— Я видела, как ты ушел, — сказала, изучив, видимо, достаточно и вновь усаживаясь ровно. — Смотрела, как ты идешь.

       — Вижу, дел у тебя много, — хмыкнул Нивен.

       — Ты идешь тяжело, — продолжила она, не слушая. — Ты идешь не сам. Тебя тянет тень, а ты не можешь ей сопротивляться.

       Нивен мысленно застонал и потер лицо ладонями, окончательно просыпаясь. Сел ровнее, спросил прямо, жестко.

       — О какой тени мы говорим? Уточняй, я запутался в тенях.

       — Я вижу, — усмехнулась она почти грустно, почти ласково. Так, по крайней мере, показалось в полумраке. — Ты как будто… — щелкнула длинными пальцами, но руки не подняла — все еще обвивала подтянутые к себе колени. — Делаешь не то, что хочешь.

       — Я делаю, что должен, — возразил Нивен. — То, чего хочу…

       …тонкая рука, ресницы, взмах.

       Огоньки…

       — То, чего хочу, не принадлежит мне.

       — И что же ты должен? — вскинула она тонкие брови.

       — Сейчас — помочь другу, — пожал он плечами. — Потом — решу.

       — Кому? — снова прищурилась она.

       Нивен поднял бровь. Не расслышала, что ли? Но не успел уточнить, как она объяснила:

       — Кому ты это должен?

       — Слушай, — вздохнул Нивен. — Отстань, а?

       Они боги, им не понять.

       Впрочем, просьбу отстать они тоже не понимают. Пора бы уже привыкнуть. Боги никого и никогда не слушают.

       — Когда ты пришел ко мне за помощью с ожерельем, — заговорила Нильф снова, — ты был другим. В тебе был свет, а из Запретного леса — вышел тенью.

       — Так, — Нивен поднял ладонь, останавливая. — Хватит про тени. Я в них путаюсь, честно.

       — Ты как будто оставил там что-то важное, — объяснила она. — Часть себя.

       Да ничего он там не оставил! Такой был план изначально: помочь и уйти! Хотя, нет, оставил. Оружие. Лук, мечи…

       Нивен старательно принялся вспоминать оружие, чтобы не думать об Аэйлар. И даже спросил:

       — Лук считается? — и пожаловался. — Они у меня лук забрали.

       — Нивен! — теперь Нильф заговорила строго. И даже отпустила свои колени. Подалась вперед, опустилась на них, всмотрелась в его глаза. Почти, как Аэйлар: так же напряженно.

       “Что ж такое… — сокрушенно подумал Нивен, чтоб не думать о важном. — Всех женщин пугаю, даже рогатых…”

       Так бы думал Йен. Йен ничего не чувствует. Получится ли у Нивена? Не насовсем, не навсегда, но вот сейчас — сейчас совершенно не хотелось чувствовать. И вообще — хотелось спать.

       — Послушай меня, — отчеканила она. — Ты делаешь глупость. Мне намного больше лет, чем тебе. Я уже умею видеть, когда люди делают глупости.

       — Ну да, — кивнул он. — Я вижу: у тебя так много людей по лесам бродит…

       — Ты уходишь от чего-то, что тебе дорого, — твердо сказала она. — Ты бежал и раньше. Теперь — бежишь не просто так. Теперь бежишь от того, что тебе нужно…

       Нет. С ней не выйдет не думать о важном. Она только о нем и говорит.

       — А ей? — резко перебил Нивен. — Ей — нужно?

       Нильф улыбнулась в ответ мягко, с непонятным облегчением. Похоже, этого от него и ждала. И пожала плечами, так, как это делал он — чуть заметно передернула. Неужели и этот жест — от Лаэфа?

       Что в нем от него самого?

       “Конечно, ты видишь тень, — подумал он. — Я вообще одна сплошная тень”.

       — А ты у нее спроси, — ответила Нильф.

       — Она сама не знает, — дернул плечом Нивен. — Не знает ничего обо мне. Ты, кстати, тоже, — и снова ухмыльнулся, хотя сам почувствовал: ухмылка вышла слабой, кривой и в общем-то бессмысленной: за такой не спрячешься.

       — Так расскажи, — проникновенно проговорила Нильф. И тут же быстро добавила. — Не мне — ей. Я от тебя уже устала.

       Нивен тихо фыркнул. Подумал: “Да. Вижу. Так устала, что спать не даешь”, но думал на самом деле уже о другом.

       — Что рассказать? — процедил он. — Скольких я убил? Мужчин, детей, женщин? Просто так! Просто потому что мне сказали! Просто потому что мне это нравилось!

       — Не тебе, — тихо исправила она.

       — Мне! — рявкнул он, подавшись вперед. — Мне! Я помню это! Я помню, что чувствовал! Я помню кровь! Помню крики! Я — монстр! А они — с венком! А я…

       Она оборвала его короткой звонкой пощечиной.

       Нивен отпрянул — не от пощечины. От себя, своего крика, который вдруг словно бы услышал со стороны.

       “Но ты уже пробовал убежать от себя, да? Не выходит”.

       Глухо стукнулся затылком о дерево. И подумал, что определенно превратился в Йена: и всякая чушь лезет в голову, и об дерево вот-вот убьется.

       Фыркнул еще раз, чтоб не рассмеяться, громко, надрывно. И так слишком много шума на сегодня.

