Хмыкнув, я скептически выгнул бровь.

— Кем положено?

Тяжело вздохнув, рыжик на одном дыхании выдал:

— Каждый эльф, вынужденный поддерживать контакт с представителями разумных рас, иных, нежели эльфы, обязан в ходе этого контакта вести себя максимально сдержанно и невозмутимо, дабы не уронить честь рода и продемонстрировать превосходство расы эльфов над иными разумными. Пункт сто двадцать восемь Всеэльфийского Законодательного Уложения. Подпункт один к пункту сто двадцать восемь Всеэльфийского Законодательного Уложения: нарушивший данное указание эльф карается общественным порицанием. О его проступке сообщается старейшине той общины, в который нарушитель проживает. Старейшина имеет право наказать нарушителя по своему усмотрению.

Переварив информацию и выдержав небольшую паузу, я полюбопытствовал:

— И много там таких пунктов, в этом вашем уложении?

— Восемьсот девяносто шесть, — равнодушно отозвался Лис.

— И ты знаешь их все наизусть?

— Аха, — зевнув, эльфенок повозился немного, сползая чуть ниже, так чтобы голова удобно лежала у меня на груди. — Уложение в обязательном порядке учат все дети. А потом в день совершеннолетия рассказывают полный свод перед старейшинами рода и дают торжественную клятву по возможности, максимально следовать его букве. Это как бы экзамен на зрелость.

Мдя… Каждая раса сходит с ума по-своему.

— Ты его тоже рассказывал?

— Конечно. Только клятву соблюдать не давал, мне это не нужно было.

— Почему это не нужно? — я искренне удивился.

За какие такие заслуги моему ушастому такая привилегия дана. Судя по волнению и легкой неуверенности, испытываемым Лисенком, причина для него важная.

— Потому что, — медленно начал эльф. — Я никогда не должен был оказаться за пределами общины и уж тем более с кем-то посторонним общаться.

— Как это? — опешил я, наклоняясь вперед и заглядывая Лисенку в лицо. Он хмурился и кусал губы, похоже, кое-кто сболтнул лишнего и теперь переживает по этому поводу. Задрав голову и встретившись со мной взглядом, рыжик вздохнул, отводя глаза, а потом резко сел прямо.

— Смотри! Кто-то вернулся, теперь наша очередь! — С широченной улыбкой выдал эльфенок, показывая рукой на причал. Там действительно швартовалась лодка.

Насмешливо выгнув бровь, и снисходительно улыбнувшись, я встал вслед за маленьким хитрюгой, успевшим вскочить и теперь нетерпеливо подпрыгивающим на месте. Если он думает, что так сможет от меня отвязаться, то остается ему только посочувствовать. Тем не менее, я подхватил с земли плед, на котором мы так удобно сидели, и неторопливо последовал за Лисом. Далеко от меня отбегать он не решался так что, периодически останавливался и, притопывая на месте, взглядом пытался поторопить. Думаю, был бы он щенком, нарезал бы сейчас вокруг меня круги.

Когда мы проходили мимо эльфов, те ожидаемо презрительными взглядами выказали Лисенку, как там он это обозвал… Общественное порицание, о! Но рыжику на это было глубоко начхать. Он в мыслях уже вовсю плавал по озеру, и все силы тратил на то, чтобы одной только силою мысли заставить меня шевелиться. Усмехнувшись, в пару прыжков догнал эльфенка и, дернув не ожидающего этого рыжика за хвост, рванул дальше.

— Догоняй!

Вслед мне неслись возмущенный вопль и волна бешеного азарта и восторга.

Первым до лодки добежал все же Лисенок, чем был неимоверно горд. Забравшись в носовую часть утлого суденышка, он оккупировал маленькую лавочку, и со счастливой улыбкой сверкал на меня оттуда глазами. Закинув плед следом за эльфом, я толкнул лодку с берега и сам заскочил внутрь. И даже умудрился не намокнуть! Какой я молодец. Грести предполагалось двумя веслами, вставленными в привинченные к бортам крепления. Почесав в затылке и смерив орудия предстоящего труда скептическим взглядом, приступил к процессу. Если честно, раньше мне как-то не приходилось подобным заниматься, но не сажать же за это дело Лисенка, правда, ведь? Думаю, он прежде и лодок-то вживую не видел.

