Удвоение разных органов тела случается довольно часто, и этот феномен больше всего изучался во времена расцвета ярмарочных демонстраций разных уродств XIX века. Легионы вуайеристов викторианской Англии больше всего интересовались половыми органами, благодаря чему и прославились такие люди, как Жан-Батист Двусвятский. Не нужно много воображения, чтобы понять, за что именно они стали так знамениты.

Малыша Давида Лопеса называли «дьявольским мальчиком», малышку Алису – «девочкой без лица». Действительно, лица в обычном понимании у них не было. Трудно представить себе, как должен был страдать двухлетний Давид. Однако когда в 1976 году его спасли монахи, то впервые за свою короткую и уже полную мук жизнь мальчик испытал любовь других людей. Жилищем в маленькой деревушке в самом сердце тропического перуанского леса ему служила деревянная клетка с решетками, сквозь которые некоторые сострадательные взрослые просовывали, несчастному крохи пищи, а затем в страхе бежали куда подальше. Его выживание целиком зависело от этой нерегулярной милостыни общины, где малыша считали живым проклятием или «дьявольским ребенком» – человеком, которого покарали неизвестно за что могучие темные силы.

Причины такого жестокого и суеверного отношения, потребовавшего заключить ребенка в клетку, были просты: у малыша Давида отсутствовало лицо! У него не было ни верхней челюсти, ни губ, ни носа. И черты его лица, казалось, исчезали с течением времени. Если бы малыша не нашли братья монахи, то Давид Лопес, как они его окрестили, рано или поздно встретил бы жуткую, мучительную смерть.

В детском приюте в Лиме (столица Перу), куда сначала отвезли Давида, для него впервые блеснул луч надежды, когда один социальный работник вспомнил о виденной им телевизионной передаче, в которой известный шотландский хирург Йен Джексон говорил о великом вызове жизни, который бросают ему лицевые деформации у детей. Преодолев многие бюрократические препоны, приюту удалось сделать Давиду паспорт и отправить его в Великобританию. На просьбу о сборе пожертвований ответили сразу две авиакомпании, и он летел первым классом. Когда Йен Джексон предложил провести серию тончайших операций совершенно бесплатно, его жена Мэрджори и четверо их детей немедленно согласились, чтобы Давид пожил с ними как член семьи. Фонду пожертвований, организованному церковью и местными газетами, удалось собрать более 50 тысяч фунтов стерлингов, чтобы покрыть расходы Национальной службы здоровья по лечению Давида в госпитале Каннисберна около Глазго. Несмотря на трудности, казавшиеся непреодолимыми, всего через год после своего освобождения из клетки у Давида появилась надежда на новую жизнь.

Однако хирургическое вмешательство вызвало тревожные осложнения. Во время интервью, данного через два года после того как он занялся реконструкцией лица Давида, Йен Джексон сказал: «Я спрашивал себя, осознает ли Давид, что его мучают ради того, чтобы помочь, ведь он был так мал, чтобы понимать это. У него появились проблемы с грудной клеткой, и операции пришлось отложить на некоторое время. Однажды, быть может, Давид меня проклянет за то, что я не бросил его на милость судьбы, но я надеюсь, что это даст ему возможность получить лицо, с которым его примут люди. Давида никогда не будут считать красавцем, но благодаря хирургии у него будет лицо, с которым он сможет жить нормальной жизнью. Я верю, что эта возможность станет явью. Он такой маленький, такой умный и нежный».

Сначала было трудно решить, является ли уродство Давида результатом нападения диких животных или следствием жуткой болезни. Но вскоре выяснилось, что лицо деформировалось от редкого заболевания, называемого «нома», которое в условиях плохого питания обычно поражает края рта. У Давида болезнь поразила и челюсти, и нос, и верхнюю губу. Когда его нашли, он не умел говорить и понимал только несколько испанских слов, распространенных среди индейцев Южной Америки.

