– Это мать Кромпала, – напомнил Савва, поймав вопросительный взгляд аналитика.

Они поднялись наверх и вновь оказались за столом.

– А что майор? – спросил Кромдук озабоченно.

В тишине было слышно, как следопыт разлепил засохшие губы, чтобы ответить:

– У них происшествие. Исчез один из патрулей.

– Сказал, в каком районе?

– Нет, конечно.

– Это он идет! – вдруг резко выдохнула старуха, заставив мужчин вздрогнуть.

Доктор странно посмотрел на нее, часто заморгав глазами. Его смуглые щеки вдруг почернели от нахлынувшей крови.

– Слушайте, вы! – проговорил Кромдук, распаляясь не на шутку. – Хватит говорить загадками! Где вы нашли мальчика?! Это ваш муж обнаружил его? Что вы сказали матери ребенка?!

Вспоминая потом эти минуты, следопыт неизменно спотыкался на одной и той же мысли – почему он не догадался проверить, был ли на парне амулет? Возможно, такова особенность человеческой психики: нельзя одновременно удержать в голове несколько важных единиц информации. Он ведь прекрасно помнил, что у геолога есть маломощная альфа-пушка, с помощью которой они могли пройтись по лагерю и легко обнаружить этот кусочек минерала. Вопросы о том, кто такой Лесник, и что, собственно, произошло с юношей – всё это было, на самом деле, второстепенным и несущественным, по сравнению со сверхзадачей – найти пропавший амулет!

Не услышав от женщины ни слова, доктор мрачно выдал:

– Своим молчанием вы убиваете мальчика, понимаете?

Он нависал над хозяйкой, выдвинув вперед локти, подавшись всем грузным мощным торсом. Но минуты шли и шли, а женщина, так и не разомкнула уста.

– Савва, можно вас на одно слово!

Аналитик вышел из комнаты и поманил его за собой.

– Мальчик абсолютно нетранспортабелен, – сказал Кромдук, когда они встали у открытой двери, за которой чернела ночь. Савва хотел что-то сказать, но ученый с жаром добавил:

– Я чувствую, что разгадка змеи кроется именно в нём!

– Кромдук...

– Следопыт...

– Кром, послушайте! Можно мне так называть вас?

– Да, конечно.

– Кром, здесь становится небезопасно. Возможно, нам следует разыскать участкового, и передать ему мальчика. Он ведь не образец и не проба, чтобы его изучать. Здесь произошло какое-то преступление.

Доктор скосил глаза на черную полоску ночи, напряженно раздумывая.

– Тоже верно, – сказал он и закусил нижнюю губу.

– В конце концов, мы можем разыскать его мать, среди беженцев. Она многое может рассказать нам...

Длинный заливистый звон визора прервал их разговор.

– Ваш визор или мой? – нахмурился Кромдук.

Следопыт одним движением глаз дал команду на открытие экрана.

Из яркого белого квадрата на них смотрел полковник Оймен.

– Хорошо, что я застал вас обоих, – произнес он, глядя из-под бровей.

– Оймен, здесь туземец-подросток, требуется срочная медицинская помощь...

– Послушайте, – глухо вытолкнул он из себя пару звуков. – В течение какого-то получаса, я потерял связь с тремя патрульными группами...

– Оймен...

– Слушайте дальше, – усилил свой голос полковник, легко перекрыв лепет аналитика. – Жизненные датчики тридцати шести парней сообщили о прекращении сердечной деятельности. Ни один не успел даже пикнуть...

Полковник чуть отстранился назад, открыв взору собеседников интерьер штабного помещения. Несколько офицеров напряженно работали с объемной картой, висевшей посреди комнаты. По всей местности вокруг лагеря моргали красные точки, означавшие тревогу. Офицеры использовали карту в интерактивном режиме, указывая руками на невидимые линии коммуникаций, соединяя их, посылая команды и распределяя ресурсы.

– Сейчас не время шептаться по разным углам, – продолжил полковник. – Предлагаю обменяться информацией. Обещаю быть откровенным ровно настолько, насколько я ценю жизни своих солдат. И требую такой же откровенности от вас.