Опытным путем удалось выяснить, что гребун или загребатель… не важно, в общем, тот, кто гребет должен сидеть спиной в ту сторону, куда плывет посудина. Развернувшись к ехидно хихикающему эльфенку задом, и для проформы поворчав о том, что никто меня не любит, послал наш корабь в плавание по волнам озера, носящего гордое имя Той. Через некоторое время сидеть таким образом мне надоело, хотелось видеть эльфенка, и я повернулся к рыжику лицом. Собственно, какая разница, куда плыть-то? Если мы сменим направление, ничего страшного не произойдет. За пределы водоема точно не попадем.

Лис сидел, облокотившись о бортик и опустив в воду руку, завороженно глядя на расходящиеся от лодки волны. Нахмурившись, я смерил критическим взглядом его фигурку. Пусть сейчас и начало лета, но вода еще очень холодная и от нее довольно сильно сквозит. И еще ветерок прохладненький такой, а у меня теплолюбивый эльф одет в одну легкую рубашку и штаны…

— Так, давай-ка ты закутаешься в плед, не хватало еще простыть, — безапелляционным тоном заявил я, выводя Лиса из созерцательного транса.

Рыжик без возражений выполнил указание, видимо, успел уже подмерзнуть.

— А ты? — подал голос эльф, тревожно на меня уставившись.

И ведь действительно волнуется! Приятно-то как!

Легкомысленно отмахнувшись, поспешил его успокоить.

— А я могу и на Северном Полюсе без одежды. У вампиров такой обмен веществ, что мы практически никогда не мерзнем. Разве что с голодухи, но мне это не грозит.

Подмигнув удивленно задравшему брови рыжику, прищурившись, припомнил:

— Так что там с твоей клятвой?

Мальчишка сразу же скуксился, опуская плечи и кутаясь в плед сильнее. Неужели он на самом деле рассчитывал, что я его не спрошу? Бросив на меня пару взглядов профессионального щенка-попрошайки (с его глазищами это выглядело весьма убедительно), но ничего этим кроме скептически изогнутой брови не добившись (чай не первое тысячелетие землю топчу), Лисенок тяжело вздохнул (ха, чтобы меня развести, ему еще тренироваться и тренироваться!).

— Давай рассказывай, — поторопил я его.

Еще раз горестно вздохнув, рыжик жалобно на меня посмотрел:

— Ладно, только пообещай, что никому больше не скажешь.

Я удивленно хмыкнул. Что там за тайна такая страшная?

— Обещаю.

Видимо, удовлетворившись этим, Лис кивнул и, выдохнув, как перед погружением под воду, выпалил:

— Я должен был стать Жрецом.

И замолчал, тревожно блестя глазами. Недоуменно качнув головой, я пожал плечами.

— И?

У эльфов столько всяких разных видов жрецов, считай на все случаи жизни, что без дополнительных пояснений ничего не понятно. Надувшись, как мышь на крупу (симпатичная такая персиковая мышка), Лисенок возмущенно фыркнул, поражаясь моей недогадливости.

— Жрецом Матери Природы.

Оп, а вот это уже круто. Я новыми глазами посмотрел на своего эльфенка. Таких Жрецов среди остроухих раз два и обчелся. Критерии отбора уж больно строги. Первый среди них — уровень магической силы. Он должен быть очень высок, иначе кандидат просто не выживет во время обряда инициации. Дальше идут морально-этические качества. Ну, их в будущем Жреце воспитывают с младенчества. Теперь мне ясно, почему, в общем-то, совершеннолетний подросток такой наивный и задает порой совершенно идиотские вопросы. Его просто с самого раннего детства от всего потенциально соблазнительного и подозрительного ограждали. Ведь третий фактор — стремление самого кандидата стать Жрецом. Если эльф не будет желать этого всем сердцем, ничего не получится. И не дай бог, ему захочется чего-то иного, все, трындец товарищи, заготовка испорчена, уносите с церемонии трупик. Жрец Природы полностью сливается с лесом, становясь разумным проводником между чистой силой Мира и эльфами. Грубо говоря, он превращается в некий гибрид дерева и разумного. Жуткая участь, если хорошенько подумать. Бр-р-р! Только вот детишкам это преподносят как нечто невероятно почетное, чтоб кандидаты не пугались и не разбегались с криками ужаса кто куда. У остроухих почти вся власть завязана на природниках и, если те немногие, кто потенциально может ими стать, будут отказываться, это существенно подорвет влияние остальных жрецов, собственно говоря, и являющихся эльфийским правительством. Хотя, может, это просто я, в силу выработанного годами цинизма, так все воспринимаю.