— Не ходите туда! — прошептала она и вышла.

Я стал обдумывать свое положение: «Я нахожусь, конечно, у тех, кто убил моих спутников. Бедный профессор Шарт! Они принесли меня сюда из галлереи. Но почему эта девушка не захотела мне ответить? Неужели она — сообщница тех убийц? Вряд ли она смотрела бы на меня так участливо… перевязала мне голову. Нет, это перевязал тот человек с красной бородой… Она только стояла рядом… Кто же эти люди, которые напали на нас? Кочующие бедуины? Туареги[9]) пустыни?» — Я стал рассматривать оружие на стенах.

Некоторое время спустя Нефрит принесла мне рису и чашку душистого черного кофе. Все это она молча поставила на столик у моего изголовья.

— Нефрит! — начал я не без колебания. — Я хочу уйти отсюда, я чувствую себя теперь здоровым…

Девушка вздрогнула, на лице ее изобразился ужас.

— Они не сделают этого! — вдруг воскликнула она, протягивая руки. — Они не посмеют этого сделать!.. А если сделают!.. — Она словно оттолкнула кого-то и выбежала из комнаты.

Я вскочил и осторожно подкрался к двери: за ней оказался небольшой проход; вторая дверь вела в полутемную комнату…

На полу сидело несколько полуобнаженных людей негритянского типа. Они тихо беседовали о чем-то; мне показалось, что один держал в руках такой же кожаный шар, какие я видел у профессора Шарта… Я вернулся и лег. Все это было чрезвычайно странно и предвещало мало хорошего. Что собираются делать со мной эти люди? Наверное, что-нибудь ужасное. Это можно было понять из ее слов… Надо бежать отсюда, бежать как можно скорее, пока они не пришли за мной! Но как это сделать?..

Я начал тщательно осматривать стены: везде за коврами был только плотный желтоватый песчаник; никаких отверстий, ничего похожего на окна. В ту дверь? — Но их там слишком много, с этим оружием не справишься с ними… Я испытывал чувство человека, бессильно ожидающего смертного приговора… Ах, если бы вернулась Нефрит, она бы сказала мне всю правду!..

Долго лежал я на постели, уткнув голову в подушку.

Кто-то тихо дотронулся до моего плеча. Это был мужчина, лет сорока, высокий и смуглый, походивший на шейха или на предводителя бедуинов. Он долго пристально смотрел на меня, но под его взглядом я не ощущал страха…

— Скажите мне, где я нахожусь? — решился я задать вопрос.

— Вы… — незнакомец запнулся, — вы находитесь сейчас у нас, в убежище рабов!..

Я не мог подавить возгласа удивления:

— В убежище рабов? Но… ведь мы были в Больших Каменоломнях!

— Да, вы сейчас — во власти рабов Больших Каменоломен. — И, понизив голос, в котором слышалась едва уловимая грусть, он добавил: — Я сейчас все расскажу вам…

Он сел у моих ног и начал говорить тихим голосом на безукоризненном английском языке:

— Я сожалею о смерти ваших товарищей. Мне хорошо известны научные труды профессора Шарта; он близко подошел к пониманию далекого прошлого нашей страны, гораздо ближе, чем другие ученые. Ведь история древнего Египта для них — это история фараонов и их победоносных походов в Нубию или страну Куш. Читали вы Брухша, Лепсиуса, Мариетта? О чем они главным образом пишут? — О сменах династий, о сооружениях храмов, о царских гробницах. Все это понятно, но что сохранилось от жизни самого народа — самого трудолюбивого из всех известных в истории? — Только глиняные черепки да кости, которые находят наши феллахи при рытье оросительных каналов. А этими костями строились пирамиды! И разве только одни пирамиды?..

Помолчав некоторое время, незнакомец продолжал.

