Ледяное поле ни секунды не стояло на месте. Оно медленно уносилось широким течением океана с востока на запад, раскалывалось и время от времени образовывало трещины и проливы.

Поэтому экипаж имел с собой и сани и лодки, чтобы пересаживаться попеременно по мере надобности из одних в другие.

Положение экипажа было отчаянно-опасное, почти безнадежное и, во всяком случае, небывалое даже в летописях предшествующих полярных экспедиций… Было решено направиться к устьям реки Лены, так как, по имевшимся в географических трудах и картах сведениям, по реке Лене шли пароходы, а берега ее были густо населены[8]).

17 июня экипаж «Жаннеты» тронулся в путь по ледяному полю замерзшего океана. Впереди шли пешком, налегке, капитан де-Лонг и лейтенант Данненговер. Они выбирали направление дороги и отмечали ее, расставляя черные флажки. Это ледяное поле далеко не было чем-то ровным или гладким, — напротив, оно представляло собою скорее нагромождение ледяных глыб и ледяных скал, пересекаемых расселинами и проливами. Приходилось карабкаться, спускаться, прыгать, прокладывать дорогу, делать мостики, сооружать плоты.

На одной из лодок были сложены палатки, кухонные принадлежности и меховые «спальные мешки» (очень удобные для спанья, в которые человек влезал и в которых он плотно укрывался от холода). Человек 20 тащили эту лодку на лямках по глубокому рыхлому снегу, достигавшему порою пояса, подбадривая себя криками и песнями. Что касается провизии, то, по распоряжению капитана де-Лонга, она еще накануне была доставлена Мельвилем в намеченный заранее впереди пункт на санях, запряженных собаками. За лодкой, в хвосте, следовали больные товарищи, под наблюдением доктора Эмблера, на других санях, также запряженных собаками. Чтобы избежать дневной жары, поход совершали ночью, а днем спали. Временами ледяное поле с треском взламывалось, образуя проливы, через которые с величайшим усилием приходилось переправлять или перебрасывать нагруженные лодки и сани, делая это часто по горло в воде. Работали так по 12, а то и по 14 часов в сутки и потому продвигались медленно на три или четыре версты. Трудно представить себе более тяжелый и мучительный поход!

После двух недель такого путешествия по этому необъятному пловучему ледяному полю де-Лонг, путем астрономического измерения положения солнца, с ужасом открыл, что они не только не подвинулись ни на волос вперед на юг, но были отнесены на 26 верст к северу от сибирских берегов! Положение становилось тем более критическим, что провизии оставалось только на 60 дней.

Вся надежда их была на то, чтобы скорее добраться до открытого океана и тогда плыть в лодках в желательном направлении на парусах и веслах.

Неделю спустя де-Лонг, сделав вновь астрономическое измерение, убедился, что они, благодаря капризу океанского течения, наконец, подвинулись вперед, к югу верст на 40… Вскоре, 12 июля, на горизонте показались очертания какого-то острова с величественными горными вершинами, окутанными туманом, и путники, усталые и измученные, устремились к нему, как к некоей обетованной земле.

Ледяное поле становилось менее скованным, проливы попадались чаще, появилась дичь, и даже удалось застрелить громадного белого медведя, доставившего им на некоторое время прекрасную пищу… Дня через два прекратился ливший перед этим дождь, промочивший насквозь всю одежду, палатки, постели; туман внезапно, как по волшебству, рассеялся; сгинул, и пред взорами путников открылся дивный вид: почти отвесные, темные гранитные скалы вышиною около 3 тысяч футов, с красивыми пятнами векового мха.

На этом острове экипаж пробыл до 6 августа, занятый необходимыми приготовлениями к плаванию в открытом море, которое должно было скоро заменить ледяные поля. Лодки были починены и приведены в надлежащий вид; чтобы уменьшить багаж, побросали пришедшую в полную негодность часть одежды и излишних вещей; затем, отобрав семь лучших ездовых собак, остальных пристрелили.

Экипаж был распределен по трем лодкам таким образом: в первом номере— под командой капитана де-Лонга, во втором— под командой лейтенанта Чиппа и, наконец, китоловная лодка под командой Мельвиля. Уже у берега острова образовалось открытое пространство воды шириною около двух верст, через которое они и проплыли в лодках, тяжело нагруженных провизией, санями, палатками и разным багажом, до ледяного поля. Причалив лодки к краю ледяного поля, экипаж разгружал их, перекладывая груз на сани. Сани и лодки перетаскивали ледяным полем до следующей полосы открытой воды, и так все время. В начале августа наступила полная зима, все покрылось холодным белым саваном. Плохо одетые, в лохмотьях, путники жестоко страдали от холода в открытых лодках, которые, вдобавок, протекали, так что приходилось постоянно выкачивать воду. По временам бушевала пурга… Ледяные поля, через которые приходилось тащить, с помощью людей и собак, нагруженные шесть саней, становились постепенно менее компактными, были усеяны многочисленными более или менее глубокими протоками, озерками и расселинами, в которые путешественники проваливались па самую шею… Через три месяца такого путешествия они были только в ста тридцати верстах от вожделенного сибирского берега. Бодрые и веселые в виду сильного попутного ветра, они поплыли дальше, надеясь на другой день достигнуть мыса Баркова. Прежде чем двинуться в путь, де-Лонг, на случай, если буря разъединит лодки, дал Мельвилю и Чиппу следующий приказ:

— Лодкам не отставать друг от друга, держаться на таком расстоянии, чтобы можно было перекликаться, плыть к мысу Баркову. Когда пристанете к нему, меня не ждите, но постарайтесь найти проводника из туземцев и как можно быстрее идите вверх по реке до населенного пункта, и будьте уверены, что вы и ваша команда будете в безопасности, и не беспокойтесь о нас. Если вы достигнете мыса Баркова, вы будете спасены, потому что там находится зиму и лето много туземцев.

Затем, обращаясь отдельно к Мельвилю, он сказал ему:

— Мельвиль, вам не трудно будет держаться поблизости от меня, но если что-нибудь нас разлучит, вы легко найдете место для высадки, держась сибирского берега; и вы не хуже других осведомлены о туземцах и их поселениях…

Это было их последнее собеседование. Де-Лонг плыл впереди, держа курс на юго-запад; они плыли быстро, но волнение на море усиливалось, и лодки бросало из стороны в сторону. Лодка Мельвиля была быстроходнее остальных, и ему становилось все труднее держаться позади де-Лонга; Чипп не отставал, но по мере того, как усиливались буря и волнение на море, его катер, будучи меньше и хуже всех, стал все более и более отставать и по временам едва виднелся вдали. Первый катер представлял превосходную морскую лодку, но он имел 14 человек, был тяжело нагружен не только провизией для своей команды, но большими дубовыми санями, инструментами и т. п., и потому сидел в воде очень глубоко и беспрерывно заливался волнами, которые обдавали команду и угрожали временами потопить его.

Между тем буря разразилась с такою силою и яростью, что лодкам держаться вместе не было никакой возможности, — это значило бы итти всем на верную гибель… Скоро ветер и гигантские волны увлекли лодку Мельвиля вперед, так что лодки де-Лонга и Чиппа остались далеко позади и исчезли из виду среди бушующего, ревущего океана и яростных завываний ветра. Видно было, как катер Чиппа боролся среди бурных волн, изредка показываясь на их гребне, но в море он совсем исчез, и сколько ни всматривался Мельвиль, на том месте он видел только пену и кипящие белые гребни океана.

Очевидно, катер Чиппа пошел ко дну со всем экипажем…