Коди был хорошо известен этот тип женщин. Он уже не раз встречался с подобными искательницами приключений, которые так и норовят завлечь какого-нибудь крутого парня в свои сети и которых сам Коди боялся как огня. Инстинкт самосохранения подсказывал ему держаться подальше от этой мамочки. Женщина с таким экстремальным цветом волос может доставить одни лишь неприятности.

Коди озабоченно потер рукой затылок. Он пообещал Молли, что этот отпуск будет особенным для них обоих. Но главным было обещание, которое он дал самому себе. Все еще сердясь, он вспоминал свою мать, упрекавшую его в том, что на пути к богатству и славе он потерял что-то очень важное. Необходимо доказать этой старой брюзге, что она ошибается. На самом деле он и сам знал, что пришла пора в корне изменить стиль жизни. Правда заключалась в том, что Коди безумно устал: устал от бесконечных разъездов, от надоедливой прессы, которой нужно было сладко улыбаться, от своего агента, который только и думал, как бы побольше заработать. Он устал от нескончаемых вспышек фотоаппаратов, от слепящего блеска софитов, устал от своего одиночества.

Изображать молодца-ковбоя не входило в его планы, когда он собирался отдохнуть где-нибудь вдали от цивилизации, но вмешалась Молли. Если его милой дочке что-нибудь взбредет в голову, никто на свете не сможет ее переубедить. Она невероятно упряма, вся в мамочку. И такая же красавица. Воспоминание о Рэйчел отозвалось в сердце старой ноющей болью. Коди потряс головой, пытаясь отогнать прочь ужасное чувство вины, которое возникало всякий раз, когда образ любимой жены всплывал в его сознании. Всякий раз дорогие сердцу воспоминания омрачались сожалением о том, как он вел себя после смерти Рэйчел, после того, как потерял своего ангела.

Коди вздохнул и решил разобраться с этой примадонной прерий, пока она не натворила чего-нибудь, о чем они оба потом будут жалеть. Она наверняка даже не предполагает, что управлять каждым фургоном будет профессиональный возница. Хотя подобные вояжи должны совершаться исключительно верхом, Коди решил, что гораздо благоразумнее будет воспользоваться более удобным транспортом. Выбор пал на повозки-фургоны, в которых можно также перевозить вещи. И конечно, речи не может быть о том, чтобы эта рыжеволосая дамочка управляла одной из повозок. Похоже, ей надо помочь надлежащим образом упаковать вещи.

Замечательная идея. Вдруг она так разозлится из-за его вмешательства, что тут же погрузит своих девочек и уедет восвояси, тем самым облегчив ему задачу? В любом случае стоит попробовать.

Дети, всю дорогу слушавшие рэп, и гора чемоданов, которую ей пришлось перекидать в фургон, окончательно утомили Даниель. Больше всего ей хотелось поудобней расположиться на жесткой деревянной скамейке, служившей, очевидно, водительским сиденьем. Она уже было взяла подушку, пристроила ее на скамейке и уселась, чтобы немного отдохнуть, как вдруг услышала незнакомый мужской голос:

– Эй ты, рыжая, не слишком там устраивайся, если, конечно, не собираешься всю дорогу управлять этой колымагой.

Даниель резко повернулась, и… На нее внимательно смотрели голубые, как небо Вайоминга, глаза. Верхом на серой в яблоках лошади сидел длинноногий, отлично сложенный мужчина, настоящий ковбой, который с нескрываемой насмешкой разглядывал Даниель. На нем была клетчатая фланелевая рубашка с высоким воротником и пара старых, выцветших джинсов. Дополняли его наряд забрызганные грязью черные ботинки на высокой платформе. Под большой белой шляпой Даниель заметила темные волосы, слегка тронутые сединой на висках. С первого взгляда на его загорелое, обветренное лицо она поняла, что этот мужчина не просто играет в крутого парня. Несомненно, это был стопроцентный ковбой.

– Я «общая мама» всех этих девочек, – не без гордости сообщила она, скромно умолчав о том, что Хильди Фастис сломала ногу и роль сопровождающей мамочки доверили ей в последнюю минуту.

