- Вернулся, сынок!

- Вернулся, мама!..

Потом был стол, и полный горшок румяной картошки с топленым маслом, и душистый домашний хлеб, и высокий запотевший кувшин с густым, тягучим деревенским молоком, а потом - сон. Почти забытый, настоящий, на роскошной постели из свежего сена и... спокойный.

Утром он стоял на крыльце в одной рубахе и смотрел на луг за околицей, на веселую голубую ленточку речушки за ним, на узкий желтый проселок, лихо сбегающий с холма и исчезающий за деревьями, на дальнюю стену леса, дымчатую, темно-синюю...

Он не видел только дороги.

Там, где она должна была проходить, расстилался огромный луг, пестревший разнотравьем, а дальше - рощица нежных молодых берез.

Только дороги нигде не было.

Скрипнула дверь за спиной.

- А где дорога, мама?

- Какая дорога, сынок?

- Вон там, за рекой, была дорога!

- Что ты, сынок! Никогда ее там не было! А до шоссе отсюда - верст десять. Хорошее место, тихое...

- Не может быть!..

Он зажмурился изо всех сил, покачнулся, судорожно ухватился за перила.

Что-то необъятное, черное, бездонное быстро поднималось в нем, затапливая тело, мозг, душу...

Это было невыносимо больно - он застонал.

- Что с тобой, сынок?

Синие глаза вновь смотрели сквозь него.

Чернота поглотила последние клеточки мозга, боль ушла. Солдат выпрямился, шагнул в хату.

Женщина встревоженно замерла на крыльце. На миг ей показалось, будто налетевший ветер донес запах дыма и горелого металла. Где-то вдали послышался низкий басовитый рокот и лязг, мягко качнулось крыльцо под ногами...

Хлопнула дверь. Он стоял в шинели, с автоматом на плече.

- Куда ты, сынок?

- Я ухожу...

- Зачем? Здесь твой дом!..

- У меня нет дома...

Она больше ничего не сказала ему. Он, не оборачиваясь, быстро пошел по проселку вниз, с холма...

Выйдя из-за поворота, он сразу увидел ее: вздыбленную, черную, страшно знакомую... и чужую. Он сильными прыжками преодолел подъем и вышел на дорогу.

Слева, в сотне метров от себя, он увидел людей в белых пятнистых комбинезонах, залегших в кювете и стреляющих ослепительно голубыми молниями в сторону извивающихся дымов на равнине.

Он сразу понял, что горят боевые машины, широкие и приземистые, а зеленые фигурки на поле - наступающая пехота противника.

Из-за поворота дороги накатывался надсадный вой и лязг: распластанная бронированная махина выворачивалась на него, вырывая из земли комья дерна с пучками сгоревшей травы.

Вот она! Оружие с плеча, пошел!..

Присел, бросок в сторону, в мертвую зону. Перекат, бластер на максимальный, выждать три секунды, чтоб наверняка - получай!..

Вспышка, взрыв - отлично!

Бластер на ближний, вперед!

Рывок, перебежка, упал. Рывок, перебежка, выстрел!..

Дорога.

Пепел.

Пламя.

Смерть.

И снова, снова, снова...

август 1988 г.