Ах, вот он о чем.

— У меня на этот счет совсем другие правила, — заявила я.

— Ну вот, я же говорил — они есть, — еле слышно пробормотал он.

— На первом свидании — сколько угодно, — продолжала я. — А вот на втором — ни-ни.

— Что? — Аркадий немного отстранился, чтобы внимательно посмотреть мне в глаза. — Смеешься надо мной?

— Я бы съела вон то пирожное с вишенкой, — сказала я, кивая в сторону стола.

Он кормил меня с ложечки. Сначала я возражала — не хватало еще этих телячьих пошлостей! — но потом втянулось. Я вымазалась в креме, он тоже, было смешно, и тема правил первого свидания больше не всплывала. Но слово — не воробей, оно уже вылетело из моего болтливого рта, и вернуть его обратно я не могла.

Пирожное довольно быстро закончилось. Мое сердце ускорилось, отбивая ритм, как барабанщик в цирке перед прыжком воздушного гимнаста. Я себя чувствовала как раз таким гимнастом: надо прыгать в бездну, но страшно и очень хочется оттянуть решающий момент. У меня возникла мысль попросить еще одно пирожное. Ну и пусть он думает, что я сладкоежка и обжора! Мне вообще абсолютно начхать на его мнение, мы расстанемся через неделю и никогда больше не встретимся.

Когда я это осознала, мне вдруг стало легко и весело. Переживать не о чем, я не строю отношения, боясь все испортить в самом начале. Я просто развлекаюсь. Такого у меня еще никогда не было и мне это определенно нравится.

— Ну, — сказала я, убирая салфетку, которой вытирала губы. — Пойдем в спальню?

Он снова на меня таращится, как рогатое животное на новый забор. Это становится скучным.

— Или займемся этим прямо здесь?

Кажется, он всерьез начинает меня бояться.

— Здесь, конечно, романтично, — я огляделась. — И диван довольно просторный. Или все же маловат? Как ты считаешь, он выдержит?

Я встала, обошла диван, потрогала спинку и подлокотники.

— Э-э… Я… — проблеял он.

Ну вот, кажется, я его окончательно запугала. Он думает, что я чокнутая. Что ж, он прав. Сейчас он сам прыгнет за борт.

Но он никуда не прыгнул. Зато я каким-то неведомым образом в одно мгновение переместилась к нему на колени. Он крепко сжал меня и прошептал прямо в ухо:

— Хватит кривляться.

Тут пришла моя очередь издавать испуганные блеющие звуки.

— Не бойся, — Аркадий ослабил хватку, но не выпустил меня. — Я почти не кусаюсь.

И медленно провел губами по моей шее. О, господи!

Я открыла глаза. Сквозь жалюзи на окнах каюты пробивался розовый солнечный свет. Такой оттенок у него бывает только на рассвете. Значит, я проснулась вовремя. В это время люди спят самым крепким сном, так что у меня есть все шансы уйти по-английски. Вот только нужно выбраться из-под конечностей Аркадия, которые он по-хозяйски закинул на меня. Когда я попыталась переместиться на несколько сантиметров вниз, он заворочался и придвинулся еще ближе. Черт!

Пришлось действовать еще более осторожно и медленно, освобождаясь из его объятий буквально по миллиметру. Не знаю, сколько это заняло времени, по моим ощущениям — несколько часов. Но он не проснулся — это главное. Солнце уже не такое розовое, надо торопиться.

Я собрала свою одежду, разбросанную по каюте, и закрылась в ванной комнате. Хорошо, что здесь есть одноразовые зубные щетки, но очень плохо, что нет расчески. На голове у меня сущий кошмар. Наскоро одевшись и умывшись, я пальцами расчесала волосы и заплела их в косу. Вроде не так уж плохо. Выгляжу не сильно помятой и потрепанной. Я задрала подбородок и показала своему отражению язык. Главное в нашем деле — непоколебимая уверенность в себе.

Дверь скрипнула, когда я слегка приоткрыла ее и осторожно высунулась наружу. Аркадий лежал в той же позе, обнимая вместо меня подушку. Замечательно. Я на цыпочках направилась к двери, постоянно оглядываясь на него. Так как смотрела я назад, а шла вперед, то, естественно, не заметила кроссовок Аркадия, оказавшийся у меня под ногами. Я споткнулась, замахала руками в тщетной попытке удержать равновесие, но мне это не удалось. Со страшным грохотом я растянулась на ковре.