С детской наивностью и любовью Давид вскоре стал воспринимать Йена Джексону и его жену как отца и мать. Был нанят испаноговорящий наставник, чтобы приучить его к неизвестному миру семьи. Но по-прежнему оставалась проблема с одной девочкой в школе, которая отказывалась играть с «ребенком, у которого такое смешное лицо», и с другими детьми хирурга во время каникул, когда Джексоны вывозили своих детей на пляж, где Давид строил замки из песка. Йен Джексон утверждает: «Дети честны и откровенны, когда они сталкиваются с изуродованными людьми. Они бросают разные замечания просто из невинного любопытства, но через пять минут уже забывают об этом и принимают другого ребенка в свой круг.

Давид знал, что он – не такой, как все. Мы объяснили ему суть дела, но сейчас он уже настолько привык к тому, что выглядит почти как нормальный, что иногда даже спрашивает, почему ему надоедают замечаниями о его лице. Однажды Давид был в кондитерской лавке и услышал, как один покупатель сказал что-то о его ужасном лице. Давид выбежал за прилавок, засунул кулачки в уши и начал шевелить пальцами. Он считал это хорошей шуткой. Для него шевелить пальцами и высовывать язык – это и есть ужасное лицо. Он сильный и независимый ребенок. Давид сам может за себя постоять, и мы действительно считаем его членом семьи. И обращаемся с ним так же, как со своими детьми. Когда он ведет себя плохо, мы наказываем его точно так же, как сына и дочерей. Давид принимает это как должное. И он получает свою порцию ласки и объятий, и очень ценит, что мы не прячем его от чужих глаз. Когда вся семья отправляется за покупками или выезжает за город, он едет с нами. Мы настолько забыли о его лице, что иногда нам даже требуется некоторое время, чтобы понять, чем оно странно».

Давид перенес десятки операций, при которых у него были вырезаны кусочки костей из ребер и трансплантированы в нежную ткань лица, чтобы сформировать верхнюю часть рта и носа. А в результате других сложнейших операций с пересадкой кожи на его лице начали появляться нормальные черты. Появилась надежда, что когда-нибудь глубокая дыра посреди лица исчезнет навсегда.

Между тем домашняя жизнь мальчика постепенно нормализовалась. Мэрджори Джексон говорит: «Наша семья очарована Давидом. Но чтобы с ним освоиться, нам все же потребовалось какое-то время. Когда он приехал, то не мог и не хотел ни с кем общаться. Давид знал уже с самых первых минут своей жизни, что он не такой, как другие дети. И прежде чем начать доверять нам, ему надо было излечиться от того, что он пережил в джунглях. Из-за деформации лица он не мог говорить, но это не отразилось на живости его ума. Много сложностей возникло тогда, когда он впервые пошел в школу, но только одна девочка из всех детей отреагировала на него не так, как все. Он быстро нашел себе друзей среди ребят. Проблемы возникают только со взрослыми. Помню, меня сильно разозлил один человек, который заявил, что я не должна выпускать Давида из дома, потому что он урод. Они сами уроды, поскольку отказываются понять потребности такого ребенка, как Давид. Иногда он скандалит и ведет себя чересчур энергично. Вместе с нашим сыном Эндрю Давид то играет в футбол, то борется в саду на заднем дворе. Но мы не опекаем его чрезмерно, а просто стараемся следить за тем, чтобы неизбежные царапины и удары не повредили процессу восстановления его лица».

Благодаря хирургии этому смуглому малышу с черными пронзительными глазами было возвращено лицо, и он из пленника чужой ненависти превратился в веселое и доброе существо, способное вести нормальную жизнь в этом далеко не худшем из миров.

Так Давид смог играть с детьми своего возраста, выезжать за покупками со своей приемной матерью и впитывать, как губка, все, чему его учили. И наслаждаться жизнью совсем иной, нежели тот кошмар, который он когда-то знал. Давид закончил свою скорбную одиссею и вошел новый радостный мир.

Относительно удачно сложилась судьба и другого ребенка без лица, маленькой девочки по имени Алиса. Когда ей исполнилось несколько недель, от девочки отказалась мать. Та посчитала малышку невыносимой обузой в своей и без того тяжелой жизни: ведь Алиса родилась практически без лица!