Остатки "длинных стен" еще сумели послужить в годы Великой Отечественной войны крымским партизанам, которые иногда использовали их как укрытия в борьбе с врагом, наступавшим в горы с севера.

"Длинные стены" разрушены, видимо, в эпоху нашествия хазар. Столкновение интересов двух крупнейших феодальных держав того времени — Византийской империи и Хазарского каганата — самым непосредственным образом ощущалось в Таврике. В результате нашествия хазар в Крым влияние Византии там ослабело; в самой же Византии с середины VIII в. разыгрались драматические события, связанные с борьбой иконоборцев и иконопочитателей. Утверждение у власти иконоборческой партии, сопровождавшееся разрушением монастырей, уничтожением книг и икон, вынуждало иконопочитателей бежать на окраины империи, где власть ее ощущалась слабее. Таким местом в период хазарского наступления и оказался Крым, точнее «ничейная», защищенная "длинными стенами" полоса Южнобережья, где и обосновалась иконопочитательская оппозиция, которая в 787 г. обретет своего духовного вождя — Иоанна Готского, игравшего важную роль в этот сложный период истории. Со второй половины VIII–IX вв. монастыри и поселения возникают по всему Южному берегу. Это хорошо видно на прилагаемой карте Таврики, где помечены, кроме "длинных стен", ряд замков, укрепленных убежищ, монастырей, торжищ, вокруг которых выросли сельские поселения,[158] Иконопочитательские монастыри, укоренившиеся прежде всего на Южном и Юго-восточном берегу, столь активно насаждали христианство, что уже в VIII в. учреждаются Готская и Сугдейская епархии: отметим, что первая к этому времени, судя по источникам, охватывала не только Южнобережье, но распространилась и на горный Крым Юго-западной Таврики:[159] это, видимо, было связано с усилением готской области Дори, распространявшей свою политическую власть и влияние на Черноморье. Иконопочитательские монастыри, в изобилии возникшие здесь, ускорили насаждение и распространение нового социально-экономического уклада — более развитых феодальных отношений. Монастырь силою обстоятельств становился крупным землевладельцем, содействовал развитию различной ремесленнической деятельности. В одном из поучений Федора Студита в начале IX в. упоминаются жившие при монастырях ремесленники: каменщики, плотники, иконописцы, художники, переплетчики книг, кузнецы, гончары, целители и т. д. Вокруг монастырей вырастают укрепления со стенами и башнями, где местное население скрывается в случае опасности.

Такой укрепленный монастырь находился в урочище Ласпи. Семь поселений располагались вокруг горы Ильяс-кая, на вершине которой находился храм св. Ильи. Оборонительная стена, водопровод, дорога, подпорные стенки сооружались коллективно. Большой храм IX–X вв. имел ступенчатую композицию внутреннего пространства: притвор, средний неф, алтарь приподняты один над другим, образуя три ступени. В храме имелись каменная скамья и аркосолий с 11 погребениями; судя по остаткам, он был расписан фресками, а его коробовое сводчатое перекрытие опиралось на широкие полукруглые арки.

Наряду с монастырями возникали и замки. В урочище Кокия, на крутой и высокой скале Айя стояла крепость, окруженная стеной с приворотной башней и донжоном, с часовней н другими постройками. Под ее защитой находилось несколько групп земледельческих усадеб, разбросанных по долине. С юга и запада урочище было защищено отвесными обрывами и морем, а с севера и востока его ограждал хребет Кокия-бель, местами усиленный стеною, о которой упоминал Кеппен.

Хотя большая часть средневековых исаров — поселений и укреплений — возникла в VIII-Х вв., большинство из них — многослойные: они стоят на местах, где с давних времен селились люди. Кажется, что сама природа предопределила такие места к многократному использованию, к тому, чтобы жизнь возникала здесь вновь и вновь, вопреки разрушениям, чинимым захватчиками и временем. "Есть такие излучины моря, такие складки в суровом теле земли, которые всегда, на протяжении тысячелетий служат средоточием человеческой жизни, почти независимо от смены племен и народов, приходящих и исчезающих с ритмичной последовательностью. Когда погибает один город, из его развалин на том же месте прорастает другой",[160] - писал Волошин.

Такое место, издревле прораставшее поселениями — окрестности Аю-дага. Любуясь этой издалека заметной и безошибочно узнаваемой всеми горой, жадно припавшей к синей морской воде, поразмыслим над ее названием. Существует предположение, что Аю — это искаженное ай, «святая»: аналогий предостаточно, ведь начиная от южного мыса Айя названия десятков скал и урочищ начинаются с этой частицы. Но не будем торопиться. Вспомним, как звучало слово «медведь» по-латыни: ursus — не сохранился ли этот корень в названии Гурзуф или Юрзуф, как называл его Пушкин? А по-гречески медведь — «арктос»: не слышим ли мы его отзвук в названии «Артек» — именно так называлось поселение, стоявшее на месте всемирно известного детского курорта. Итак, «медведь» в названии горы, видимо, не случаен: но что послужило причиной названия — сходство ли горы с медведем, обилие ли медведей в округе? Принимая во внимание, что название закрепилось за местом издревле, позволим себе внести в общую копилку и свое предположение — а не идет ли речь о созвездии Большой Медведицы? Семизвездье в древности обозначалось и как 7 быков (у латинян), 7 риши (у индусов), — короче, семь богов: древнее название Феодосии — Ардавда — означает "город семи богов"; сакральное число семь повторяется в древнем названии селения «Семидворье» неподалеку от Алушты. Аю-даг несет на "мохнатой спине" развалины семи христианских храмов, возможно, воздвигнутых на местах языческих культовых сооружений… Другой ход рассуждений связан с селением Партениты, примостившимся у восточного бока горы: Партенит — в переводе с греческого — «девичья», возможно, напоминает о древнем культе таврской Девы. Известно, что греки сближали ее с Артемидой, а архаические элементы культа этой богини сохраняли черты Медведицы: таков был культ Артемиды в Бравроне, когда служительницы рядились медведицами. Не будем настаивать на каком-либо из этих предположений: для этого необходимы и новые данные, и основательные исследования. Мы хотели еще раз привлечь внимание читателей и путешественников к тому, как все непросто в Крыму с его многослойной культурой, где название местности, маршрут полузаброшенной дороги, камень, взятый с древних развалин и мирно дремлющий в ограде двора, глыба, казалось бы не отличающаяся от других, но приподнятая над землей камнями-опорами и в итоге усилий человеческих ставшая из обломка скалы древнейшим сооружением — дольменом — все это может оказаться началом открытия.

Но вернемся к окрестностям Аю-дага. В VI в. на месте Гурзуфа стояла одна из двух византийских крепостей, возведенных в царствование Юстиниана I. Остатки этой постройки можно видеть на скале Дженевез-кая, где сохранились развалины укрепления, которое обычно приписывали генуэзцам. Их исследование в 1956–1957 гг. выявило ту характерную многослойность культурных напластований, о которых шла речь выше. Генуэзские стены XVI–XV вв. опирались на фундаменты, возведенные в XII–XIV вв. Под ними находились остатки крепостных сооружений, которые можно отнести к упомянутой Прокопием крепости середины VI в. в Горзувитах. Эти руины относятся к "нашей эре"; далее, перевалив через рубеж, отмеченный следами могильника начала эры, время раскручивается в другую сторону, приводя к остаткам таврского поселения VII–VI вв. до нашей эры, возникшего, в свою очередь, на месте энеолитического поселения середины третьего тысячелетия до нашей эры![161]