Император задумчиво проводил взглядом свою дочь. Особых претензий к организаторам у него не было. Да и Риана не подвела. Отсидела без капризов весь этот час. Непростое дело для шестилетней девочки. Но чувствовалось, что она где-то витала. Скорее всего, ее развлекали сестры по гекате. Тоже неплохой выход, известный еще со времен принцесс Иллисианы и Майи. Надо бы уточнить, сама догадалась или кто из братьев подсказал? Жаль, что внутреннюю связь прослушать невозможно. Даже записи не ведутся. Но дочка взрослеет.

Это оказалось гораздо сложнее, чем она думала, когда предлагала эту сделку. По завистливости и сплетням, местные ничем не отличались от земных женщин. Конечно, если они не провели в этом мире слишком много времени. А таких дам, в доме главного надсмотрщика не держали. Ее, по сути, поселение в спальне главного надсмотрщика было замечено сразу. То, что это вакантное место даром никому не было нужно, никакого значения не имело. Равно как и то, что все попадавшие на него женщины плохо заканчивали. Развлечься с игрушкой начальника, когда она ему надоест и окажется в казарме, считал своим долгом каждый из надсмотрщиков. И эта скотина никогда не возражал против такой традиции.

Так что Ристан немного потерял, давая ей обещание насчет дочери. Оставалось только стиснуть зубы и постараться продержаться около этой туши как можно дольше.

Зато местные кумушки сразу постарались выдать ей характеристику и довести свое мнение до дочки.

Нэстэ и так все видела и понимала. В тот вечер они успели переговорить и с решением мамы она не спорила. Отлично осознавая, что другого выхода нет. На полях и в казарме надсмотрщики не дадут ей житья. Теперь, наслушавшись реплик от своего борова, она понимала, почему так легко отделалась за побег. Основное наказание для нее было приготовлено позже. Хозяин, таким образом, решал сразу кучу своих вопросов. И давал урок тем рабам, что еще не потеряли волю. И давал надсмотрщикам, всегда охочих до женского тела новую игрушку. При всем том не терял рабочих рук. Если в доме, то служанка и уборщица. В поле тоже никаких поблажек. Будет работать сразу на два фронта. Понесет, значит в хозяйстве прибыток. Пока носит, оставят в покое, это тут правило. Потом обратно на поток к надсмотрщикам. И так до естественного конца. Таких как она хозяин не выставлял на продажу принципиально. И урок продолжался столько, сколько выдержит приговоренная или до момента, когда ей действительной станет все равно. Тогда от нее отстанут. Так что сейчас Лену выручали только знания полученные на Земле. Причем и в постели, и в части ухаживания за раненными. Ее все же вернули в лазарет для выкупных. Кукол сюда не поставишь, тут думать надо. А среди остальных умеющих не нашлось. Только теперь лазарет стал для нее местом отдыха.

А вот Нэстэ приходилось тяжело. Разборки с местными кумушками не добавили ей авторитета. К тесному общению со сверстниками она не стремилась. Ристан решил, что в работе она будет помогать матери. Таскала ведра с водой, молча отмывала хозяйственные каморки и клети, там, где не особенно придирались. С шутниками, желавшими устроить ей каверзы в таких местах, она разобралась тем своими способами. Даже Лена не могла с уверенностью сказать, что совсем уж их достававшая женщина улетела со второго этажа действительно сама. У дочери решила не уточнять. Хотя подозрительная царапина на стойке перил, как раз на уровне щиколотки, появилась именно после этого падения. Но зато хоть отстали и от нее и от ребенка.

Дочка стала нелюдимой и общалась исключительно с нею. Из чулана на первом этаже она почти переселилась в сектор, где содержали заложников. Благо там всегда было за кем ухаживать. Так что под этим предлогом она там и спала. А днем Лена обычно находила ее за хозяйственными постройками. Все знали, что странная девочка собирает камни, для того чтоб уйти туда и швырять на пустырь. На вопросы она отвечала односложно, смотрела неулыбчиво и угрюмо. В общем, от нее отстали.

