– Да. На все!

– Тогда возвращайся в мой дом.

Александра стремительно вскочила с кресла.

– Самонадеянная гадина! Неужели ты действительно думаешь, что после всего, что между нами произошло, я вновь стану твоей любовницей и безропотно последую за тобой?

– Мне не нужна любовница.

– Вот и прекрасно. Эта роль уже не для меня. Все в прошлом. Я вынесла из этого спектакля все, что хотела знать. В следующий раз, когда меня потянет на мужчин, прежде, чем лечь с кем-то из них в постель, обязательно позабочусь, чтобы на пальце у меня было обручальное кольцо, надетое при священнике и в сопровождении клятвы о вечной любви.

– Кто этот человек? – Низкий голос Димитрия звучал как грозный рев хищного животного.

– Пока не знаю. Могу только заверить, что он будет полной противоположностью тебе.

– Пока еще не знаешь? – Он притянул ее ближе к себе за лацканы накинутого на плечи пиджака. – А я подозреваю, что этот мифический персонаж ничем не будет от меня отличаться, потому что им стану именно я. Никто другой никогда не посмеет прикоснуться к матери моего сына.

Он произносил эти слова прямо ей в лицо, его горячее дыхание обжигало кожу, пока и это незначительное расстояние между ними не исчезло. Его уста жадно впились ей в губы, страсть, словно электрическим разрядом, пронзила все тело, высвободившись откуда-то из глубин томительного ожидания.

Натиск был таким молниеносным, что некогда было упрекать себя за слабость. Его губы жадно, со страстью законного обладателя, с пылом единоличного собственника покрывали ее поцелуями. И она отвечала ему взаимностью, словно женщина, на протяжении долгих лет лишенная счастья физической близости с возлюбленным.

Она нежно обвила руками его шею, тело прильнуло к нему, губы разжались. Приглашение было принято, и следующий поцелуй был более продолжительным, руки его ласкали ей спину, крепче прижимая к телу, чтобы дать возможность ощутить его тепло и возбуждение. Несмотря на легкость, с которой Александра поддалась на его ласки, она быстро взяла себя в руки и так резко вывернулась из его объятий, что, неловко попятившись назад, оступилась и упала, приземлившись на пол, правда довольно удачно.

В считанные секунды Димитрий оказался на коленях возле нее.

– Глупая женщина! Могла ведь и ушибиться. С тобой все в порядке? – Он быстро поставил ее на ноги.

Она сердито шлепнула его по рукам, отстраняя от себя.

– Я не ушиблась.

– Зачем подвергать себя такому риску? – Он пристально смотрел ей в глаза. – С какими еще неприятностями успел столкнуться наш сын?

Если бы в руках у нее оказалось ружье, она бы убила Димитрия, не задумываясь, за этот снисходительный взгляд, полный осуждения.

– Моей вины в падении я не вижу. Ты вел себя как последний распутник, полез целоваться. Что мне оставалось делать? Молчаливо смириться и робко терпеть?

Вид у него был оскорбленный, мужская гордость задета.

– С каких это пор мои поцелуи вызывают такое отвращение?

– Женатым мужчинам не следует приставать с поцелуями к посторонним женщинам, – назидательно сказала она.

Он недоуменно пожал плечами.

– Совершенно верно. Именно это тебя беспокоит?

Этот бесчувственный, аморальный человек, казалось, ничего не понимал. Конечно, ее это беспокоило. Женат он был на Фебе, а целоваться лез к ней.

– Скажи, кто из нас сумасшедший: я или ты? – отчаявшись, произнесла Александра.

Губы его дрогнули.

– Я схожу с ума с тех самых пор, как получил от своих осведомителей первый неутешительный отчет о твоем местонахождении.

Он обнял ее за плечи, безжалостно сминая свой пиджак, накинутый на хрупкую фигуру Александры. Затем быстро склонился и ловко подхватил ее на руки. Было ли это проявлением отцовства, которое теперь нависло над ней как угроза? За год совместной жизни с Димитрием он всего лишь однажды взял ее на руки, и то когда она, выпив шампанского сверх нормы, уснула в машине по дороге домой.