— Еще с детства я интересовался историей нашего несчастного народа; я слушал лекции по египтологии во многих городах Европы и подробно ознакомился с коллекциями Лувра и Британского музея… Все это не удовлетворило меня. Вернувшись в Египет, я стал производить самостоятельные исследования, стараясь проникнуть в подлинную жизнь народных масс, стараясь отыскать следы этой жизни. Я не искал их в развалинах Карнака или города Эхнатона, — я начал исследовать Большие Каменоломни. После долгих трудов мне удалось обнаружить один ход; он оказался частью огромного подземного лабиринта…

Он простер руку:

— Здесь имеются залы, в которых любой египетский храм мог бы уместиться со всеми своими пристройками! Здесь нет саркофагов и пышных гробниц фараонов. Статуи богов и предметы культа редко попадаются здесь. Ведь влияние жреческого сословия не распространялось на этот подземный город, и он не был построен под свист бичей из кожи гиппопотама. Это было убежище тысяч, быть может, десятков тысяч людей, захотевших быть свободными. Оно строилось в течение нескольких поколений, и в Фивах долго ничего не знали о нем…

— Я не имею сведений, — продолжал незнакомец, — как это произошло. Может быть, было восстание народа, и скрывавшиеся здесь рабы двинулись на соединение с теми, которые трудились над постройками храмов; или фиванские чиновники сами своевременно обнаружили этот город. Как бы то ни было, он был захвачен правительственными войсками. Они учинили здесь страшную расправу. Об этом торжественно извещает надпись, прибитая в центре города. Интересная зарождающаяся культура была уничтожена, а оставшиеся в живых жители были сделаны самыми безропотными и покорными рабами. Достигнуто это было необыкновенно простым способом; дьявольское остроумие жрецов проявилось при этом во всем своем блеске. На голову несчастных надевался особый кожаный шлем, по которому долго били плоскими палками. Между двойными стенками шлема насыпался песок или что-либо другое. Это уменьшало силу удара, но непрерывное сотрясение головы в течение нескольких дней делало человека почти полным идиотом; он не думал больше о свободной жизни, он даже переставал понимать, что значат эти слова; он только работал и ел… если ему давали…

Эта ужасная «евгеника»[10]) производилась здесь же, в этих подземных коридорах. Конечно, не все выдерживали такую операцию. В одном месте я наткнулся на целый склад скелетов! По-моему, эти были более счастливы. Впоследствии, по приказанию жрецов, все входы в этот город были завалены: позднейшие поколения не должны были знать о его существовании!

Несколько лет я был занят исследованием этого лабиринта. Мне помогали товарищи, связанные со мною не только научными интересами, — нас соединяло общее дело. Это была великая цель, хотя, может быть, очень отдаленная и трудная.

Знаете ли вы, что в этой проклятой части света каждая горсть земли обильно полита кровью и потом!?.

Приходилось ли вам бывать на ирригационных работах в Сахаре или на хлопковых плантациях Судана? Нет? Значит, вы не видели этих длинных верениц туземцев, работающих, не разгибая спины, по пятнадцать часов в сутки под палящими лучами тропического солнца. За эту работу они получают горсть фиников и кусок материи, сработанной из гнилых отбросов того же самого хлопка; в виде особой милости им дают иногда несколько ниток стеклянных бус!

Видели ли вы рабов в Абиссинии? Официально там рабство отменено, и все люди считаются свободными, но этих «свободных» людей приводят на работу привязанными друг к другу, чтобы они не разбежались дорогой!..

Слыхали ли вы о подземных тюрьмах в Тунисе? Там узников приковывают к полу, и сверху на них капает вода… Капля за каплей… Среди нас есть люди, испытавшие это… Непримиримая борьба с этими ужасами, борьба всеми доступными нам средствами, — вот та цель, которая объединила нас!..

Мы никому не сообщили о нашем открытии и поселились здесь, приспособив для жилья некоторые помещения. К нам стали присоединяться другие — те, кому мы разрешали это… Я не буду рассказывать вам всех подробностей. Скажу только, что, к сожалению, мы не всегда осмотрительно давали это разрешение, и нам теперь приходится за это платиться…