— Да нет, вроде, ангина.

— Вот это да! Вы что, вчера закончили вечер в холодильнике?

— Вроде того. Много льда в напитках, кондиционеры и все такое. А Ерш, он же нежный. Только дунь на него — сразу кашлять начинает.

— А ты говорил он спортсмен, кикбоксер.

— Ага. Но горло у него с детства слабое.

— Он хоть лечится?

— А то. Гонял меня с утра в аптеку с километровым списком. Он же в меде учится.

Ерш — будущий врач? Никогда бы не подумала. Что-то в последнее время он постоянно открывается мне с неожиданной стороны.

— Может, мне его навестить? Бульончика там принести или малинового варенья. Или… он там не один? За ним, небось, толпа поклонниц ухаживает?

— Нет там никаких поклонниц. Один лежит, страдает.

— А… Ну тогда диктуй адрес.

С Ершом и Лаптем я знакома пару лет, с тех пор, как они начали работать на нашем пляже спасателями. В первое время мы воевали — они постоянно гонялись за мной на своей моторке и пытались выдворить в зону купания, за буйки. Я, естественно, сопротивлялась — как можно запрещать мне плавать в моем родном море там, где хочется?! В итоге мы пришли к компромиссу. Они поняли, что воевать со мной бесполезно, и что я соображаю, что к чему и не лезу туда, где носятся катера и скутеры. Я пообещала не создавать проблем, они от меня отстали.

А вообще я о них мало что знаю. Только то, что они не местные, приезжают на лето поплескаться в море и, заодно, немного подзаработать. Где они живут, мне тоже до сегодняшнего дня было неизвестно. Лапоть меня просветил. Оказывается, они снимают квартиру в многоэтажке на соседней улице. Я записала адрес и направилась домой готовить бульон больному.

Ровно через полтора часа я, с хозяйственной сумкой в руках, стояла у двери квартиры на двенадцатом этаже. Рядом торчала лестница, ведущая на крышу. Люк закрыт на замок, но я точно знаю, у кого есть ключ… За секунду до того, как я нажала на кнопку звонка, меня одолели сомнения. А чего, я, собственно, приперлась? Не такие уж мы близкие друзья с Ершом, да и, несмотря на уверения Лаптя, он может быть не один. Скорее всего, не один. Уверена, даже с температурой под сорок и распухшим горлом, он остается самым сексуально озабоченным спасателем на всем побережье, от Таманского полуострова до Абхазии включительно. Ну да ладно. Вручу ему термос с бульоном, банки с медом и вареньем, и испарюсь. Мне безразлично, чем он там озабочен, я просто пришла навестить больного товарища.

Дверь открылась так быстро, что я отпрянула от неожиданности. Он что, стоял и смотрел в глазок? Я-то приготовилась долго ждать, пока больной сползет с кровати и дошаркает до двери. Ерш был в шортах, футболке, но с шерстяным шарфом на шее и в теплых носках.

— Привет.

Он совсем не удивлен моему приходу. И, кажется, в квартире кроме него никого нет. Разве что он спрятал пару девушек в шкафу и еще пару под кроватью. Комнат всего две, все двери нараспашку, и, что самое удивительно, везде просто идеальная чистота.

— Мне Лапоть звонил, так что я тебя ждал, — просипел Ерш.

О, точно. Я почему-то не подумала, что Лапоть его предупредит.

— Значит, ты разогнал всех поклонниц и навел порядок.

— Э-э, типа того.

— Я слышал, ты собиралась сварить мне бульон. — Ерш взял из моих рук сумку. — Я тронут до глубины души.

Мы прошли на кухню, Ерш, издавая хриплые восторженные вопли, разобрал мою сумку.

— М-м, обожаю малиновое варенье. А мед… как мне его не хватало! Клубника тоже будет очень кстати.

— Там много витамина С, — заметила я.

— Точно.

Кухня произвела на меня неизгладимое впечатление. Здесь было чисто, как в операционной.

— Я совсем не так представляла себя ваше холостяцкое жилище, — вырвалось у меня.

— А как?

— Ну…

— Вчерашняя пицца на полу, пивные бутылки на подоконниках, лифчики на люстрах, — подмигнул мне Ерш.

— Да! — рассмеялась я. — Как-то так.

Ерш тем временем поставил на плиту чайник и достал из шкафа пару чашек. С блюдцами.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась я.

