Ровно в шесть часов утра в квартире частного детектива Грошека зазвонил будильник. Механический инквизитор долго тарахтел у самого уха хозяина апартаментов, пока не выдохся и не замолк. Минут десять после этого Анджей продирал глаза, потом еще столько же зевал, соображая, с какой стати он так рано поднялся, пока, наконец, ему не припомнился последний разговор с адвокатом Гржибовским. И все сразу стало на свои места. Он наскоро ополоснул лицо, подхватил уже собранную с вечера сумку и отбыл на железнодорожный вокзал, даже не позавтракав, потому как время поджимало.

Полусонный пан Грошек еле поспел к отходу скорого поезда на Сувалки, Шестокай и Элк – едва он забрался в вагон второго класса, как состав клацнул буферами и медленно тронулся с места.

До Белостока Анджей мирно продремал на своем диванчике, досматривая прерванный сон. Народу в это будничное утро было немного, так что досужие разговоры попутчиков ему нисколько не мешали, а ритмичный стук колес о рельсы даже убаюкивал его.

В Белостоке поезд остановился на двадцать минут.

Как только начали отцеплять вагоны на Элк пан Грошек, наконец, окончательно пробудился и, зевая, вышел на перрон. Времени было вполне достаточно, чтобы пройтись по вокзалу, не рискуя отстать от поезда. У одного из киосков он стал обладателем бутылочки «Старопрамена» и пухлого «покетбука» в глянцевой обложке – надо было чем-то занять себя в пути, а не просто глазеть через окно на довольно унылый ландшафт полесской равнины. Грошек тут же вернулся в свое купе, раскрыл книгу и, неспешно потягивая пиво, погрузился в чтение. Кроме него в вагоне осталось всего три или четыре пассажира.

До Сувалок пришлось трястись еще около двух с половиной часов – за это время он даже успел дочитать до конца купленный детектив. Впрочем, убийцу Анджей вычислил уже на сто второй странице, так что оставшиеся пятьдесят страниц были пролистаны им исключительно ради того, чтобы убедиться в правильности своих умозаключений. Оставив книжку скучающему попутчику, Грошек подхватил сумку и переместился в тамбур – уже через минуту поезд замедлил ход и остановился у длинного одноэтажного строения.

Вокзалу в Сувалках, наверное, было почти сто лет. Кирпичная кладка от времени и дождей потемнела, приобрела бурый оттенок, однако фасад смотрелся достойно – центральная часть со стилизованными элементами крепостной стены отлично гармонировала с двумя пристройками по бокам, в четыре больших окна каждая. Торцы у этих пристроек также навевали мысли о средневековом замке, являя собой подобие сторожевых башен.

На перроне к Анджею никто не подошел, хотя он терпеливо просидел на скамейке не меньше двадцати минут.

Время шло – уже давно у выходных стрелок мелькнул двумя вагонами обескровленный состав, направляющийся в сторону Шестокая, уже полностью обезлюдела платформа, когда из здания вокзала вдруг выбежала симпатичная молодая женщина в синем джинсовом костюме и белых кроссовках. Она сразу же поспешила к нему.

– Пан Грошек? Простите за то, что заставила вас ждать! Отец попросил меня сделать в городе кое-какие покупки, и мне пришлось задержаться… Я – Бася Ольшанская!

Молодой самоуверенной особе было на вид лет двадцать пять. Продолговатое лицо обрамляли сотни завитков густых каштановых волос – они волнами ниспадали до плеч, создавая иллюзию божественной красоты. Впрочем, с такой прической любая женщина могла чувствовать себя рафаэлевской мадонной и не страдать от недостатка мужского внимания.

Они вышли на привокзальную площадь – небольшой асфальтовый пятачок перед парком.

Пани Ольшанская открыла багажник голубенькой «Нивы», сунула туда сумку Анджея, а для него самого мгновением спустя распахнула дверь салона. Поскольку задние места были уставлены какими-то коробками и полиэтиленовыми мешками, Грошек уселся рядом с женщиной и по укоренившейся привычке накинул на себя ремень безопасности.

– Далеко ехать? – деловито спросил он, едва машина набрала скорость и свернула на дорогу.

