М а р и н а(она поражена). Но как же ты вышел на столь страшные вещи?

А р к а д и й(оживляясь). О, ты не поверишь, но все бы­ло просто и даже банально. Я, как ты знаешь, люблю в поисках идей и сюжетов посещать разные сомнитель­ные, а также вполне приличные места, вроде иппод­рома, собачьих боев, сеансов магов, колдунов и но­вых мессий, городских трущоб и ночлежек, в которых можно услышать то, что ни за какие деньги не услышишь и не увидишь в модных литературных салонах. И вот, представь себе, в одной из таких ночлежек, ко­торая, если честно, была просто задворками какого-то крупного супермаркета, я был свидетелем переб­ранки двух или трех бомжей, от которых, собственно, и услышал это выражение: «Блистательный Недоносок».

М а р и н а. Услышал его из уст дерущихся бомжей?

А р к а д и й. Да, не то дерущихся, не просто пикирую­щихся друг с другом. Среди бомжей ведь встречают­ся очень разные люди, некоторые весьма образованные и начитанные, есть даже бывшие доценты и профессора, и услышать из их уст что-нибудь стоящее и заслужи­вающее внимания не столь уж и мудрено. Некоторые выражения этих почтенных господ столь изысканны и благородны, что достойны внесения в книгу рекордов Гиннеса. Но на этот раз, ты знаешь, меня словно то­ком ударило!

М а р и н а. Тебя ударило током?

А р к а д и й. В переносном смысле, естественно, но эф­фект был примерно таким же. Я услышал всего два сло­ва: «Блистательный Недоносок», – а передо мной сло­вно бы открылась другая вселенная. Я тут же бросил­ся домой, и, засев за письменный стол, стал писать статью о пришествии не то человека, не то, возмож­но, какого-то духа, который, очевидно, поработит всех нас и подчинит своей страшной воле. Понимаешь, я не знаю, когда это будет, и что это будет конкре­тно, но в то, что это грядет, верю решительно, и ни капли не сомневаюсь в своей правоте!

М а р и н а(резонно). Как же ты можешь писать о том, чего не знаешь, и о чем конкретно не можешь толком сказать?

А р к а д и й(порывисто). Вот в том-то и дело, Марина, вот в том-то и дело, что меня околдовали эти два проклятые слова: «Блистательный Недоносок», – и я на­писал статью о том, чего толком не знаю, и чего то­лком представить себе не могу. Только лишь о том, что чувствую, и про что твердо знаю, что оно неп­ременно теперь придет.

М а р и н а(с сомнением). И ты думаешь, что наш шеф опубликует эту статью?

А р к а д и й(безнадежно). А мне уже не важно, опубли­кует он ее или не опубликует! Если не опубликует он, то опубликует другой. Я совершенно уверен, что напал на золотую жилу, и не слезу с этой жилы до тех пор, пока не вычерпаю ее всю до дна. Я теперь желаю лишь одного: разыскать того самого бомжа, ко­торый произнес эти загадочные слова и произвел в моей душе такие надежды и опустошения!

М а р и н а(с сомнением). Ты собираешься искать этого таинственного бомжа?

А р к а д и й(страстно). Да, Мариночка, да, и начну это делать прямо сейчас. Если понадобится, то я по­свящу этим поискам всю жизнь, но докопаюсь-таки до истины, и узнаю значение этих страшных и загадоч­ных слов!

М а р и н а(с сожалением). Ну что же, ищи, а все же лу­чше было посвятить эту ночь совсем другим поискам и открытиям!

Обнявшись, уходят.

Кабинет Т у р а н д о т о в а. Обстановка типич­ная для подобного рода кабинетов.

