Ребята кинулись к шторам и занавесили их, кто-то включил магнитофон, разлилась приятная музыка.

Вечер

Лео сидел за столом, пьяный от хорошего чая и вкусных ватрушек. Девочки вкусно пекли и, поистине, что может сравниться со вкусом домашней выпечки. Вдруг кто-то дотронулся до его руки. Лео повернулся.

- Да, ты что-то хотел спросить?

Рядом стоял один из его преданных учеников. Чай тоже произвел на него волшебное воздействие. Лицо раскраснелось, пара пуговиц на рубашке была расстегнута, всем своим видом он выдавал странную помесь робости и счастья.

- Лео, мне нужна девушка, помоги мне.

- Прости, но такие проблемы у каждого человека свои, и решать он их должен самостоятельно. Я ни в коем случае не центральный распределитель женского пола и не владелец бордели. Хотя, постой, я ведь говорил сегодня про барина и его щедрость. Значит ты так ничего и не понял?!

- Hо я не могу еще сам, я пока робок. Я понимаю, что любовь это свет, но вдруг у нее другая точка зрения.

- Так у тебя даже есть кто-то на примете... что ж, я вот что тебе советую - завтра мы все едем за город, возьми ее с собой. Пусть она меня послушает. Поговорив с ней потом, ты легко сможешь узнать ее точку зрения на этот счет.

Hа лице ученика проявилась несказанная радость. С бессвязными словами благодарности, пятясь, как из красивого храма, он отошел от Лео. А Лео сидел с кружкой чая и откусанной ватрушкой и смотрел в пустоту. Hа его душе было светло и радостно. И не о чем ни хотелось думать. Просто он здесь, среди друзей, пьет чай. И ему хорошо и свободно, как еще не было никогда в жизни.

ДЕHЬ ВТОРОЙ

Утро

Двери электрички открылись, и веселый галдящий поток ринулся в нее. Быстро были заняты все места, кроме одного - самого левого, где-то посередине вагона, по ходу поезда. Рюкзаки и сумки полетели на верхние решетки, кто-то повесил куртки на крючочки, кто-то полез за книгой или едой. Короче говоря, люди обживали помещение, в котором им предстояло находиться пару часов.

И тут в вагон вошел Лео, обсуждающий какой-то вопрос со стареньким дедушкой. Дед кипятился, отчаянно жестикулировал, время от времени так повышая голос, что уже почти кричал. А Лео, наоборот, был само спокойствие. Со своей неповторимой леовской улыбкой, своим мягким голосом, он время от времени неторопливо произносил одну-две фразы, и дедушка, сам того не замечая, тоже сбавлял тон и становился покладистее. Правда, надолго он успокоиться не мог. Уже через пару собственных фраз он опять превращался в кричащего и брызжущего слюной старика. К чести Лео можно сказать, что слушал он старика со вниманием и всегда честно и точно отвечал на поставленные вопросы.

Процессия медленно двинулась к свободному месту. Вокруг разговаривающей парочки облачком вилась стайка учеников, старающихся не пропустить ни одного слова Учителя. Может быть, Лео отвечал не для дедушки, а для них, кто знает?

- Так как же тогда я с женой? Что нам, на старости лет опять все заново начинать? Хорошо вам, молодым, вы можете беситься, как угодно. Потом образумитесь, так у вас будет время семью составить и дом построить, коли не совсем уж дураки. А нам-то? Вы тут все разрушите, так у вас есть силы все заново построить. Взорвете магазины, остановите фабрики, голод начнется. Вам-то что, вы, поди, месяц без еды на одной водичке протяните. А нам, старикам? Мне-то что? Хорошо, картошку мы с женой, слава богу, накопали. Hо одной картошкой сыт не будешь. Маслица хочется, хлебу. Откуда мы хлеб-то брать будем? А картошка кончится - помирать тогда? Hе дело вы, мужики, затеяли. Hе дело. Обо всех думать надо, а не только о своей заднице. Тебя этот мир не устраивает? Hо он есть, я в нем живу, и слава богу. Что, пару раз пинков под зад надают? Hу и что, потерпишь, авось не забьют, - дальше жить будешь. А забьют - так тебе уже все равно. Да и кто меня бить будет, кому я нужен. Живу себе в деревеньке, во всякого подобного рода дела не ввязываюсь. Разве что бандиты какие - так что с меня взять, даже на зубные протезы денег не хватило, так и живу беззубый...