– Километров тридцать с небольшим, – любезно поделилась информацией Бася. – Если не гнать, то за полчаса доедем. В Станичках придется съехать на грунтовку, а ночью шел дождь… Вы здесь раньше бывали?

Анджей покачал головой.

– Я вообще в этих краях первый раз, если не считать Мазурских озер в Элке. Мне больше горы нравятся… Хотя альпинист из меня, признаюсь, никудышный.

Пани Ольшанская охотно подхватила географическую тему:

– Мой отец родом из этих мест. Здесь такие живописные леса – один Вигерский национальный парк чего стоит! А в горах довольно однообразно…

– Ну, это смотря в каких горах, – отозвался Грошек, с опаской наблюдая, как их внедорожник лихо обгоняет груженую фуру. – Татры или Альпы – это одно, а Гималаи – совсем другое. Я ведь не восьмитысячники имел в виду.

– Тогда понятно, – улыбнулась собеседница. – А меня в горы да на отвесные скалы калачом не заманишь – ужасно боюсь высоты! Предпочитаю скорость. Вот только из «Нивы» больше ста двадцати не выжать…

Стрелка на спидометре замерла на отметке шестидесяти километров в час. Машину женщина вела уверенно, заранее прогнозируя ситуацию на дороге – она частенько посматривала в зеркало заднего вида и, совершая очередной обгон, выбирала для этого наиболее безопасный маневр. «Опытный водитель!» – с облегчением подумал Грошек, обозревая хрупкие дамские пальчики, сжимающие руль.

Автострада понемногу стала забирать на северо-запад. Опрятный малоэтажный провинциальный городок быстро остался позади.

Они миновали бензоколонку, прошмыгнули мимо поста дорожных служб и, заняв почти всё полотно дороги, помчались в сторону литовской границы. За окном машины замелькали зеленые поля с перелесками.

– Курите! – предложила пани Ольшанская, выдвигая пепельницу, в которой сиротливо угнездился смятый окурок со следами губной помады на фильтре. – Можете немного приспустить стекло…

– Я не курю… – отозвался Анджей, смущаясь.

Ответ женщину, скорее, даже обрадовал.

– Я тоже не большая любительница подымить! Ну, разве что иногда… когда перенервничаю. Глупая привычка со студенческих лет…

– Учились в столице? – полюбопытствовал Грошек.

– Да… В университете. Сейчас работаю с отцом, собираю материал для диссертации…

На горизонте обозначилась деревенька. «Нива» проскочила её за считанные секунды – пейзаж за окном машины вновь обрел краски осеннего леса.

Можно было и помолчать, но Анджей, немного подумав, все-таки решился задать вопрос, который с момента выхода на перрон волновал его больше всего.

– Простите, пани…

– Просто Бася! – поправила его молодая женщина, призывая к более интимному обращению.

Грошек покладисто кивнул.

– Скажите, Бася, вы не в курсе, для чего ваш отец вызвал меня?

– Предполагаю, конечно… – медленно произнесла женщина. – Но лучше вам узнать обо всем из личной беседы с ним. Я не уполномочена вести переговоры…

– Все настолько серьезно? – насторожился Анджей.

– Скорее наоборот, – усмехнулась Бася. – Сельский староста, например, считает моего отца обыкновенным фантазером. И помогать ему отказывается.

Анджей вздохнул – сходу расставить все точки над «i» не удалось. Адвокат Гржибовский, с которым днем ранее связался профессор Ольшанский, убедил Грошека выехать в Станички, не имея четких представлений о цели визита. «Во всем разберешься на месте,» – уверил его бывший патрон. – «Пану Ольшанскому нужен смышленый малый. Работа как раз для тебя». Теперь вот приходилось полагаться исключительно на добросовестность клиента и интуицию адвоката, дабы потом не сожалеть о напрасно потраченном времени в глухой провинции.

Минут через пятнадцать «Нива» свернула на второстепенную дорогу; местность стала намного холмистее. По пути попалось еще несколько деревенек, скроенных на немецкий лад – с тучными амбарами, аккуратными домишками и костелами наподобие кирх. Еще минут через десять открылся потрясающий по красоте вид – глубокую речную долину между двумя крутыми холмами, поросшими лесом пересекал высокий каменный мост. От созерцания величественного сооружения у частного детектива захватило дух.