- Мне очень жаль.

- Думаю, все-таки не очень.

- А, ну конечно. Деньги-то мне пригодятся.

- А на что конкретно, мистер Костнер?

- Честно говоря, еще не задумывался.

- Понимаю. Что ж, мистер Костнер, давайте посмотрим на дело вот с какой стороны. Удержать вас от игры я не могу. А если вы по-прежнему будете выигрывать, мне придется платить. И никакие небритые головорезы не будут поджидать вас в темном закоулке, чтобы тряхануть. Все чеки будут оплачены. Мне, мистер Костнер, остается надеяться только на сопутствующую рекламу. В этот самый миг все игроки Вегаса находятся в нашем казино, ожидая, когда вы начнете бросать серебро в автомат. Правда, если вы продолжите в том же духе, потерь мне все равно не возместить, но что-то я по. крайней мере верну. Здесь каждый игрок старается держаться поближе к фарту. Единственное, о чем я прошу, это об одной маленькой услуге.

- Судя по вашему великодушию, услуга, надо думать, совсем пустяшная.

- Шутить изволите.

- Нисколько. Так что же от меня требуется?

- Поспите часиков десять.

- А вы тем временем снимете автомат и переберете его по винтику.

- Да.

- Если я и дальше собираюсь выигрывать, то глупее хода для меня не придумать. Вы можете так перетряхнуть все нутро автомата, что я уже никогда не выиграю. Даже если истрачу все тридцать восемь кусков.

- У нас лицензия штата Невада, мистер Костнер.

- Ну и что? Я тоже из хорошей семьи, а посмотреть - так просто босяк. Правда, с тридцатью восемью тысячами долларов в кармане.

- С автоматом, Костнер, ничего не случится.

- Тогда зачем снимать его на десять часов?

- Нужно хорошенько покопаться с ним в мастерской. Если там какой-то незаметный дефект вроде усталости металла или износа зубчатой передачи, то нам важно позаботиться, чтобы такое не приключилось с другими автоматами. А кроме того, лишнее время позволит собрать со всего города публику, которую мы сможем использовать. Часть туристов окажется у нас в руках и поможет возместить ущерб, который вы нанесете, сорвав банк в этом казино - с помощью игрального автомата.

- Приходится верить вам на слово.

- Послушайте, Костнер. Этот отель будет еще долго работать после вашего отъезда.

- Если только я перестану выигрывать.

Хартсхорн натянуто улыбнулся.

- Уместное замечание.

- Так что ваш довод меня не убеждает.

- Других не имеется. Если вы пожелаете вернуться в зал, я вас остановить не смогу.

- И мафия мной потом не займется?

- Прошу прощения?

- Я говорю - мафия...

- У вас такая живописная манера выражаться. Честно говоря, понятия не имею, о чем идет речь.

- Уж конечно, не имеете.

- Вам следует поменьше читать бульварщину. Тут законный бизнес. Я лишь прошу об услуге.

- Ладно, мистер Хартсхорн. Правду сказать, я уже трое суток не смыкал глаз. Десять часиков очень пойдут мне на пользу.

- Я сейчас попрошу дежурного подыскать вам тихий номер на верхнем этаже. Большое спасибо, мистер Костнер.

- А, сущий пустяк.

- Мне так не кажется

- Бросьте, рано или . оздно случается даже самое невероятное.

Костнер уже повернулся уходить, а Хартсхорн в это время закуривал сигарету.

- Да, кстати, мисгер Костнер...

- Что? - Костнер обернулся.

И тут у него перед глазами все поплыло. В ушах раздался звон. Хартсхорн заколыхался где-то на краю зрения, будто зарница на горизонте. Будто напоминание о том, что Костнеру во что бы то ни стало требовалось забыть. Будто мольба и рыдания, что все терзали и терзали каждую клеточку его мозга. Голос Мэгги. Все еще там... и опять что-то говорит...

"Они постараются больше тебя ко мне не пустить":

Все, о чем мог подумать Костнер, были обещанные ему десять часов сна. Эти десять часов вдруг сделались важнее денег, важнее потребности в забвении, важнее всего на свете. Хартсхорн продолжал говорить, болтал всякую всячину, но Костнер его не слышал. Получалось так, словно он отключил звук и видел теперь лишь бесшумное движение мягких хартсхорновских губ. Костнер потряс головой, пытаясь прийти в себя.

Появились с полдюжины перетекавших друг в друга Хартсхорнов. И снова послышался голос Мэгги.

"Здесь тепло. И я одна. Если сможешь прийти, не пожалеешь. Приходи, пожалуйста. Поскорее"-.

- Мистер Костнер?

Голос Хартсхорна словно просачивался сквозь слой ила - густой, как ворс на бархате. Костнер изо всех сил напряг зрение. Страшно усталые карие глаза начали что-то различать.

- А слышали вы про тот игральный автомат? - спрашивал его Хартсхорн. Про ту странную историю, что приключилась с ним недель шесть назад?

- А что такое?

- Прямо за ним умерла девушка. Потянула рукоятку-и сердце прихватило. Умерла прямо там на полу.

Некоторое время Костнер молчал. Ему отчаянно хотелось спросить Хартсхорна, какого цвета были у умершей девушки глаза, но он боялся услышать в ответ: голубые.

Уже взявшись за ручку двери, он заметил:

- Получается, у вас с тем автоматом сплошная полоса невезения.

Хартсхорн загадочно улыбнулся:

- Получается так. Может статься, она и дальше продолжится.

Костнер заиграл желваками.

- Это вы к тому, что я тоже могу умереть, - тогда полоса и продолжится?

Улыбка Хартсхорна застыла, будто навсегда отпечатываясь у него на лице.

- Спокойного вам сна, мистер Костнер, - произнес владелец отеля.

Во сне она явилась ему. Длинные гладкие бедра и нежный золотистый пушок на руках; глубокие, как прошлое, голубые глаза, изумительно переливающиеся, будто лиловатые паутинки; упругое тело - восхитительное тело Женщины на все времена. Мэгги пришла к нему.

"Здравствуй. Долго же я скиталась".

- Кто ты? - растерянно спросил Костнер. Он стоял на студеной равнине или то было плоскогорье? Ветер кружился вокруг них - или только вокруг него одного? Она была само совершенство, он ясно ее видел или все же сквозь дымку? Голос ее был глубок и звучен или легок и нежен, будто ночной жасмин?

"Я Мэгги. Я люблю тебя. Я тебя ждала".

- У тебя голубые глаза.

"Да". - С любовью.

- Ты очень красива.

"Спасибо". - Радостно, по-женски.

- Но почему я? Почему это случилось со мной? Ты та самая девушка, которая... ну, та, больная... та, которая?. .