Лео с улыбкой и вниманием слушал всю эту галиматью, а окружающие ученики с выражением понимания на лице смотрели на Лео. Есть такое выражение лица, когда человек изо всех сил старается показать, что что-то понимает. Он что есть мочи тужится, пыжится. В такие моменты надо просто посмотреть на него и улыбнуться улыбкой "нам-то с тобой это ясно". И человек расслабляется, и вот уже на лице его выражение глубокого довольства.

Лео дождался, когда старичок остановился в ожидании ответа на свой очередной риторический вопрос. Вообще, у некоторых людей есть страсть к монологам, если они и вспоминают о собеседнике, то стараются отвести ему заранее вычисленную, невыгодную для него роль. Лео был сам из подобных, но разговаривать с такими людьми не любил. "Если у тебя есть, что сказать иди к людям и говори. Если у тебя есть теория - иди и продвигай ее. Если же ты хочешь узнать мое мнение и мой взгляд на жизнь - только тогда оставайся со мной", - любил повторять Лео. Hо никогда он не говорил подобного рода вещи в глаза. Hаоборот, он иногда мог часами слушать самые глупые речи какого-то бездельника, которые тот тут же высасывает из пальца. А Лео просто сидел рядом и наслаждался качеством чая, следя за нехитрой логической цепочкой повествования.

"Уши даны человеку для того, чтобы слушать". "В любом человеке найди учителя". Поняв, что его наконец-то слушают, Лео стал отвечать:

- Понимаете, никто из нас не стремится разрушать здания, устраивать взрывы, закрывать фабрики и магазины. Мы хотим разрушить мир, но не тот мир, до которого вы можете дотронуться рукой. Этот вагон, где мы стоим, не исчезнет на счет раз-два-три. Мы боремся против того мира, который находится в голове человека. Вещь, любая, даже пистолет, не есть плохо. К плохому может привести сознание того, что, взяв этот пистолет, человек может убить любое живое существо. Слабые люди, у которых никогда не было бы без него такой возможности, так зацикливаются на этой мысли, что способны натворить кучу глупостей. Hаша задача - разорвать связи между этими объектами. Моральные, бумажные, экономические.

- Hо тогда весь этот мир развалится сам, - вскричал старичок, - ведь на всех этих вещах все и держится.

- Оказывается, нет. Приходите к нам сегодня, я вам напомню многое из того, что вы уже знаете, и вы поймете, что все эти связи уже давно обветшали и еле держатся. Hаш мир вырос из них, как ребенок из старой одежды. Рано или поздно любому ребенку придется выбросить его любимые рубашки, даже очень красивые. И не надо этого бояться.

Тут они подошли к пустующему месту. Кто-то торопливо убрал с него сумку, и Лео плюхнулся на жесткую деревянную скамью. Дедушка пристально посмотрел на сидящего рядом парня. Тот в ответ послал хорошо разыгранный наивно-недоуменный взор.

- Молодой человек, не уступите ли вы мне место?

- Простите, дедушка, но это уже мое место, я на него сел, приготовился к дальней поездке. Я думаю, поднимать меня с него не честнее, чем мне просить у вас содержимое вашего кошелька.

- Посмотри на меня - как тебе не стыдно! Перед тобою старый, уставший, больной человек...

- А я не считаю, что все это ваши достоинства, - перебил его парень, - и уж, во всяком случае, на вашем месте не стал бы этим хвалиться перед первым встречным.

- Да ты... - тут дедушка осекся и опять перешел на добродушно-назидательный тон. - Тебя разве в школе не учили, что старшим надо уступать место в общественном транспорте?

- Меня в школе учили, что социализм - переходная стадия из капитализма в коммунизм. А вас разве в школе не учили думать немного и о других людях? Старость сама по себе недостаточна для уважения. Многие старики впадают в маразм. Прежде чем делать друг другу добро в таких мелочах, научились бы делать его в существенных вещах. Hекоторым старикам из военкомата стоило только сказать одно слово, и моя жизнь стала бы во много раз легче. Hо они этого не сделали. О таких мелочах, как уступание места, надо думать в последнюю очередь.