Выглядел он нормально, только глаза слегка красные и голос сиплый.

— С того момента как увидел тебя — просто великолепно.

— А до этого?

— Тоже неплохо. Температуру сбил, горло лечу. Все будет нормально.

— Я и не знала, что ты будущий врач.

— Лапоть разболтал?

— Не гинеколог, надеюсь.

— Угадала.

Я округлила глаза.

— Шучу. Я буду хирургом.

— Ничего себе.

— А ты, я знаю, в Питере училась. Туризм и гостиничное дело.

— А тебе кто разболтал?

— Есть у меня осведомители…

В общем-то я тайны из своего образования никогда не делала, так что неудивительно.

— Ты ешь бульон, пока не остыл.

— С удовольствием. А тебе чаю или кофе?

— Лучше чаю.

Даже если не считать того, что Ерш пил бульон, это было довольно странное чаепитие. Я привыкла, что мы тренируем друг на друге остроту языка и ироничность мышления, а тут мы просто разговаривали, безо всяких колкостей. И Ерш оказался на удивление приятным и интересным собеседником. Это вообще был другой человек! Ничуть не похожий на того не в меру болтливого, зацикленного на одной теме спасателя, которого я знала. Он даже как будто стал старше.

— Тебе сколько лет? — не удержалась я.

— Двадцать семь.

А я всегда думала, что он на пару лет младше меня.

После трех кружек чая я засобиралась домой, Ерш, которого теперь было немного неловко называть Ершом, еще раз сердечно поблагодарил меня за визит и пригласил заходить еще. Я отделалась ничего не значащим междометием и направилась к выходу. Ерш вежливо пропустил меня вперед, распахнул передо мной дверь и даже на прощанье не сказал ничего пошлого.

Ну и дела! Ерш — хирург. Ерш — чистюля и джентльмен. Куда катится этот мир?

Когда я вышла от Ерша, на улице уже стемнело. Размахивая сумкой с пустым термосом, я направила стопы в сторону дома, мечтая о тихом уютном вечере на любимом диване. Как это ни странно, за последние два с половиной часа, прошедшие с момента нашего расставания, я ни разу не вспомнила про Аркадия. Как будто его никогда и не было. Это было не только странно, но и по-настоящему здорово. Вернее, было бы.

Оглядываясь назад, я понимаю, что тогда у меня было что-то вроде болевого шока. Я слышала истории о том, как с людьми происходят серьезные неприятности — аварии, падения с высоты, травмы. Они что-то ломают, но от шока некоторое время не чувствуют боли. Со мной случилось нечто подобное. Я сломала не руку и не ногу, у меня было разбито сердце. Но я этого пока не осознавала, меня обволакивала шоковая анестезия.

Приближаясь к малооживленному перекрестку, я увидела Ген Геныча, что совершенно неудивительно: он живет неподалеку. Удивительным было другое — в его руке торчал пышный букет крупных ромашек, аккуратно упакованный в бледно-зеленую бумагу. Это был стильный, со вкусом подобранный букет, никак не вязавшийся с долговязой нескладной фигурой Ген Геныча. И, почему-то, особенно, — с его видавшей виды засаленной кепкой.

Заметив меня, Ген Геныч суетливо дернул рукой, как будто хотел спрятать букет за спину. Прятать его он все же не стал, просто опустил, видимо, чтобы цветы не так бросались в глаза. Я решила не смущать старикана, сделала озабоченное лицо, достала из сумки телефон и уткнулась в экран, как будто я не смотрю по сторонам и ничего дальше своего носа не вижу. Проходя мимо Ген Геныча, я подняла рассеянный взгляд, буркнула «Здрасьте» и последовала дальше.

Через несколько шагов я остановилась и, продолжая прикрываться телефоном, оглянулась. Интересно, кому это Ген Геныч несет столь изысканный букет? Может, у него свидание? Может, он завел любовницу? Меня это, конечно, совершенно не касается, но любопытство разбирает. Я сама не заметила, как ноги понесли меня вслед за Ген Генычем, причем я, как заправский сыщик, передвигалась перебежками, прячась за ларьками и крупными деревьями. Впрочем, конспирация была не так уж и нужна: Ген Геныч о слежке даже не догадывался, что неудивительно, и засечь «хвост» не пытался. Кроме того, было темно и для того, чтобы остаться незамеченной, достаточно было держаться подальше от фонарей.