– Я о том, как Германия будет выглядеть в глазах всего мира, если провалит кампанию на Востоке.

– Всего мира… – задумчиво протянул Канарис и тут же неожиданно повернул разговор: – Скажите, Конрад, вы верите в победу над Англией?

– В этом не может быть никакого сомнения, господин адмирал, – отчеканил фон Гетц.

– Вы говорите это искренне или повторяете пропаганду?

– Я говорю это совершенно искренне, как верный солдат фюрера, – подтвердил фон Гетц.

– Тогда как вы думаете, обладание сырьевыми ресурсами России способно приблизить окончательную победу над англичанами?

– Безусловно, когда мы разобьем большевиков…

– Все свои силы бросим на войну с Англией, – докончил фразу Канарис.

– Именно.

– И вы можете гарантировать победу?

– Вне всяких сомнений.

– Ну вот вы сами себе и ответили на свой вопрос о политическом моменте, – улыбнулся адмирал.

Видя, что фон Гетц не поспевает за его аналитическим умом, Канарис пояснил:

– С падением Англии в Европе не останется ни одного неподконтрольного Рейху государства. Все они будут либо оккупированы, либо управляться прогерманскими правительствами, связанные с Германией союзными обязательствами. Европа расположена вне досягаемости американских вооруженных сил, поэтому при проведении европейской политики после завоевания Англии Америку можно будет не принимать в расчет. Кто же остается? Азиатские туземцы? Африканские аборигены? Чье мнение вас интересует, когда вы говорите: «в глазах всего мира»? Рейх и будет весь мир! Тысячелетний рейх! И ничего более.

Конрад не нашел что ответить, да и отвечать-то, собственно, было нечего. Канарис все описал предельно ясно и убедительно, с такой высокой точки зрении, до которой фон Гетцу не приходилось добираться даже на своем новейшем истребителе.

– Попробуем задать вопрос по-другому, – продолжал Канарис. – А что приобретет Германия, заключив почетный мир на Востоке?

– Сырьевые и продовольственные ресурсы России, – фон Гетцу захотелось показать себя способным учеником.

– Верно! – поднял указательный палец адмирал. – Но главное в том, что Германия сможет сберечь сотни тысяч жизней своих солдат. А немецкий солдат – это не просто лучший солдат в мире и верный сын своей родины, но и чей-то сын, муж, отец и брат. В миллионы немецких семей не придут похоронки с Восточного фронта. Миллионы немецких людей война не сделает несчастными.

Канарис сделал паузу, отхлебнул из своей чашки. Судя по тому, с каким вниманием фон Гетц слушал его, он выиграл партию. Можно сказать, вербовка состоялась, и фон Гетц выполнит свою деликатную миссию предельно четко. Теперь надо поставить эффектную точку, чтоб оберст-лейтенант, выйдя из кабинета, десятки раз прокручивая в памяти этот разговор, мог ясно представить себе, каким благим и гуманным целям он служит.

– И наконец, дорогой Конрад, не будем забывать азбучную истину, что вчерашний враг – это сегодняшний потенциальный торговый партнер и возможный завтрашний военный союзник, – он с хитрой улыбкой посмотрел на фон Гетца. – Изучив ваше личное дело, я, признаюсь, уже составил для себя определенное представление о вас, и очень рад, что после нашей беседы это предварительное представление если и изменилось, то только в лучшую сторону. Вдвойне рад, что наши точки зрения по принципиальным вопросам полностью совпадают. Значит, мы с вами сработаемся.

Конрад понял, что все ранее говоренное было только прелюдией, и адмирал сейчас скажет что-то очень важное, поэтому слушал очень внимательно.

– Я укрепился в решении именно вам поручить выполнение задачи особой государственной важности и чрезвычайной секретности.

Фон Гетц вскочил с мягкого кресла и вытянул руки по швам, принимая стойку «смирно». Канарис подошел к нему почти вплотную. Он больше не напоминал пожилого интеллигента. Своему новому подчиненному отдавал приказ адмирал, привыкший к повиновению и умевший добиваться его самыми жесткими мерами.

– Господин оберст-лейтенант! – начал он торжественным голосом. – Приказываю вам прибыть к новому месту службы, в Стокгольм. Вашим официальным прикрытием будет должность военного атташе германского посольства. Задача: установление контакта с представителями Ставки Верховного Главнокомандования Красной армии. Цель: установление мира между Германией и подконтрольными ей государствами и Советским Союзом. О самой задаче, обо всех ваших действиях и контактах в рамках ее выполнения с этой минуты вы можете говорить только со мной и с фюрером. Обо всех попытках иных лиц, невзирая на звания и должности, занимаемые ими в Рейхе, узнать подробности и цели поставленной задачи вы обязаны немедленно докладывать мне. Вам ясно?

– Так точно, господин адмирал.

– И последнее. Небольшая формальность, – Канарис потянул Конраду лист бумаги. – Подпишите.

– Что это?

– Подписка о неразглашении. С этой минуты вы, Конрад, допущены к самым сокровенным тайнам Третьего рейха.

Фон Гетц подписал, не читая.

– Ну вот, – смягчился адмирал, снова переходя на свой обычный доверительный тон. – В случае успешного выполнения задания обещаю вам полковничьи погоны и Рыцарский крест с дубовыми листьями и мечами. О подробностях у нас еще будет время поговорить. Инструкции получите позже. Документы на вас будут готовы через несколько дней, а пока отдыхайте. Я не задерживаю вас более.

За успешное выполнение заданий Правительства СССР наградить орденом Красного Знамени…

‹…›127. Старшего лейтенанта Осипова Николая Федоровича, оперативного уполномоченного Главного разведывательного управления Генерального штаба Красной армии…

Москва. Кремль. 24 января 1942 г.

Председатель

Президиума Верховного Совета СССР Калинин М. И.

…За успешное выполнение заданий командования и проявленные при этом мужество, решительность и инициативу старшему лейтенанту Осипову Николаю Федоровичу присвоить воинское звание «капитан» досрочно…

Нарком обороны И. Сталин

Фон Гетц сошел с парома в порту Стокгольма. Одет он был в цивильный синий костюм в узкую красную полоску, а весь его багаж состоял из саквояжа и большого кожаного чемодана. Выйдя в город, Конрад нанял такси и назвал адрес немецкого посольства.

Расплатившись с водителем, фон Гетц вылез из машины. Посольство было обнесено ажурной решеткой и располагалось в глубине двора. К парадным дверям вела дорожка из красной брусчатки, вдоль которой были разбиты клумбы с розами. Само здание имело такой вид, будто сошло со страниц старых добрых сказок братьев Гримм. Рядом с воротами торчала сторожка с большими окнами, позволявшими охране следить за двором посольства и за улицей. При появлении фон Гетца из нее вышли три мордоворота-охранника в черной эсэсовской униформе. Они по-хозяйски, с чувством собственного превосходства, заложили пальцы за ремни портупей и брезгливо рассматривали этого штатского. На их сытых рожах, отупевших от постоянного безделья, не выразилось ни удивления, ни интереса.

– Вам кого? – лениво и важно спросил один из них, должно быть, старший.

Конрад не торопясь достал из кармана пиджака удостоверение и предъявил его:

– Военный и военно-морской атташе фон Гетц.