, редактировал это воззвание князь Меттерних; но ведь объявление кого-нибудь вне закона и обращение к общественной мести (вендетте) давало всякому человеку право безнаказанно убивать лишенного покровительства законов, и вся прокламация дышала замаскированным призывом к такому акту; а едва ли министр австрийского императора рискнул бы провоцировать таким способом убийство зятя своего государя и супруга своей эрцгерцогини если бы последняя выразила твердое желание вернуться к мужу и вновь принять на себя ранг и титул французской императрицы!

В действительности сама Мария Луиза лично потребовала составления такой прокламации, которая приравнивала ее мужа к беглому каторжнику; это она сама, заявив, что никогда более не увидит мужа, объявила перед лицом всех этих монархов и их дипломатов окончательное низвержение Наполеона. До тех пор, пока на австрийскую эрцгерцогиню смотрели как на супругу Наполеона, которая могла со дня на день пожелать вернуться к нему, всем этим сберегателям престижа роялизма трудно было приравнять зятя австрийского императора к обыкновенному преступнику. Но, разлучаясь с супругом, отказываясь впредь иметь с ним что-либо общее, Мария Луиза отнимала у Наполеона его ранг равного остальным монархам человека; она обрекла его, словно обыкновенного авантюриста, словно обыкновенного узурпатора, мести всех этих государей «милостью Божьей». И этой новой изменой Мария Луиза открывала Францию для нового иноземного нашествия и обрекла своего великого супруга ссылке на острове Атлантического океана.

Действительно, прочтя эту возмутительную прокламацию, Мария Луиза не испытала ничего, кроме чувства глубокого удовлетворения. По совету Нейпперга она с самого начала обратилась к покровительству союзников и теперь от всего сердца благословляла государей и их министров, которые таким образом выступали на ее защиту и спасали ее от Наполеона. В то же время она чувствовала глубокую признательность к Нейппергу, доброму советчику, который с такой преданностью и ловкостью направлял ее поведение и следил за соблюдением ее интересов.

Таким образом волнение обоих голубков улеглось. Теперь уже ничто не могло обеспокоить их, и оставалось исполнить лишь две ничтожные формальности, чтобы Мария Луиза стала госпожой Нейпперг.

Эти формальности заключались в смерти супруги Нейпперга и в смерти императора Наполеона.

Новость о первом из ожидаемых событий дошла до Вены в тот самый момент, когда дипломаты ставили Наполеона вне покровительства законов. Мария Луиза и Нейпперг надеялись, что прокламация союзников поможет осуществиться и второй надежде. Поэтому окончательно спокойный за будущее, полный и безраздельный владыка над сердцем и телом Марии Луизы, ставший свободным благодаря смерти жены, вознагражденный за ряд ценных услуг роялизму Нейпперг сиял от счастья.

Австрийский император пришел в полный восторг от письма, которое было написано дочерью и побудило конгресс издать вышеприведенную прокламацию. Теперь он мог не опасаться, что в один непрекрасный день его ужасный зять вдруг предстанет перед ним. Очень признательный Нейппергу за его ловкий образ действий, он спросил дочь, чем можно было бы отблагодарить ее любовника.

Мария Луиза поспешила ответить, что его следовало бы назначить обер-гофмаршалом. В этой просьбе заключался тонкий расчет: ведь это звание давало носившему его лицу привилегию садиться в карету эрцгерцогини, а для Нейпперга и Марии Луизы это было самым дорогим подарком. Отныне наши голубки могли находиться рядом друг с другом и в своих комнатах, и на прогулке.

Тем не менее им на короткое время пришлось расстаться. Не удовольствовавшись почетным титулом, которым он вознаградил своего «зятя с левой стороны», австрийский император захотел дать ему фактический военный чин. Поэтому Нейпперга назначили командующим войсками, посланными против Мюрата, который преждевременно и довольно глупо взялся за оружие. Неаполитанский король был единственным союзником Наполеона во всей Европе. Разбив его, Нейпперг разбивал самого Наполеона. Не было поручения, которое оказалось бы ему более по сердцу. Он выехал из Вены 1 апреля 1815 года, напутствуемый всяческими пожеланиями Марии Луизы. Ведь Мюрат, с одной стороны, как союзник и зять Наполеона, а с другой – как противник Нейпперга на поле сражения, был вдвойне ее врагом!

Де Монтрон, генерал Анрио и ла Виолетт решили пробраться в Вену так, чтобы не привлечь к себе внимания и подозрения недоверчивой австрийской полиции. Каждый из них поселился отдельно, и свидания были назначены заранее. Они решили, что до того решительного дня, когда надо будет вручить Марии Луизе собственноручно написанное Наполеоном письмо и убедить ее последовать за ними в Париж, они должны выдавать себя за иностранцев, незнакомых друг с другом.

Обыкновенно ботаников считают самыми безобидными мире людьми, и поведение ученых, занимающихся пополнением своего гербария, не внушает никаких подозрений. Де Монтрон, запасшийся рекомендательными письмами к венским натуралистам и превосходно принятый ими, не пренебрег ни малейшей деталью в костюме, внешнем виде и манерах, которые должны были отвести от него всякие подозрения. Всем своим внешним видом он представлял тип безобидного любителя растений, явившегося в Вену с целью пополнить свои коллекции.

Он придал себе старческий вид, украсил нос громадными очками, надел просторный дорожный плащ, карманы которого были битком набиты книгами и брошюрами, повествующими об австрийской флоре. Его знаменитая зеленая коробка, бывшая безотлучно при нем, внушала большое почтение сторожам Шенбруннского парка, когда он медленным шагом прогуливался по его дорожкам, тщательно и кропотливо осматривая все кусты, цветы, этикетки, привешенные к редким породам растений. Таким образом он совершенно незаметно приближался к отгороженному садику, где Римский король ежедневно прогуливался в обществе своей гувернантки, доброй мамаши Кью.

Монтрон надеялся этим путем добиться встречи с императрицей и думал, что ему будет достаточно одного момента, чтобы незаметно передать ей драгоценное императорское письмо, которое он хранил под пучками травы в коробке, казавшейся каким-то святилищем науки сторожам, поставленным следить за порядком в парке, а под секретом – облеченным миссией наблюдать, чтобы никто не приближался к императрице или к сыну Наполеона.

Анрио, по совету де Монтрона, переоделся в священное одеяние. Он достаточно хорошо говорил по-итальянски и отлично мог сойти за аббата Альфьери, римского священника, уполномоченного священной коллегией произвести расследование относительного возможности канонизации архиепископа сент-этьенского, Ромуальда Моравского, великого евангелизатора и просветителя чехов и мадьяр, в бозе скончавшегося, распространяя вокруг себя райский аромат святости.