— Я… ммм… привет, ковбой.

— Куда ты уходишь? — Широко раскрытые глаза напряженно вглядывались в него.

Джо не ответил на этот вопрос. Он встал на колени рядом с кроватью, снял с головы шляпу и положил ее на живот Коди.

— Ты выглядишь уже лучше. Как ты себя чувствуешь?

Коли вытащил руку из-под одеяла и потер лоб.

— Голова болит.

— Еще бы. Как же ей не болеть? Но ты уже скоро поправишься.

— Ты куда-то уходишь? — спросил Коли.

— Ну, я… — Джо споткнулся на слове, не зная, что сказать этому заплаканному мальчишке. — Твоя мама здесь, она позаботится о тебе, ковбой.

— Но я хочу, чтобы ты был со мной. — Губы Коди дрогнули.

Сомнение опять овладело Джо. Что теперь? Нужно ли говорить этому маленькому, измученному ребенку, что он вовсе не его отец и никогда им не был? Мышцы шеи одеревенели от напряжения. Нет, он не может так сделать. Не может причинить боль этому малышу.

— Я тоже очень хочу с тобой остаться, ковбой. Но… у меня еще одно родео, — сказал он, избегая прямого взгляда ребенка. — Завтра.

— Где? — Коди нахмурил лоб.

— В Оклахоме.

Джо надвинул шляпу обратно на голову, мысленно кляня себя за ложь.

— А потом ты вернешься?

Джо не смел взглянуть на Марти. Он был уверен: конечно, она хочет, чтобы он ответил «нет». Но это невозможно. Скорее всего, уже в понедельник мальчик забудет этот разговор. Скорее всего, он и не вспомнит даже о самом существовании Джо. Но Джо никогда не сможет забыть этого малыша, который звал его папой. Так же, как не сможет забыть и темных глаз его матери.

— Само собой, — ответил он, спиной чувствуя пристальный взгляд Марти. — А до тех пор веди себя хорошо. Договорились?

Коди кивнул. Волосы его разметались по подушке.

— Папа, когда ты вернешься?

Что-то словно взорвалось в Джо.

Папа.

Джо проглотил застрявший в горле комок.

— Скоро, сынок, скоро.

— Что вы имели в виду под словом «скоро»? — Марти уперла руки в бока. Джо стоял, теребя в руках шляпу и глядя на носки своих сапог. Сразу же после неосторожного обещания ковбоя она вытолкала его из комнаты сына, провела в прихожую и закрыла дверь в коридор, чтобы ни один звук не донесся до маленьких ушей. Как он смел пообещать ее сыну вернуться! Как он смел дать ему повод для еще одного разочарования!

— А что я должен был сказать? — возразил Джо сурово. Он все терзал свою несчастную шляпу. — Вы хотели, чтобы я сказал Коли: нет, я не вернусь никогда? Это было бы лучше?

Губы ее сжались. Она постаралась приглушить свой гнев. Застыв в раздумье, она машинально пропускала свои длинные волосы сквозь пальцы. Что правильнее в этой ситуации? Должны ли они лгать, или лучше разбить сразу все надежды маленького человека? Что для Коди будет больнее?

Она представила себе разочарование сына, если Джо никогда больше не придет. Ковбои вообще редко появляются. Они живут своей бродячей жизнью, не думая, насколько это тяжело для их близких. Семья для них всегда на втором месте после работы и родео. Разве она еще не выучила этот горький урок?

— И что же вы собираетесь делать? — спросила она. — Обманывать его?

— Нет. Мне казалось, вы хотите, чтобы я немного подыграл. — Шляпа продолжала прыгать в руках Джо.

— С чего это вы взяли?

— Из ваших собственных слов, сказанных в больнице. Помните, доктор велел создать Коди спокойную обстановку для скорейшего возвращения памяти. Вы же сами сказали, нужно подыграть мальчику. Это значит, притвориться его отцом, а не бросить его.

— Но вы не отец ему! — Она скрестила на груди руки, пытаясь защитить себя от холодного страха, вползающего в ее сердце. — Значит, вы собираетесь вернуться?

— Надеюсь, да.

— Вы надеетесь! — С негодованием передразнила она Джо. Марта представила себе, как опять рушатся надежды сына. — Так да или нет? Или, может, Коди ждет очередное разочарование, когда вы не появитесь?

Лицо его застыло, губы сжались в решительную линию.

— Нет.

— Господи, ведь вы же называли его сыном! Вы обещали ему, что вернетесь. Почему вы называли его сыном?

Джо устало потер глаза.

— Я не замечал этого, пока вы сейчас не сказали. — Он пожал своими широкими плечами. — Коди так смотрел на меня… Я… Черт, я не знаю!

Она увидела, как на секунду от затаенной боли глаза его стали темно-синими, точно ночное небо. Но тут же льдинки блеснули в них.

— В общем, вы ничего не знаете. Что ж, я как-нибудь постараюсь исправить тот вред, который вы причинили.

Казалось, его черты высечены из гранита. На один долгий момент он уставился на нее, но взгляд его был совершенно безжизненным. Потом вдруг что-то в нем изменилось. Глаза его вспыхнули и засверкали, как драгоценные камни.

— Слушайте, чего, черт возьми, вы от меня хотите? — Он надел шляпу. — Я дал вам слово. Это все, что у меня есть. И я вернусь, хотите вы того или нет. Я обещал Коли вернуться. — Джо отвел глаза и направился к двери.

— Пожалуйста, подождите. — Марта удержала дверь рукой прежде, чем та захлопнулась за ним. Холодный ночной ветер дунул ей в лицо.

Джо продолжал идти. Каждый шаг его, гулко отдающийся по бетонному полу, звучал для нее обвинением. Плечи его распрямились, спина застыла при звуке ее голоса, но он продолжал идти, как будто не слыша ее.

Холод закрался в сердце Марти. Он уходил, оставлял ее так же, как раньше уходил и ее бывший муж. Вообще-то она уже привыкла, что все ей приходится делать одной. Но сейчас, после того страшного потрясения днем, когда она увидела неподвижное тело своего сына, она чувствовала себя совершенно потерянной, угнетенной, сломленной.

— Джо, — позвала она снова, — ну, пожалуйста, подождите.

Он подошел к машине.

— Джо, я… мне нужна ваша помощь. — Голос ее надломился. Слезы, которые она так долго держала внутри, теперь душили ее.

Шаги Джо замедлились, и он остановился. Медленно повернувшись, он взглянул на нее.

— Простите меня, — прошептала она. — Пожалуйста, простите. — В груди у нее перехватило, и она прерывисто вздохнула. — Прошу вас, Джо, вернитесь в дом.

На один долгий момент он опустил голову, раздумывая. Затем не торопясь, мерным шагом направился обратно к крыльцу. Подойдя, он взглянул ей прямо в лицо и, едва разжимая губы, спросил:

— Зачем?

Этот сухой голос отнял у нее остатки решимости. Она почувствовала, как слабеет ее тело, опускаются руки и холод заполняет душу. Она привыкла быть сильной, привыкла сама справляться с любыми невзгодами. Но теперь, похоже, им удалось взять верх над ней. В груди у нее щемило, слезы застряли в горле. Марти крепко зажмурилась, пытаясь всеми силами загнать их обратно, но они все равно упрямо просачивались сквозь ресницы, стекая по щекам.

В тот момент, когда она уже не видела ничего вокруг, Джо мягко коснулся ее. Марти почувствовала тепло его рук, когда он осторожно поднял ее лицо. Отодвинуться, высвободиться она была уже не в силах и стояла, глядя, как зачарованная, в его глаза.

Тогда Джо обнял ее и притянул к себе. Тепло его тела словно обволокло ее и успокоило измученную душу.

— Вам сегодня досталось. Успокойтесь, все уже позади, — мягко произнес он.

Подняв руку, Марти тронула его теплую спину, которая оказалась твердой, как скала. Ей хотелось обнять его, уткнуться лицом в его грудь, отдохнуть на широком плече. Она вдохнула его запах, запах сена и кожи. Эти знакомые запахи давали ей удивительное чувство защищенности и в то же время заставили ощущать то, что она не ощущала уже долгое время… Какое счастье дать волю слезам, разделить тяжкое бремя с Джо!

Джо? Что она делает? Повисла на практически незнакомому мужчине и хлюпает носом, как девчонка.

Она резко отодвинулась, вытерла мокрые щеки:

— Со мной все в порядке.

Джо посмотрел на нее. Что это с ним? Ради всего святого, почему он начал ее обнимать?

Он никогда не забудет нежность и теплоту ее тела, прижавшегося к нему. Он нужен ей, действительно нужен. В нем так долго никто не нуждался. Конечно, это была его вина, он сам оттолкнул от себя семью и друзей. Но теперь по совершенно непонятной причине он страстно захотел стать нужным кому-то.