— Что с тобой?

— То, что я чуть было не отправил на тот свет все это семейство. Тормоз не работает.

Грузовик уже въехал на строительную площадку, малолитражка двинулась дальше, и Лоренцо тоже нажал на акселератор. Но сразу же затем тронув тормоз, почувствовал, что тормоз движется свободно и не оказывает сопротивления. В то же время он ощутил запах дыма, который, казалось, шел откуда-то сзади. Лоренцо вновь надавил на тормоз и убедился, что он сорван. Автомобиль по инерции проехал несколько метров и остановился. Лоренцо сразу же выскочил из машины.

От одного из задних колес валил густой синий дым. Лоренцо дотронулся до колеса — оно было раскалено. Подняв глаза, он увидел совсем рядом лицо женщины — она смотрела на него с выражением, не на шутку его встревожившим:

— Что случилось?

Лицо ее исказилось от злобы и страха:

— Но что ты сделал? Горит колесо, может загореться вся машина.

— Я должен был сильно нажать на тормоз, иначе…

— Теперь машина может загореться. Что скажет мой муж? Что ты сделал? Что ты сделал?

— Я затормозил, чтобы не налететь на малолитражку, которая шла впереди, вот что я сделал.

— Уж лучше бы ты на нее налетел. Что ты натворил! Сейчас машина загорится. Что ты натворил!

Не обращая больше на него внимания, женщина, объятая ужасом и отчаянием, вдруг бросилась на середину автострады и принялась махать каждой проходящей машине. Стоя посреди залитой слепящими солнечными лучами широкой асфальтовой ленты, она в своих плотно облегающих черных брючках еще больше, чем раньше, была похожа на изящную марионетку. Лоренцо опустил глаза и взглянул на колесо — от него продолжал валить густой голубой дым. Он испытывал чувство острой неприязни к этой огромной, затаившей злобную ярость машине. "Чтоб она и впрямь сгорела!" — подумал он. Посмотрев вновь на женщину, жестикулирующую посреди дороги, он вдруг понял, что этот случай (почему — он пока что не мог объяснить) кладет конец их отношениям. Эта мысль его успокоила; он не спеша отошел и уселся на тумбу неподалеку от машины.

Женщина продолжала махать руками посреди автострады; машины замедляли ход, водители глядели на дым, который по-прежнему шел от колеса, и затем продолжали свой путь. Лоренцо достал сигарету, чиркнул спичкой и закурил. Он сидел, низко опустив голову, и курил. Женщина обернулась и, увидев, что он курит, закричала с уже нескрываемым бешенством:

— Да сделай же что-нибудь!.. Можно подумать, что ты доволен!..

Раздался пронзительный визг тормозов. Лоренцо поднял голову и увидел остановившуюся на дороге маленькую огненно-красную открытую машину и ее водителя — лысого молодого человека с бледным лицом, наполовину скрытым большими темными очками, который, улыбаясь, что-то говорил женщине. Лоренцо не разбирал слов, но по тону юноши понял, что он и женщина знакомы.

Красная машина скользнула к обочине дороги, остановилась, юноша вышел. Далее все происходило так, словно Лоренцо здесь не было. Юноша подошел к автомобилю, осмотрел колесо, затем открыл багажник, достал оттуда домкрат, поставил его под машину и начал крутить ручку. Женщина стояла позади него, встревоженная, но уже приободрившаяся и преисполненная благодарности. Юноша снял колесо и скатил его в кювет. Дым продолжал валить не менее густо, чем раньше. Лоренцо видел, как юноша некоторое время задумчиво смотрел на этот упрямый дым, а затем услышал, как он проговорил, словно артист, мастерски владеющий своим голосом:

— Знаешь, что мы сделаем? Ты сядешь в мою машину, и мы поедем в Рим, а там позвоним в гараж.

Она ответила с нетерпением:

— Я еду домой. Сообщит в гараж и обо всем остальном позаботится мой шофер. Отвези меня домой.

— Как хочешь, тогда я отвезу тебя домой.

Лоренцо поднялся с тумбы и подошел к ним. Женщина познакомила их, не глядя на Лоренцо, торопливо и небрежно. Юноша пожал ему руку и сказал:

— К сожалению, у меня в машине только одно место.

— Ничего, не беспокойтесь.