– Отпусти меня, пожалуйста, Димитрий. – Слова вылились в вежливую просьбу, а не в настойчивое требование, что было еще одим свидетельством ее слабости. Но будь то просьбой или требованием, удовлетворены они не были.

– Не думаю, что мне следует это делать. Ты такая слабенькая, еле стоишь на ногах.

Она недовольно закатила глаза.

– Со мной ничего не случится, если ты не будешь лезть ко мне с поцелуями.

– Этого я обещать не могу.

– Бедная Феба. Она поняла, за какого обманщика ее угораздило выйти замуж?

– Феба замужем за очень достойным человеком, – ответил Димитрий голосом человека, оскорбленного в лучших чувствах.

– Да, ты честнейший и благороднейший из мужчин! Не смеши меня, – пренебрежительно бросила Александра. – Порядочный человек никогда бы не бросил забеременевшую любовницу, чтобы сочетаться законным браком с другой.

Димитрий опустился в кресло, осторожно усаживая Александру на колени. Пристальный взгляд его синих глаз просто обжег ей лицо.

– Ты думаешь, что я женился на Фебе? Что у меня от совести ничего не осталось? – Последнее предложение было произнесено со злостью.

– А ты, конечно, хочешь убедить меня в обратном?

– Так оно и есть. Я холост.

Александра устало закрыла глаза. Столь откровенной лжи она никак не ждала.

– Она сама призналась мне в этом, не трудись фантазировать дальше.

– Ей не в чем было признаваться. – Слова его звучали настолько убедительно, что Александра невольно начала восстанавливать в памяти тот злосчастный телефонный разговор с Фебой.

– Она сказала, что у телефона миссис Петронидис.

– А затем объяснила, что замужем за моим родным братом.

– Что?!

– Она сказала тебе, что она моя невестка.

– Ничего она мне больше не говорила! – Хотя, может быть, и говорила. Александра тогда слышала ее голос, просто слов уже не разбирала.

Обескураженная, она быстро соскочила с колен Димитрия.

– Так ты говоришь, что не женат на Фебе Петронидис? Но дело в том, что я не верю больше ни единому твоему слову. И тебе придется предъявлять мне доказательства.

Димитрий гневно сверкнул глазами.

– Как смеешь ты подвергать сомнению мои слова?

– Ты никогда не поверишь, с какой легкостью мне это дается, – призналась Александра.

Такое откровение, как ни странно, укротило Димитрия.

– Я предоставлю любые требующиеся доказательства, – сердито произнес он.

– Отлично. И до тех пор советую тебе не попадаться мне на глаза.

– Нет. Теперь я тебя ни на секунду не выпущу из поля своего зрения. Мы поедем ко мне.

– Ни за что. Я еще не окончательно сошла с ума, чтобы остаться с тобой на ночь в гостиничном номере.

– У меня люкс, две отдельные спальни. Хотя совсем недавно ты бы не настаивала ни на отдельной комнате, ни на персональной кровати.

Она смотрела на него с безграничным возмущением.

– Даже не мечтай об этом. Никуда я с тобой не пойду.

– Тогда мне лучше остаться здесь. Квартира просторная. Уверен, что найдется свободная комната, которую твоя сестра без особого ущерба сможет выделить в мое временное пользование.

Александра пришла в полное замешательство.

– Здесь ты остаться не можешь. Мэделейн это го не потерпит. Она тебя на дух не переносит.

Он пожал в ответ своими могучими плечами.

– Если на то пошло, то, оказывается, это мама твоя не вынесет скандальной хроники насчет дочери.

Шире от злости и негодования глаза Александры уже стать не могли.

– Да. – Шесть долгих лет она жила под чужим именем, чтобы только не опорочить в материнских глазах семью. «Женщины в нашем роду никогда не работали», – твердила мать с упреком.

Только вот младшее поколение семьи Дюпре могло оказаться на улице, если бы одной из дочерей не пришло в голову устроиться на работу, чтобы регулярно и достойно обеспечивать родню. Кузен одной из ее школьных подруг предложил попробовать себя в модельном бизнесе. И Александра согласилась на свой первый контракт только с одной-единственной оговоркой: никто не должен знать ее настоящего имени. Работодателям идея эта понравилась, и они пошли дальше, придумав ей псевдоним и сказочную историю о девочке-сироте из Франции, ставшей манекенщицей.