Пока Оймен говорил, доктор и следопыт удивленно переглянулись. Чтобы военные вдруг решили поделиться информацией – такого не бывало никогда.

– Задавайте ваш первый вопрос, – сказал Оймен на полном серьезе. – И я отвечу.

Полковник предлагал им сделку, нарушив традиции скрытной военной машины. Не воспользоваться этим значило не оценить по достоинству ту решительность, с которой старый, умудренный жизнью офицер пытался избежать опасности.

– Наверное, вы первый, – сказал аналитик.

Следопыт набрал в легкие воздух, будто готовился броситься в воду, и спросил:

– Оймен, мы знаем, что вы соврали нам, когда говорили о гибели трех армейцев. На самом деле, погибло одиннадцать человек. Что с ними случилось?

И тот ответил, не переспрашивая, ровным голосом:

– Это был патруль. Один из солдат неожиданно покинул строй и скрылся в неизвестном направлении. Остальные разыскали его и окружили. Видимо, пытались выяснить, зачем и куда он собрался бежать. Был долгий разговор. И в какой-то момент, нервы у беглеца не выдержали – он выхватил гранату и подорвал себя вместе с остальными. Вы довольны ответом?

– Вполне, – кивнул следопыт.

– Тогда моя очередь.

И старик, конечно, не стал размениваться по мелочам:

– С кем я имею дело?

Аналитик шумно втянул носом воздух, понимая, что вопрос адресован ему. Обернулся и посмотрел на хозяйку, безучастно сидевшую за столом, сложив перед собой тонкие белые руки. Глянул затем на приоткрытую дверь. Ученый словно очерчивал круг своих полномочий в этом странном ночном разговоре.

– Оймен, я боюсь разочаровать вас ответом...

– Господин аналитик, я восприму ваши слова с должным уважением, – заверил его полковник.

Аналитик неожиданно сунул руку под рубашку и почесал себе грудь. Возможно, этим нервным движением он компенсировал страстное желание бежать из этого дома, бежать прямо сейчас.

– Оймен, вы имеете дело с человеком по имени Лесник.

– Подробнее!

Впервые за время разговора, полковник выдал нетерпение.

– Многое пока неясно, но у него есть дочь. И есть деревенский парень, который, видимо, встречался с ней. Лежит сейчас в этом доме, при смерти. И ещё, Оймен, я назвал Лесника человеком, и сам засомневался в этом. Возможно, он умеет воздействовать на животных, как-то управлять ими. И эта реликтовая змея – она может быть его слугой...

– Как понять «слугой»? – удивился полковник.

Доктор покорно вздохнул и медленно, обтирая спиной деревянную стену, опустился на пол.

– Я же говорил, Оймен, что вы воспримите это несерьезно.

Экран визора автоматически развернулся и расширил свои границы. Теперь казалось, что старик смотрит на ученого свысока.

– Просто объясните мне, кто он такой, этот Лесник? – произнес он ясным и спокойным голосом. – Выскажите только свое личное мнение.

Следопыт догадывался, о чем думает сейчас аналитик. Он и сам натолкнулся на аналогичную мысль. Любой цивилизованный человек, привыкший к рациональным объяснениям, думает примерно так: «...Нам бы сейчас спокойно сесть и поразмыслить. Подключить экспертов. Разобраться с этими путанными туземными сказками, в конце концов! Рада сказала, что Лесник живет вечно, но как такое может быть? Такое может быть, если только предположить, что Лесник – бог, а не простой смертный. И тут в дело вступают слова Жарома о том, что Васса имел какого-то родственника. Получается, что Лесник приходится Вассе родным братом! И у него есть даже дети... Тогда сколько у него детей, если он живет вечно?! Сын Рады женился на его дочери, и сын Миры тоже бегал в горы, пока не был кем-то избит до полусмерти... Между этими юношами расстояние в сорок лет!»

– Я сейчас! – полковник вдруг резко отстранился от экрана и пропал. Отдавал приказ, или просто отошёл высморкаться – догадаться было невозможно. Но через пару секунд он снова возник на экране, только уже в глубине комнаты, в окружении своих офицеров.

– Оймен, послушайте! – крикнул ученый вдогонку, словно очнувшись от раздумий.