Т у р а н д о т о в(один, просматривая свежий номер га­зеты). Позвольте, позвольте, а это еще что такое? Что значит «Блистательный Недоносок»? (Качает голо­вой.) Нет, ну должны же быть какие-то границы доз­воленного! Я понимаю, что озаглавить можно по-вся­кому, и сам всегда настаиваю на броских названиях, особенно в материалах на разные житейские темы, я сам люблю парадокс и интригу, но нельзя нарушать неписанных правил! (Начинает внимательно читать статью, глаза его лезут на лоб.) Что, что? Что та­кое? «Из невероятных туманов неопределенного буду­щего грядет к нам блистательный Недоносок, и его появление избежать уже не удастся!» Нет, надо же, неопределенное будущее, и почему-то без согласова­ния со мной и с коллегами, хотя будущее нам изве­стно доподлинно, и никаких явлений в нем не предвидится. (Читает дальше.) «Он весь конечен и нес­мел, он только лишь рождается из розовой пены ут­ренней прекрасной Зари, он выходит из океана буд­ней, как выходила богиня любви, прекрасная Венера, из океана мифов и сказок, созданных воображением античных народов. Он только лишь рождается, но это рождение, возможно, есть рождение грядущего Бога». (Задумчиво смотрит в даль, неопределенно покачива­ет головой.) Нет, это уж очень круто, это как-то даже революционно и вызывающе. Это что же получа­ется, что мы, в нашей газете, намекаем на рождение некоего существа, фактически Бога, и ставим всех перед фактом, не посоветовавшись даже заранее там, где обычно советуются, и не получив необходимого одобрения? (Читает дальше.) «Так упадем же, друзья, на колени, и протянем руки к тому, кого мы еще не знаем, и ни разу не видели, чье имя Блистательный Недоносок, и чей приход уже начинает преображать наши унылые и беспросветные будни!» (Вскакивает из-за стола, начинает нервно ходить по кабинету, кричит в сторону двери.) Марина! Марина!

Входит М а р и н а.

М а р и н а(с кипой документов в руках). Доброе утро, Аполлинарий Игнатьевич!

Т у р а н д о т о в(показывая ей газету). Ты это чита­ла?

М а р и н а(удивленно). Нет, а что здесь такое?

Т у р а н д о т о в(возмущенно). Если сказать, что это черт-знает что, то этим невозможно высказать и со­той доли моего возмущения. А также негодования, не­понимания и неведения, ибо я действительно не пони­маю, что здесь написано. Думаю, что этого не пони­мает и сам автор этой статьи. Ты знаешь, кто это все написал?(Протягивает ей газету.)

М а р и н а(берет газету, с любопытством). Что, Аполлинарий Игнатьевич? «Люстра, состоящая из чистого зо­лота, упала на голову самой выдающейся певице нашей страны»? Вы это имели в виду?

Т у р а н д о т о в(разъяренно). Нет, не это. Читай ни­же!

М а р и н а(читает другую заметку). «Депутат променял больную жену на гастарбайтера из ближнего зарубе­жья»? Это, Аполлинарий Игнатьевич?

Т у р а н д о т о в(еще более разъяренно). Нет, нет, еще ниже!

М а р и н а(наигранно, отложив в сторону документы). «Грядет Блистательный Недоносок»? Вы это, Аполлина­рий Игнатьевич, имели в виду?

Т у р а н д о т о в(кричит). Да, черт возьми, да, имен­но это! Кто разрешил, кто пропустил, кто утвердил эту статью? Кто нас всех подставил под монастырь, ибо неизвестно еще, чем эта статья аукнется для нашей газеты, и я не уверен, будем ли мы все живы к завтрашнему утру?! (Доверительно, подходя к М а­ р и н е, беря ее за подбородок, внимательно загля­дывая в глаза.) Поверь мне, девочка, как старому газетному волку, который сменил уже не один десяток разных, как толстых, так и не очень, газет и журна­лов, что эта статья, если ее вообще можно назвать статьей, содержит внутри себя водородную бомбу! Она страшна уже своей неопределенностью и намеком на будущие перемены, которые мы, при нашей направленно­сти и нашем нынешнем руководстве, позволить себе никак не могли. Эта статья таит в себе яд гремучей змеи, и ее трещотка (указывает на телефон) вот-вот начнет пугать нас всех что было силы! Одним словом, милая девочка, я предполагаю самое худшее, и хочу знать, кто позволил этой статье появиться в газете?

М а р и н а (глядя на Т у р а н д о т о в а честными и невинными глазами). Вы, Аполлинарий Игнатьевич, все статьи, идущие в печать, визируете и утвержда­ете вы. Сейчас посмотрим, есть ли ваша подпись под этой статьей?! (Берет со шкафа кипу бумаг, начинает листать их, находит нужную, радостно.) Вот, Аполли­нарий Игнатьевич, это как раз то, что вы вчера под­писали. Статья Аркадия Немчинского, очень, между прочим, талантливого, хотя и начинающего, журналис­та, называется, как вы уже сказали до этого: «Гря­дет Блистательный Недоносок», и подписана вами вче­ра в половине шестого. Вместе со всем номером, ко­торый сегодня с утра поступил к подписчикам, а так­же во множество газетных киосков нашей необъятной страны.