Все немедики, кроме капитана, остались на «Ргабваре». Дело было не в том, что от Хэслэма, Чена и Доддса никто не ждал особой помощи вплоть до момента, когда стало бы необходимым вскрытие обшивки. Просто-напросто эти трое были не до конца осведомлены в том, как складывается ситуация, и потому могли внести ментальную сумятицу в картину общения с телепатом. Правда, на взгляд Конвея, и сами «парламентарии» были обескуражены ничуть не меньше членов экипажа.

Приликла снова разместился над обшивкой, дабы следить за эмоциональным излучением, если бы с телепатией ничего не вышло. Флетчер захватил мощный резак, которым предполагалось воспользоваться, если бы потребовалось срочно вскрыть обшивку и извлечь оттуда Защитника. Нэйдрад с носилками разместилась около люка. Несмотря на то что медики полагали, что слепец должен перенести декомпрессию более легко, чем ФСОЖ, Конвей и Мерчисон должны были поместить слепца на носилки и в срочном порядке вернуться с ним на «Ргабвар», если бы ему потребовалась медицинская помощь.

Головы у всех продолжали болеть. Мало этого: всем казалось, что им делают трепанацию черепа без наркоза. После контакта, продолжавшегося несколько секунд, в голове у спасателей не было ровным счетом ничего, кроме собственных мыслей и жуткой колющей боли. Когда Мерчисон, Флетчер и Конвей вошли в люк корабля слепцов, в этом смысле ничего не изменилось, и уж конечно, они не почувствовали себя лучше, услышав жуткий лязг и скрип, исходивший от пыточного механизма в коридоре.

– На этот раз давайте постараемся думать о слепцах, – сказал Конвей, когда они передвигались по прямому отрезку коридора. – Думайте о помощи им. Попытайтесь спросить, кто они, что они такое, – нам нужно узнать о них как можно больше, чтобы помочь уцелевшему слепцу.

Конвей еще не договорил, когда сам почувствовал, что что-то не так, и вдруг у него возникла твердая убежденность: если он не остановится и не обдумает все хорошенько, может произойти нечто непоправимое. Но очень трудно было не думать ни о чем, когда так нестерпимо болела голова.

«Мой защитник», – так телепат назвал ФСОЖ, когда все они находились на борту «Ргабвара». – «Вы думаете о моем защитнике».

Конвей догадывался, что чего-то недопонимает. Но что, что?

– Друг Конвей, – неожиданно услышал он голос Приликлы. – Оба уцелевших существа двигаются к вам по коридору-клетке. Они двигаются очень быстро.

Спасатели остановились и попытались что-то рассмотреть сквозь непрерывно снующие в разные стороны прутья. Капитан нацелил на клетку резак и спросил:

– Приликла, а вы не могли бы определить, не гонится ли ФСОЖ за слепцом?

– Простите, друг Флетчер, – ответил эмпат. – Они слишком близко друг от друга. Одно существо излучает злобу и боль, а второе – необычайное волнение, отчаяние, а также сильнейшую сосредоточенность.

– Это глупость какая-то! – прокричал Флетчер на фоне неожиданно усилившегося шума в коридоре. – Нам нужно убить ФСОЖ, если мы хотим спасти слепца! Я сейчас расчищу нам дорогу, чтобы…

– Нет, подождите! – испуганно остановил его Конвей. – У нас было недостаточно времени на раздумья. Мы ничего не знаем о ФСОЖ – Защитниках. Думайте. Сосредоточьтесь как можно сильнее. Спрашивайте мысленно: кто такие Защитники? Кого они защищают и зачем? Почему они так ценны для слепцов? Телепат ответил нам раз – может быть, ответит еще раз. Думайте же!

В этот момент из-за поворота вышел ФСОЖ. Он передвигался очень быстро, невзирая на то что по его панцирю немилосердно колотили металлические дубинки и колья. Четыре его увенчанных костяными наконечниками щупальца развевались во все стороны, обхватывали металлические прутья и гнули их. Один прут ФСОЖ выломал «с мясом». Грохот стоял немыслимый. Не сказать, чтобы ФСОЖ мчался опрометью, но двигался довольно быстро, учитывая его состояние – на его коже виднелись старые шрамы. Конвей не спускал глаз с ФСОЖ и не сразу среагировал, когда кто-то схватил его за руку.

– Доктор, мэм, да вы что, оглохли? – кричал Флетчер Конвею и Мерчисон. – Назад, к люку!

– Сейчас, капитан, – отозвалась Мерчисон, стряхнула руку капитана и направила видоискатель камеры на приближавшегося ФСОЖ. – Хочу занять… Я бы на месте этого существа не стала производить на свет потомство в такой обстановке, ноу ФСОЖ, похоже, нет выбора… Ой! Осторожнее!

ФСОЖ добрался до той части коридора, которую Флетчер частично расчистил резаком. Теперь ничто не мешало этому существу, и оно, доломав остатки решетки, повисло в невесомости и оказалось совсем рядом со спасателями. В таком положение ФСОЖ был беспомощен, и стоило ему задеть щупальцем стену, как его начинало вертеть на месте.

Конвей на четвереньках пополз в сторону люка. Мерчисон последовала его примеру, но капитан решил совершать отступление стоя. Он пятился назад и размахивал резаком, включенным на полную мощность, словно огненным мечом. Одно щупальце ФСОЖ обуглилось, но в остальном существо было целехонько. Вдруг Флетчер вскрикнул: костяной наконечник ударил его по ноге. Он оступился, магнитная подошва соскользнула и отскочила от пола. Капитан в полной беспомощности полетел по коридору.

Конвей инстинктивно схватил капитана за руку, когда тот пролетал мимо, и подтолкнул к люку. Через пару мгновений все трое были в шлюзовой камере и в безопасности – насколько можно было находиться в безопасности в нескольких метрах от разбушевавшегося ФСОЖ.

Но ФСОЖ слабел с каждой минутой…

Спасатели наблюдали за ним в щелочку из-за чуть приоткрытого люка. Капитан проверил механизм включения резака и направил его на наружный люк. Голосом, искаженным от боли, он произнес:

– Эта треклятая тварь мне, похоже, ногу сломала. Но теперь можно оставить внутренний люк открытым, взломать резаком наружный и быстро выпустить из корабля воздух. Это остановит мерзавца. Но где же другое живое существо? Где слепец?

Конвей медленно, но решительно поднял руку и закрыл огневое отверстие резака:

– Слепца нет. Вся команда погибла.

Мерчисон и капитан смотрели на него так, будто он в один миг из врача превратился в психически больного. Неторопливо, старательно подбирая слова, Конвей проговорил: