Все городские достопримечательности можно классифицировать по происхождению и по значимости. В подавляющем большинстве они были сознательно задуманы и воздвигнуты как украшение и реклама города, как символы богатства и могущества городских властей. К таким "искусственным" достопримечательностям относятся административные здания, памятники и т.д. Естественные достопримечательности самозарождаются в местах традиционных "центров притяжения" людей и, в отличие от официальных, не подчиняются целям прославления и увековечивания. Эти места - не более, чем символы городских традиций и, как правило, в них нет ничего масштабного и патетического, что, впрочем, нисколько не умаляет их роль. Часто приходится слышать, например, как приехавшим "посмотреть Москву" провинциалам в ряду прочих московских достопримечательностей советуют посетить Птичий рынок и т.д. Типичной "естественной достопримечательностью" долгое время был Старый Арбат - до тех пор, пока официальная канонизация не исказила его до неузнаваемости.

Из числа всех московских достопримечательностей, как искусственных, так и естественных, имеет смысл выделить несколько сверх-объектов, символизм которых достиг таких глубины и силы, что приходится говорить уже не столько о безобидных достопримечательностях, сколько о фетишах и предметах культа. Отличить такие сверх-объекты совсем не сложно. Куда во все века стекался городской люд в дни голода, войны, стихийных бедствий? Язычники шли к своим капищам, христиане устремлялись в храмы. Человек искал защиты у строений, наделенных в его воображении определенной магической силой. С другой стороны, и народный гнев обрушивался, в первую очередь, на те же, не оправдавшие доверия, священные стены.

На сегодняшний день таких мест всего три. Это, в первую очередь, надежно охраняемая Красная площадь с прилегающей Манежной, забаррикадированной, от греха подальше, новым торговым комплексом. Это известная территория вокруг станции метро с говорящим названием "Баррикадная". И, наконец, это телецентр "Останкино", необратимая фетишизация которого совершилась совсем недавно и еще свежа в нашей памяти. У всех этих объектов есть особенности, характерные для культовых мест вообще. Во-первых, в каждом из них сосредоточена реальная общественная сила. Во-вторых, любое из них имеет собственную историю, отраженную в литературе. И, в-третьих, на каждом из этих трех алтарей проливалась человеческая кровь.

Есть мрачноватая не то магическая, не то психологическая закономерность, регулярно подтверждаемая историей: туда, где люди единожды сознательно проливали кровь, они обязательно вернутся, чтобы пролить кровь снова. Такие места в сознании (или в подсознании) людей обладают особой мистической силой. Летом 1992 года мы позволили Останкинскому телецентру стать таким местом, и нет ничего удивительного в том, что осенью 1993-го там же, без видимых оснований, снова повторилась трагедия.

К лету 1992 года почва для фетишизации района Останкино была хорошо подготовлена. Известно, что строительство "башен до неба" - предприятие сомнительное. А Вавилонская башня, вооруженная мощнейшим источником излучения электромагнитных волн - это уже недвусмысленный вызов Небу, как в прямом, так и в переносном смыслах. Говорили, что по статистике район Останкино обогнал все прочие по числу самоубийств, что количество психических расстройств среди "останкинцев" тоже существенно выше нормы. Научно засвидетельствовано, что над телебашней в 25 раз чаще, чем над остальным городом, гремят грозы. С психологической точки зрения такое чудо техники, как Останкинская телебашня, должно было бы, как кажется, давать законный повод для гордости величием человеческого интеллекта. Но это лишь с одной стороны. А с другой - предельно нетрадиционный, непривычный, "космический" размах сооружения ударил по стереотипам восприятия городской среды, нарушил весь комплекс ощущений, связанных с понятием обжитого пространства. Немаловажно и то, что телебашня олицетворяет собой отчасти таинственную в глазах обывателя силу: неявную, но все возрастающую власть масс-медиа в современном информационном мире. Между Останкинской и Кремлевскими башнями повисло напряжение борьбы за влияние. Это продолжение вечного спора о том, что сильнее: слово или действие?

Летом 1992 года, в обстановке глубокого экономического кризиса, коммунистические демонстранты отправились протестовать в Останкино, решив, видимо, что во всех бедах виноваты не столько несправедливые повелители кремлевских палат, сколько злые волшебники останкинского эфира. Отправляясь в свой "крестовый поход", закоренелые материалисты подписывались под идеалистической верой в то, что сознание определяет бытие. Создавалось впечатление, что демонстранты вознамерились захватить эфир, полагаясь исключительно на непреклонность коллективного волевого усилия...

"22 июня, ровно в 4 часа", как поется в известной песне про Отечественную войну, спящий палаточный городок был внезапно взят в кольцо и полностью разрушен отрядами внутренних войск и московского ОМОНа. В течение нескольких последовавших за этим часов все не успевшие вырваться из окружения демонстранты были доставлены в разом оказавшиеся переполненными больницы. В течение нескольких последующих недель специальные комиссии при Моссовете обсуждали противоречивую информацию о количестве убитых. Год спустя на том же месте, как известно, снова прольется кровь, и, на этот раз, все убитые будут сочтены, а возле Останкинской телебашни с ее знаменитым рестораном "Седьмое небо" надолго поселится мрачноватая тень алтаря очень современной религии веры в божественное всемогущество электронных телекоммуникаций.

Елена АВДЕЕВА

РУССКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ СОЮЗ ГЛАЗАМИ "ЗАРУБЕЖНЫХ ГОСТЕЙ"

После падения коммунизма и развала Советского Союза в России национализм стоит в большом почете. Многие русские ищут новое спасение в следование традициям и фашистским ритуалам по образцу Гитлеровской Германии, что опасно напоминает прошлое.

Первое впечатление обманывает. Эти сцены разыгрываются не в Германии конца тридцатых годов, хотя в помещении раздаются призывы "Работа делает свободным", а присутствующие (мужчины в униформе с повязками со свастикой) неоднократно подымают руку в Гитлеровском приветствии. Нет, мы находимся в центре Москвы в 1997 году.