Что ж не спешите вы в вихрь событий —

Упиться бурей, грозно-странной?

И что ж в былое с тоской глядите,

Как в некий край обетованный?

Иль вам, фантастам, иль вам, эстетам,

Мечта была мила. как дальность?

И только в книгах да в лад с поэтом

Любили вы оригинальность?

Февраль и март 1919

Только русский, знавший с детства

Тяжесть вечной духоты,

С жизнью ваявший, как наследство,

Дедов страстные мечты;

Тот, кто выпил полной чашей

Нашей прошлой правды муть,—

Без притворства может к нашей

Новой вольности примкнуть!

Мы пугаем. Да, мы — дики,

Тесан грубо наш народ;

Ведь века над ним владыки

Простирали тяжкий гнет,—

Но когда в толпе шумливой,

Слышишь брань и буйный крик,—

Вникни думой терпеливой,

В новый, пламенный язык.

Ты расслышишь в нем, что прежде

Не звучало нам вовек:

В нем теперь — простор надежде,

В нем — свободный человек!

Чьи-то цепи где-то пали,

Что-то взято навсегда,

Люди новые восстали

Здесь, в республике труда.

Полюби ж в толпе вседневный

Шум ее, и гул, и гам,—

Даже грубый, даже гневный,

Даже с бранью пополам!

1919

К Варшаве красноармейцы,

В Балтике английский флот.

Знамена красные, взвейтесь,

Трубите красный поход!

Пусть там, в Европе, смятенье,

Всплески испуганных рук.

На кинематографической ленте

Веков — новый круг.

Та Москва, где Иван Грозный

Плясал пред кровавым костром;

Где в безлюдьи, ночью морозной,

Варваров клял Наполеон;

Где — храмы, святыни, ковчеги,

Дворцы, особняки богачей,—

Сорвалась с тысячелетнего места

И в пространствах, без меты,

В неистовом беге

Летит, ружье на плече.

Над Тверской, над Садовой — самумы,

Над Остоженкой — неистовый вихрь:

Всей республики воплощенные шумы,

Кремля громовые думы,—

Создавать, разрушать, творить.

Рушатся незыблемости зданий,

Новый Капитолий встает;

Водоворот,

Всех заарканив,

В багряном тумане,

В невероятность влечет.

Мы подняты на взбешенных волнах,

На их гребень, как в седло, взметены,

Мы пьяны от брызг соленых,

Копьями звезд пригвождены.

Мы плывем в растущем потопе,

Все заливая кругом,

Пока в смятенной Европе

Над нашим разгромом — стон!

К Варшаве, красноармейцы!

Пусть в Балтике английский флот!

Ликуйте, пляшите, смейтесь —

Над расплавленной яростью вод!

1920

В одежде красной и черной,

Исполин,

От земли к облакам

Восстающий упорно,

Властелин,

Диктующий волю векам

Необорно,—

Мятеж,

Ты проходишь по миру,

Всегда

Светел, свободен и свеж,

Как в горном потоке вода.

Возьми

Пламя пожара,

Взбежавшее яро,

Как гигантскую лиру;

Греми

Грохотом рушимых зданий;

Аккомпанируй

В кровавом тумане

Реву толпы,

Сокрушая столпы

Библиотек,

Фронтоны музеев,

Одряхлелых дворцов.

Ужас посеяв,—

Как отравленный дротик,

Кинь свой озлобленный зов:

«За рабов!

Против царей, вельмож, богачей, иереев!

Против всех ставленных!

За подавленных!»

Не все равно ли,

Правда иль нет этот зов!

Ты полон дыханием воли,

Ты силен сознанием власти,

Ты — нов.

Пусть книги горят на кострах дымно-сизых;

Пусть древние мраморы в тогах и в ризах

Разбиты на части

(Заряды для новых орудий!),

Пусть люди,

Отдавшие жизнь за свободу народа,

У входа

Опустелых темниц,

Расстреляны, падают ниц

С заглушенным криком: «Свобода!»

Пусть в шуме

Растущих безумий,

Под победные крики,—

Вползает неслышно грабеж,

Бессмысленный, дикий,—

Насилье, бесстыдство и ложь.

Пусть!

Разрушается старое, значит, поднимется новое.

Разрываются цепи, значит, будет свободнее.

Прочь — готовое,

Прошлогоднее,

То, что мы знаем давно наизусть!

Необорно,

В одежде красной и черной,

Ты проходишь,

Мятеж,

Ища свой рубеж,

Ты просторы обводишь

Глазами пронзительно-шарящими.

Тебе, чем другому кому,

Известней:

Над пожарищами,

Над развалинами,

Над людьми опечаленными,

Над красотой, обрекаемой тлению,—

В огне и дыму,—

Новой песней,

Встанет новой жизни свет!

Разрушению —

Привет!

1920

Пусть гнал нас временный ущерб

В тьму, в стужу, в пораженья, в голод:

Нет, не случайно новый герб

Зажжен над миром — Серп и Молот!

Мы землю вновь вспоим трудом,

Меч вражий будет вновь расколот:

Недаром мы, блестя серпом,

Взметнули дружно мощный молот.

Но смело, мысль, в такие дни,

Лети за грань, в планетный холод!

Вселенский серп, сев истин жни,

Толщь тайн дробя, вселенский молот!

Мир долго жил! Довольно лжи!

Как в осень, плод неспелый золот.

В единый сноп, серп, нас вложи,

В единый цоколь скуй нас, молот!

Но вечно светом вешних верб

Дух человека свеж и молод!

Точи для новой жатвы серп,

Храни для новой битвы молот!

13 мая 1921

Расплавлены устои жизни прежней,

Над мировым костром мы взлет огня.

Еще безумней и опять мятежней,

Вихрь беспощадных искр, взметай меня!

Мечту пронзили миллионы волей,

Мысль в зареве бессчетных дум, зорка,—

Ломая, строить новый Капитолий,

Класть цоколи стен, взмеченных в века!

Не пламя ль влито в трепетные жилы?

Мой каждый вздох не роковой ли хмель?

Содружный труд упорно троит силы,

Застлала мглу слепительная цель.

Но в эти дни все взнесено в безмерность,

Жизнь — от земли в зенит веретено!

Желанья — смерч, стальная плаха — верность,

Победный лавр и иглы пуль — одно!

В святом кругу приветствий и проклятий,

Где жезл Судьбы сметает дни и кровь,

Язвит целебней серп ночных объятий,

Уста к устам смертельней гнет любовь!

1920

Жизнь трепетов любви не старит,

Где ближе гибель — зорче страсть,

Так бред блаженств с Еленой Парид

Знал в Пергамах, готовых пасть.

За сводом свод возносят годы

Аркады радуг в сто цветов;

Все жгучей синь, все круче всходы

По твердым зернам лунных льдов.

Но в стуже лет, у горных срывов,

Где ветер в клочья рвет мечту,

Властней огонь в руках счастливых,

Свой факел взнесших в высоту.

Что в долах, там, где тмин и мята,

Пьянило дни, — мгновенный мед,—

На высях, здесь, как пламя, свято,

Алтарный дым до звезд влечет.

Смыкайтесь, арки, в белом блеске,

Над черной бездной, в вихре мча —

Сон Паоло и сон Франчески,

Что двух слепил под взвизг меча!

1920