Ну все. Сейчас он проснется, застанет меня в непрезентабельной позе, придется с ним разговаривать, что-то врать, кого-то из себя строить… А я просто хочу спать! В своей постели. Я закрыла глаза, надеясь, таким нехитрым способом спрятаться от реальности. Кажется, помогло. Тишина. Он не проснулся. Все-таки ковер здесь довольно толстый, скрадывает звуки. Я поднялась и выскользнула из каюты, бросив последний взгляд на Аркадия. Он даже не пошевелился.

— Эй, капитан! — обратилась я к пареньку, который вчера встречал нас у трапа.

Он мирно дрых в мягком шезлонге на корме, укрывшись пледом. Мои слова не произвели на него никакого впечатления, его глаза по-прежнему были закрыты, а рот, напротив, слегка приоткрыт. Я потрясла его за плечо. Он отмахнулся от меня, как от назойливой мухи. Пришлось прибегнуть к крайним мерам — выкрутить ему ухо. Он что-то пробормотал и перевернулся на другой бок.

— Мадемуазель, — услышала я за своей спиной. — Чтобы разбудить Василия в пять утра, нужно взять его за ногу и окунуть в море.

Я обернулась. Передо мной стоял коренастый бородатый моряк в белоснежной рубашке, отглаженных брюках и начищенных ботинках. В пять утра!

— Капитан Воробьев, — представился он. — Почто мальца мучаете?

— Мне нужно на берег, — сказала я, отводя глаза.

— Доставим через двадцать минут, — отрапортовал капитан и поднялся по трапу наверх.

А я осталась на палубе, чтобы любоваться свежим утренним морем, мучиться от неведомо откуда взявшейся неловкости и бояться, что Аркадий проснется до того, как я успею сбежать с судна.

— Спасибо, — сказала я капитану, спустившись по трапу.

— Всегда пожалуйста, — ответил он.

Сделав пару шагов, я все-таки остановилась и задала мучивший меня вопрос.

— Скажите, а ваш… клиент, он сразу яхту на ночь арендовал?

Капитан пожал плечами и развел руками. Не хочет отвечать. Мужская солидарность? Тайна сделки? Еще какая-то чушь?

Я развернулась и собралась уходить, когда он негромко произнес:

— Сразу.

— Спасибо.

Оборачиваться я не стала.

Мое второе пробуждение в это утро было долгим и тягучим. Мне снилось, что Аркадий на руках несет меня в каюту, осторожно опускает на кровать, снимает с себя футболку, обнажая великолепные мышцы и прокачанный пресс, а потом тянется к моему топу. Я удерживаю его горячие жадные руки, не в силах справиться со смущением. Но, когда он начинает целовать мою шею, а потом опускается ниже, смущение улетучивается. Аркадий возобновляет свои попытки избавить меня от топика, но у него ничего не выходит, потому что он не знает, что нужно расстегнуть молнию сбоку. Я снимаю топ сама, и отбросив вместе с ним остатки смущения, отпускаю на волю все свои потаенные желания.

Я очень долго не могла выбраться из этого на удивление раскрепощенного сна, мне просто не хотелось просыпаться. Как хорошо, что вчера я догадалась отправить смс деду: «Приду поздно, буду спать до обеда». Иначе он давно начал бы ломиться ко мне, чтобы выяснить, не случилось ли чего, ведь обычно я так долго не сплю. Так… смс… я отправила смс, потому что собиралась вчера на свидание с Аркадием. Так, значит… О господи! Это был не сон, а самая что ни на есть осязаемая реальность! Все это было на самом деле. Я, действительно, делала все то, от воспоминаний о чем мои уши сейчас пылают, как ошпаренные кипятком. Я заползла под одеяло, чтобы спрятаться от удивительно ярких и довольно бесстыдных воспоминаний, но они настигли меня и там.

Мне не хотелось вставать, по всему телу разлилась приятная истома… давно забытое ощущение. Я закрыла глаза и снова провались в полудрему. Одна часть моего мозга пребывала в блаженном забытьи, другая продолжала создавать самые разные мысли. Например, она подумала, что было бы здорово снова оказаться в объятиях Аркадия. Прямо сейчас. Может, зря я сбежала? Лишила себя множества самых разных удовольствий.