Она тут же вспомнила, как Хильди не очень уверенным и подозрительно сладким голосом уверяла ее, что с детьми не будет проблем и что ее ожидает приятное времяпрепровождение и отличный отдых. Даниель совсем не понравилась презрительная ухмылка на лице красавца ковбоя, и она поспешила добавить:

– Когда я согласилась следить за девочками, мне сказали, что я могу ехать впереди.

Но ухмылка не исчезла. Напротив, этот парень теперь ослепительно улыбался, отчего в уголках губ появились забавные ямочки.

– Ты собираешься сама править? – поинтересовался он.

Даниель отрицательно замотала головой. Конечно, она не совладает с лошадьми. Отчего-то она вдруг занервничала.

– Тогда предлагаю тебе слезть оттуда, – не терпящим возражений тоном произнес ковбой.

Даниель наморщила лоб, словно стараясь понять, почему он такой бестолковый. Она безумно устала и уж точно не никому не отдаст свое место без боя, тем более что его высокомерный тон задел ее самолюбие.

– Но здесь полно места. Я абсолютно не понимаю, по какой причине не могу ехать рядом с возницей.

Он снял шляпу и снисходительно улыбнулся.

– Ты не поняла, милая, – повозки будут двигаться очень медленно. Неужели ты думаешь, что лошади смогут тащить не только ваши вещички, но еще и вас в придачу? Да ни одна лошадь этого не выдержит. Тем более это моя повозка. Так что тебе придется идти пешком вместе с остальными. Или ты вообще отказываешься от затеи участвовать в походе и уезжаешь туда, откуда приехала.

Что он имел в виду, сказав, что это его повозка? Обворожительная улыбка на лице Даниель померкла.

– Я уверена, вы что-то напутали. Я уже сказала, меня заверили, что мне ни в коем случае не придется идти пешком, – продолжала настаивать она. – И перестаньте мне «тыкать»!

– Боюсь, тебя дезинформировали.

Коди был очарован блеском ее аквамариновых глаз, так контрастировавших с цветом волос. И ее прическа уже не казалась ему слишком экстравагантной. На вид Даниель было не больше тридцати четырех лет, значит, она немного моложе его самого. А ведь дамочка чертовски привлекательна! И фигура замечательная, которую не портит даже нелепый наряд. Его презрительно прищуренные синие глаза оценивающе оглядывали ее сверху вниз, и этот неприличный взгляд совсем не нравился Даниель. Она чувствовала, что у нее горят уши и сосет под ложечкой.

Коди подал ей руку и с наигранной учтивостью произнес:

– Мэм, вы сами слезете или мне придется снимать вас оттуда?

Даниель поняла, что он ее дразнит, и это взбесило ее. «Чтоб ты свалился со своей пятнистой кобылы! – подумала она. – Как бы я хотела врезать по твоей наглой, ухмыляющейся физиономии!» Их взгляды встретились. Даниель испуганно отпрянула назад и судорожно вцепилась пальцами в сиденье.

– Вы не посмеете! – противным голосом заверещала она. – И прекратите называть меня «мэм», я не ваша мама!

Коди приподнялся в седле и одной рукой ухватился за поручень повозки. Через секунду он уже сидел рядом с ней.

– Что вы, мэм, вы совсем не похожи на мою маму.

Даниель вдруг снова почувствовала себя маленькой девочкой, над которой безжалостно подшучивает соседский мальчишка, а она не знает, что сказать, и только закусывает нижнюю губу от обиды.

Этот незнакомый ковбой был так близко, что она ощущала его теплое дыхание, его запах. От него пахло сеном, лошадьми, степным ветром. Даниель почему-то была уверена, что именно так и должны пахнуть настоящие мужчины. Ей было непросто справиться с внезапно нахлынувшей волной желания, до того ее влекло к этому парню. Она покраснела и дрожащим от волнения голосом спросила:

– Кем вы себя, черт побери, возомнили, чтобы мне приказывать?

В ответ ковбой со средневековой учтивостью снял с головы шляпу и представился:

– Коди Уокер, мэм, ваш личный извозчик, кучер, называйте как хотите, только запомните: я здесь главный.

Кучер? Только не это!

– Вы, должно быть, шутите. – Даниель была настолько потрясена сообщением, что, забыв про приличия, не представилась.