И только Лена обратила внимание, что косынка у дочери, из-за которой местная кастелянша устроила истерику, не просто изодрана, а стерта посередине и имеет знакомые помятости на концах. Тогда она пришла к дочери в полдень, на место за сараем. И полчаса отдыхала наблюдая как ее Нэстэ метко сбивает намеченные травинки камешками из импровизированной пращи. Нэстэ выслушала объяснения мамы, молча. И свои выводы сделала.

У нее появилась тряпка, обернутая вокруг талии на манер казахского кушака. Тряпка была из лоскута старой юбки. А кушак использовался для того, чтобы подвязать на время работы подол слишком длинного балахона, что тут называлось платьем. Как это обычно делали женщины на местных полях. Домашние кумушки сначала морщились. А потом и сами даже стали так делать. На том все и успокоилось.

Нэстэ в очередной раз смотрела, как мама откладывает в сторону миску и отходит от раненного парня. Эту сцену она наблюдала каждый вечер. И глядя в спину поникшей мамы, через силу уходящей к главному надсмотрщику, Нэстэ ничего кроме бессильной ненависти уже не испытывала. Оставалось только стараться дать ей хоть днем немножко отдохнуть. Она аккуратно подошла к лежанке ей на смену.

Очередного заложника привезли пару дней назад. Безволосый, с зеленой чешуйчатой кожей и роговыми пластинками на треугольной голове в виде клинообразного гребня, он вызывал не самое приятное чувство у смотрящего на него. Мама сразу навала его Дино. Были когда-то в ее мире такие животные, называемые динозаврами. От слова ужасный. Да только в этом парне ничего ужасного не было. Эти два дня он вообще лежал без сознания, а когда очнулся, ни с кем не разговаривал.

Сейчас парень смотрел прямо на нее.

- Почему она подчиняется? - Поинтересовался вдруг он.

- Если не подчинится, мама умрет. Мы рабыни.

- Надо сбежать. - Без апелляционный тон заставил девочку подозрительно глянуть на своего пациента.

- На нас электронные поводки. Выйти за пределы двора мы не можем.

- Я бы сломал.

- Ломай, на тебе такой же. Только ты даже во двор не можешь выйти.

Чешуйчатая лапа осторожно ощупала горло и пустилась обратно.

- Меня выкупят. Я все равно должен оставаться здесь. - Вывернулся, наконец, он. И Нэстэ неожиданно для себя довольно улыбнулась. А ее-то пациент, похоже, мальчишка.

- Я бы не стал делать то, чего не хочу. Пусть бы меня наказали. У людей такое занятие тоже считается плохим.

- Тогда накажут меня. - Просто пояснила Нэстэ и отвернулась.

Сколько уже было таких вот судящих. Правда, мальчишка первые. Сюда привозили все больше взрослых.

- Зато, ты попался и тоже здесь.

- Это не то. Они напали неожиданно. А то я бы им показал. У нас, кашьяти, это быстро.

Нэстэ только чуть позже сообразила, что приподнятые роговые пластинки на голове были аналогом возмущения у людей и даже агрессии. А сейчас он только пожала плечиками. Затевать ссору по пустякам она не собиралась. Даже пожалела, что уколола парня, подчиняясь минутной слабости и пытаясь переключить неприятную тему.

- Ты ведь еще ребенок по-людски меркам. Так.

- Самому-то сколько? - Снова не сдержалась Нэстэ.

- Двенадцать. Через три года уже смогу уйти на испытание. - Не без гордости завял теперь уже точно мальчишка.

- Сначала надо чтобы тебя выкупили. - Да что это с ней такое сегодня? Мысленно удивилась и дала себе оплеуху Нэстэ.

- Выкупят. У меня богатый отец. - Девочка не была так уверена. Такие истории даже на ее памяти имели разный конец.

Мальчишка был не столь привередлив, как могло показаться сначала. И сам пошел на мировую в тот вечер. Переговоры о выкупе, похоже, затянулись. И чтобы хоть как-то не дать захиреть заложнику, парню позволили выходить во двор. Работать его не заставляли. А единственный, с кем он счел для себя возможным общаться, оказались Нэстэ и ее мать. Правда, маму он тоже не особо выделял. Разве что только приветствовал с легким поклоном головы в ее сторону. Но надсмотрщики и другие рабы и этого не удостоились.