Он видел, как юноша и женщина сели в красный автомобиль, который, развернувшись, с оглушающим грохотом рванулся вперед и умчался по автостраде. Тогда Лоренцо подошел к машине, минутку постоял, смотря на валивший из нее дым, и огляделся вокруг. Теперь картина изменилась, подумал он. Без колеса, криво приподнятая с одного бока домкратом, огромная роскошная машина казалась уже металлическим ломом. И вокруг не было пиний, чтобы обрамлять, словно картину, это яростное неистовство форм и сверкание лака, а только серый асфальт шоссе с тянущейся вдоль кювета деревянной изгородью из заостренных кольев. За изгородью, посреди выжженного солнцем, пожелтевшего луга виднелись развалины старого крестьянского дома. Лоренцо швырнул сигарету и не спеша зашагал по направлению к морю.

Когда они подплывали к острову, подвесной мотор лодки начал чихать и заглох; муж поднялся, чтобы вновь включить его. Жена посмотрела на темную громаду строений, сгрудившихся на более возвышенной части острова, и затем спросила:

— Что это там за замок?

Муж, возясь с мотором, ответил, не поднимая головы:

— Это не замок, а тюрьма.

Тогда она заметила, что над мощными контрфорсами вздымалась к небу серая стена с тремя рядами окон, которые, казалось, были замурованы.

— А почему окна забиты?

— Эти окна называются "волчья пасть".

— Что это значит?

— Это значит, — ответил муж с оттенком нетерпения, — что из камеры виден только кусочек неба в самом верху.

— А зачем?

Муж вставил в мотор заводную ручку и сильно крутанул ее, но двигатель после нескольких оборотов снова заглох.

— Зачем? Я думаю, для того, чтобы помешать заключенным подавать знаки.

— А кто сидит в этой тюрьме? — снова спросила женщина.

Этот вопрос — вероятно, из-за очевидности ответа — Вызвал у мужа особенное раздражение. Он приподнялся, все еще держа ручку, и ответил:

— Тут сидят порядочные люди, на дачу выехали… Оригинальная публика, которая предпочитает тюрьму хорошему отелю.

— Ну вот, теперь ты надо мной насмехаешься.

— Но, Лаура, как по-твоему, кто тут сидит? Убийцы, воры, преступники самого худшего разбора.

Женщина, обиженная, отвернулась и стала смотреть в сторону острова, съежившись на скамейке и обхватив колени руками.

Ей вспомнилась прошлогодняя встреча: они с мужем ехали на остров на катере, и она увидела, как вместе с другими пассажирами вышел из каюты и сошел на берег какой-то юноша под стражей: на запястьях наручники с цепочкой, лицо красивое, хотя и дерзкое, очень бледное, на лбу и висках черные кудри. Тогда она не спросила, кто этот юноша, у нее были свои догадки; ей показалось, что между ней, мужем и другими пассажирами было заключено молчаливое соглашение — не обращать внимания на юношу и даже делать вид, что они вовсе не замечают его. И все-таки он остался у нее в памяти — быть может, из-за этого резкого контраста: красивое лицо и закованные руки. А теперь, думая о нем, она пожалела, что ничего тогда не спросила. Быть может, этот юноша был приговорен к пожизненному заключению, но она была уверена, что он не мог совершить какое-нибудь отвратительное преступление, которое вызывает омерзение; конечно же, его осудили за преступление, содеянное из страсти, вызванное, как говорится, роковыми обстоятельствами.

Она произнесла внезапно:

— Когда ты занят мотором, на автомобиле или на лодке, с тобой невозможно разговаривать.

Муж не ответил; снова вставив ручку, он закрутил ее еще сильнее. Мотор затарахтел, и лодка опять поплыла по спокойному морю, оставляя за собой тонкую борозду, которая казалась белым тающим кружевом на переливчатом шелку моря.

Обогнув скалу, лодка проплывала мимо порта. Солнце пока не дошло до этой стороны; красивые желтые и белые домики, выстроившиеся у пристани, были еще погружены в прохладную утреннюю тень и казались нежилыми. Лодка миновала порт и повернула за мыс. Отсюда уже не было видно ни скалы, ни порта, перед глазами простиралось белое голое побережье с зеленеющими виноградниками, карабкающимися вверх по склону. Лодка прошла немного вдоль берега, затем мотор снова закашлял и умолк. Женщина смотрела на берег, повернувшись к мужу спиной, все еще обиженная; она не обратила внимания на приглушенное ругательство мужа, который вновь поднялся, чтобы включить мотор. Все время, пока он возился, она упорно не поворачивала головы; в конце концов лодка двинулась по направлению к маленькому пляжу, зажатому меж двух высоких скал, но недалеко от берега мотор остановился окончательно. Женщина услышала, как муж раздраженно сказал: