Когда они вошли в дом, художники уже сидели за столами.

Нил подвел Сару к самому дальнему столику.

– Не жди, что будет вкусно, – сказал он. – Это тебе не Катманду.

Саре было все равно, что подадут на ланч, пусть бы миску пустого риса и ничего больше. Она думала только о том, что последует за ланчем. Предложи он ей забыть о еде, она бы согласилась не раздумывая.

Роджер вышел из соседней комнаты и, заметив их, подошел.

– Позвольте мне угостить вас чем-нибудь. Чтобы хоть как-то отблагодарить вас за помощь.

– Спасибо, но мы уже сделали заказ, – мягко, без всякого намека на грубость ответил Нил, но по его тону было понятно, что они хотят остаться наедине.

К облегчению Сары, Роджер это понял.

– Тогда, может быть, вечером, – сказал он и направился к своей группе.

– Скорее всего – нет, – тихо произнес Нил. Он что-то сказал менеджеру по-непальски. И вместе с заказанными блюдами им принесли еще бутылку белого вина.

Основное блюдо, рис с овощами, напомнило Нилу, как однажды его сестра Дженни, будучи в гостях у своего друга, чья мать работала поваром в диетической столовой, осталась у них пообедать. Хорошие манеры, с детства привитые им родителями, заставили Дженни проглотить сырые ростки, вареный пастернак и водянистый шпинат.

Сара понимала, что в ответ на эту анекдотичную историю из жизни семейства Кеннеди было бы естественно рассказать что-нибудь смешное из жизни своего семейства. Она была единственным и очень поздним ребенком у своих родителей, отец не обладал чувством юмора, а мать была слишком запугана, чтобы проявлять его. Только после встречи с Наоми Сара поняла, что она тоже подавляла в себе естественное свойство человеческой натуры видеть в жизни смешное.

Пытаясь перевести разговор на другую тему, Сара рассказала Нилу, что нашла его колонку в Интернете, и начала расспрашивать о методике его работы.

Отвечая на ее вопросы, Нил задумался, зачем она проверяла его – из простого любопытства или из осторожности.

Кстати, он всегда отвечал на ее вопросы, а вот Сара уходила от ответов. Единственным человеком, о котором она упомянула, была ее партнер и подруга Наоми. И – ни слова о родственниках. А может, она сирота и предпочитает не говорить об этом? Но что-то подсказывало ему, что это не так.

Принимает ли она контрацептивы? – подумал Нил. Пожалуй, нет. Женщины ее возраста, опасаясь побочного действия таблеток, переходят обычно к другим способам предохранения. Впрочем, это неважно.

Возможно, когда они станут близки друг другу, она расскажет ему о себе!

Художники, закончив с едой, стали расходиться.

– Пойду проведаю Маурин. Поесть она вряд ли захочет, но нужно проследить, чтобы она как можно больше пила. Я скоро вернусь.

Сара проводила его взглядом и вернулась к недопитому бокалу прекрасного вина. Они успели выпить почти всю бутылку, но она не почувствовала даже легкого опьянения. Голова была удивительно ясной. Она прекрасно сознавала, что стоит на пороге событий, которые могут перевернуть всю ее жизнь, если даже в ней не будет Нила.

К тому моменту, когда Нил вернулся, она допила вино и ждала его около выхода.

– Как она?

– Спит. Я не стал ее будить. Мы поговорили с Делией в коридоре. Она в прошлом логопед… очень интересная женщина.

По пути к флигелю Нил вдруг привлек Сару к себе и страстно поцеловал. Затем, взяв ее за руку, быстро зашагал вперед. Сара едва поспевала за ним. Ее губы пылали от жаркого поцелуя, сердце готово было выпрыгнуть из груди. У нее не было времени все обдумать, потому что через несколько секунд они уже были во флигеле.

– У тебя или у меня? – спросил Нил.

– У тебя, – сказала она, задыхаясь. Он открыл дверь и, когда они вошли, закрыл ее на замок, затем двумя сильными рывками задернул занавески на широком окне.

О Боже, вот оно, подумала Сара с тревогой в душе.

Она снова оказалась в его объятиях, и минутная тревога сменилась приятным чувством защищенности. Она была уверена: этот мощный мужчина никогда не использует против нее свою огромную силу.

Целуясь с ним, Сара почувствовала, что ее подняли в воздух, а через мгновение она уже лежала на кровати.

– Мм… ты восхитительно пахнешь, – прошептал Нил, уткнувшись в нее носом.

– Ты тоже.

Ее руки блуждали по его широким плечам.

– Но на тебе слишком много одежды.

Нил стал постепенно раздевать ее, начав с кожаного ремня на брюках. Затем расстегнул пуговицу и молнию и высвободил заправленную в брюки блузку. Сара наблюдала, как он борется с маленькими пуговками.

Сегодня утром она решила вместо обычного бюстгальтера и трусиков надеть пикантное нижнее белье, которое Наоми посоветовала ей взять на всякий случай.

Сейчас как раз настал такой момент.

– Красиво. – Он прикоснулся к шелковистой материи блузки, его рука медленно гладила сквозь шелк ее живот, плавно двигаясь вверх до грудей.

Даже через ткань она почувствовала тепло его ладони, и ее охватило сильнейшее желание ощутить эти руки на своей коже. Она приподнялась, стянула с себя жилет и небрежно бросила его рядом. Затем сняла через голову блузку. Наконец завела назад руки и расстегнула лифчик.

И тут же засомневалась в правильности своих действий. Что, если увидев ее обнаженное тело, он разочаруется? Ей, увы, не двадцать, у нее небольшая и не слишком упругая грудь.

– Прелесть… Я так и думал, что она такая. Сара вздохнула с облегчением, а Нил стал ласкать трепещущее женское тело так, будто ничего более приятного для него не существовало.

Из-за его ласк Саре трудно было не только говорить, но и дышать, но она все же произнесла:

– Позволь мне.

Он неохотно оторвался от нее и откинулся на спину.

– Я весь твой.

Сев на него верхом, она стала расстегивать ремень. Время шло, а ее действия все еще не увенчались успехом – пряжка слишком сильно стягивала ремень. Нил, подперев рукой голову, другой проворно расстегнул ремень. Все это время Сара чувствовала на себе его пристальный взгляд. Он не отводил глаз от ее обнаженного тела и когда она боролась с пуговицами на его рубашке. Наконец она распахнула ее, словно обертку на праздничном подарке, и ее взору открылся, как ей показалось, самый прекрасный в мире мужской торс. Кожа Нила была неожиданно гладкой, без волос, и покрыта легким загаром. Темная дорожка начиналась лишь ниже пупка. Грудь, плечи, ребра были будто отполированы, как у завершенной деревянной скульптуры.