Приблизившись к неподвижно лежащей девушке, он небрежно ударил носком сапога по ребрам. Сайлорен глухо застонала и открыла глаза.

— Оставьте меня в покое, — с трудом разлепив спекшиеся от крови губы, проговорила она.

— Покой может быть лишь вечным, — произнес темный лорд, усмехнувшись. — Покой это ложь. Смерть и ничего более.

— Зачем ты пришел? Излагать мне прописные истины?

— Ты знаешь, зачем. Просто скажи мне, где находится база повстанцев, и я обещаю, ты умрешь, быстро и безболезненно. Заснешь и больше ничего не почувствуешь. Пойми, Палпатин тебя отсюда живой не выпустит. Смерть лучше, чем судьба игрушки безумного старика и его прихвостня. И можешь быть уверена, они сумеют надолго растянуть твою агонию.

— Она спасла мне жизнь, — тихо проговорила Сайлорен. Она с трудом приподнялась, опираясь на скованные руки, и пристально посмотрела на ситха. — Я никогда не предам ее.

— Зачем она мне? Я ведь могу ее и отпустить.

Сайлорен вздрогнула, но тут же отогнала минутную слабость.

— Император не отпустит. И ты это знаешь.

— Император все равно ее найдёт. Хочешь ты этого или нет. Её участь уже решена. Ты же можешь облегчить свою, — Вейдер на мгновение умолк.

— Поверь, я не испытываю к тебе ненависти. Просто дай мне местоположение базы повстанцев.

— Я не верю ни одному твоему слову, — покачала головой Сайлорен.

Вейдер почувствовал, как в груди его закипел гнев. Глупая девчонка… неужели она до сих пор не поняла, что ее ждет? Шагнув к пленнице вплотную, он без малейшего усилия поднял девушку за шею. Достаточно установить прямой зрительный контакт, и тогда он сможет прочесть память девушки и найти там всю необходимую информацию. Сайлорен, хрипя, попыталась ухватиться за его черную перчатку, но от усилия искалеченные пальцы свело судорогой. Вейдер чуть встряхнул свою жертву. Что-то было не так. Глядя ей в глаза и направляя Силу, он внезапно наткнулся на ментальный барьер. Прочный и устойчивый. Девушка совершенно осознанно закрыла глаза, не подчиняясь его воле. Темный лорд быстро глянул на руки девушки — и убедился, что силовые наручники на месте. Надавил чуть сильнее — и Сайлорен затряслась, а из носа и ушей начала сочиться кровь, но мысли ее по-прежнему оставались скрыты. Вейдер выругался. Если он надавит сильнее, ее мозг не выдержит и перегорит. Тогда все будет уже бесполезно. Отшвырнув девушку в угол камеры, он прохрипел:

— Твой конец близок. Поверь, ты будешь горько раскаиваться в своем упрямстве.

И ушел.

Вейдер привычно опустился на одно колено перед троном и ждал, пока учитель обратит на него внимание. Палпатин некоторое время ещё задумчиво смотрел в окно, а затем повернулся к темному лорду.

— Ты был у нее. Она сказала, где база?

— Нет, она по-прежнему молчит. Владыка, ее память частично скрыта за своего рода ментальным барьером. Я не рискнул его ломать, потому что при попытке сильного воздействия она либо умрет, либо потеряет рассудок, и мы можем лишиться всех необходимых сведений.

— Силовые наручники должны блокировать ее чувство Силы, — нахмурился владыка ситхов.

— Вы правы, Учитель. Но думаю, это её своего рода природный дар.

Император некоторое время молчал и, наконец, негромко проговорил:

— Любой барьер можно проломить или обойти.

— Я пробовал. Но для этого, как я вам уже говорил, необходимо такое усилие, которое может пережечь ей мозги, либо просто её убьет. И тогда мы уже точно ничего не узнаем.

— Я понял тебя, ученик, — Палпатин жестом отпустил Вейдера и, когда двери тронного зала закрылись за спиной ситха, усмехнулся: — Ну что же, Сайлорен, придется проявить немного терпения. Ты же не думаешь, что сможешь долго играть со мной в прятки.

Сайлорен лежала на холодном полу своей камеры и не шевелилась. Все тело казалось сгустком черной боли. Она не знала, сколько дней или недель продолжался бесконечный кошмар. Для нее не было смены дня и ночи, были только перемежавшиеся нервным, беспокойным сном допросы.

Палпатин присутствовал на каждом. И Штель старался изо всех сил. Последней его идеей было вырвать ей ногти. Началось все привычно — поднятая вертикально плита, крепления на запястьях и лодыжках. Несколько пощечин, которые Маареку заменяли приветствие каждый раз, когда он подходил к обездвиженной жертве прежде, чем начать…

Потом Штель с гадкой улыбкой проговорил, что у него для неё сюрприз, и взял со своего столика какой-то тускло блеснувший инструмент. Поднес к ее лицу, чтобы она разглядела. Щипцы…

— Тебе должно понравиться. Ты же такая модница, — проговорил он, не переставая улыбаться, и опустился вниз, к её ногам. Через мгновенье правый мизинец пронзила боль, настолько сильная, что девушка вскрикнула и судорожно дернула ногой, пытаясь облегчить её. Но тщетно. И тут она почувствовала, как ногу, жестко фиксируя, стиснули металлические зажимы. После чего новое движение щипцов заставило ее отчаянно забиться в припадке. Боль обжигала пальцы. Сайлорен кричала, уже начисто забыв о гордости и достоинстве. Ей вторил сумасшедший смех палача. Внезапно перед её безумным от боли взглядом возникло лицо Штеля. Он окровавленной рукой стиснул её челюсть и притянул ее лицо к себе, почти касаясь лбом ее лба.

— Тебе понравилось? Скажи мне?! Не молчи! Говори! — от его рёва закладывало уши.

Но девушка не могла вымолвить ни слова. Боль никуда не делась, заполняя собой все сознание.

— Почему ты молчишь, дорогая? Разве тебе не нравится? Разве это не чудесно? Может быть, ты не успела прочувствовать всю прелесть момента? Так ноготков хватит. Или ты все-таки надумала ответить на вопросы Владыки?

Видя, что девушка молчит, он разозлился и несколько раз наотмашь ударил ее по щекам.

— Ты будешь говорить, жалкая тварь.

Экзекуция продолжалась. Сводящая с ума боль в очередном пальце, крик — и мягкий голос Императора:

— Зачем кричать, дитя мое. Ведь можно просто говорить.

Но у Сайлорен не было сил огрызнуться. Даже просто послать к хатту. Когда зажимы стиснули вторую ногу, девушка потеряла сознание. И Маарек, покачав головой, вколол ей очередной стимулятор. Дежуривший сегодня врач, столкнувшись со Штелем в коридоре, когда тот сразу вслед за штурмовиками, тащившими Сайлорен, направлялся в допросную, выглядел неважно и попросил отгул на два часа. Штель не стал свирепствовать и отпустил бледного доктора. В конце концов, от такой боли ещё никто не умирал, а привести жертву в чувства палач и сам может.

Сайлорен со стоном открыла глаза. И встретилась взглядом с Маареком.

— Продолжим? — и начался новый виток кошмара.

…Когда солдаты бросили девушку в камеру, она долго лежала неподвижно. Боль не давала отключиться, хотя перед глазами все плыло от неимоверной усталости. Одинокая лампочка в потолке казалась ослепительно яркой, и Сайлорен с немалым трудом отвернулась, устремив взгляд в дальний угол помещения. Как же так могло получиться… Происходящее не желало укладываться в голове. Конечно, решив обмануть учителя, Сайлорен понимала, что риск попасться есть, и готовила себя к тому, что Палпатин разгневается и накажет ее. Облава на Тарисе вписывалась в эти ожидания, хотя воспоминания о почти удавшемся бегстве всколыхнули в груди горечь разочарования. Не повезло, иначе и не скажешь… а свобода казалась такой близкой…

И все-таки даже очнувшись на борту «Палача» и поняв, что Вейдер везет ее Императору, Сайлорен представляла себе, что будет дальше. Без сомнения, накажут. Возможно, попытаются вернуть под контроль. Скорее всего, в итоге убьют… Эти соображения прокрутились в ее сознании не раз и не два, и даже мысль о смерти стала какой-то привычной. В конце концов, она всегда считала себя воином, а воин смерти не боится. Она была готова умирать во славу Империи. Ну что же, теперь она готовилась умереть во имя дружбы.

Но к тому, что происходило сейчас, она не была готова совершенно… Даже в кошмарном сне она не могла раньше себе представить, что ее будут так пытать. Что это будет делаться по приказу Палпатина. Что он будет наблюдать, получая удовольствие от ее мучений. Она даже вообразить себе не могла, что Император, которого она все эти годы искренне уважала, окажется таким кровожадным безжалостным чудовищем… По отношению к ней…