       — Не мне, — спокойно напомнила тем временем Нильф, и от прохладного тона — как холодной водой окатило. Нивен выдохнул. — Ей расскажешь.

       Нивен глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

       — Она… — и теперь уже он задумался, подбирая слова. — Она не сможет меня простить. Даже если простит — это не ей решать. Я все равно буду… я.

       — Не ей решать, — легко согласилась Нильф. — Тебе.

       И снова протянула к нему руку, и провела ладонью по волосам, по щеке — не редкие осторожные касания Аэйлар, нет, она гладила его, как кого-нибудь из своих волшебных зверей.

       — Нивен, — очень мягко позвала, и он посмотрел в фиолетовые глаза. — Мне кажется, пришло время тебе простить себя.

       Он закрыл глаза.

       — А другу поможешь, — проговорила она, убрав руку, — если он попросит о помощи.

       — Он сам может не знать… — начал Нивен.

       Открыл глаза. Нильф рядом не было.

       Гадина рогатая.

       Он вздохнул, передернул еще раз плечами, прогоняя поднявшуюся изнутри волну холода, а потом — повторил ее жест: подтянул к себе ноги, обхватил колени руками и уперся в них лбом.

       Да, так было легче.

       Наверное, у них действительно много общего с рогатой.

       Папа Лаэф постарался.

***

       Нильф еще долго наблюдала за ним.

       Хотелось подойти, протянуть руку, обнять, погладить.

       Он казался бесконечно одиноким сейчас. Но не подошла.

       Он действительно был здесь лишним, он ее раздражал, ему нельзя больше ходить по ее лесам.

       Потому что — она знала — не ей суждено скрасить его одиночество.

***

       Рэй сначала остановился, а потом пошел быстрее. У двери его ждал Дэшон, но ждал — привалившись спиной к стене, и как-то странно глядя перед собой. Не повернулся, не кивнул приветственно, как это делал обычно. А еще — может, конечно, из-за полумрака, в который был погружен коридор — Рэю показалось, что Дэшон невероятно бледен.

       “Я тебе побледнею! — мрачно подумал он. — Не вздумай! Если еще и ты… У меня вообще никого не останется!”

       Подошел вплотную, дернул за локоть, разворачивая, и только тогда Дэшон сосредоточил взгляд на нем. Моргнул. Улыбнулся, но как-то криво, слабо.

       — Что? — спросил Рэй. Совсем иначе, совсем не так, как сегодня утром на смотровой площадке. Грозно, строго. — Что случилось?

       — Пойдем, — Дэшон кивнул на дверь его комнаты. — Надо поговорить.

       — Ты в порядке?

       Дэшон как-то растерянно моргнул, кажется, удивился вопросу. Улыбнулся чуть шире, тверже. Кивнул.

       — Все хорошо, Рэй, пойдем, — и первым двинулся к двери.

       Рэй вошел следом, запер дверь на засов, и пока Дэшон садился за длинный стол, упал на мягкую лавку у стены. Сегодняшняя тренировка давала о себе знать: тупая боль медленно разливалась по всему телу, пульсировала в мышцах, в обуви, в одежде было тесно. Рэй уперся спиной в стену и попытался стянуть сапог с ноги второй ногой. Сапог не поддался. Рэй мысленно махнул на него рукой. Сил снимать их иначе сейчас не было.

       — Говори, — приказал он Дэшону.

       Ему нужно было отдохнуть. Необходимо было отдохнуть, и если бы не Дэшон на пороге, он уже закрыл бы глаза. И уснул бы мгновенно. Иначе в последнее время и не получалось — если недостаточно вымотаться на тренировке, уснуть не получалось. А Рэй знал: он должен спать. Хотя бы какой-то минимум, но должен. Иначе в самое неподходящее время можно принять не то решение, развернуться не в ту сторону, пропустить не тот удар…

       — Ну! — подогнал Дэшона, потому что тот замялся, будто слова подбирал. Будто боялся что-то сказать не так. Как будто еще что-то может быть не так! Как будто может быть хуже!

       — Шаайенн… — сказал наконец Дэшон.

       — Опять о нем? — устало вздохнул Рэй.

       Нет, он не хотел его видеть и точно не хотел его помощи. Младшему не место здесь. И Даар теперь — совершенно не его забота. И Йен это прекрасно знает — ему давно было сказано не лезть сюда. И Дэшон тоже уже должен бы запомнить.

       — Придется о нем, — Дэшон поднял взгляд на Рэя, в серых глазах блеснула сталь, и Рэй чуть не вздохнул: если Дэшон так смотрит — точно придется. Скрестил руки на груди, вытянул ноги, чтобы те хоть так отдыхали.

       А Дэшон после очередной паузы и тщательного подбора слов заявил:

       — Я видел его сегодня.

       Рэй нахмурился. Почувствовал, как что-то нехорошо похолодело внутри.

       “Раз. Два…”

       Мрачно уточнил:

       — Видел — где?

       — Здесь, во дворце, — Дэшон тяжело вздохнул. — В его комнате.

       Рэй молчал.

       “Три. Четыре…”

       — Он… выпрыгнул в окно. И полетел.

       Рэй поднял брови. Внутри все не просто похолодело — застыло льдом.

       “Пять. Шесть…”

       — Превратился в птицу, — совсем тихо закончил Дэшон. Немного виновато — будто это он Йена в птицу превратил.

       Йена ли?

       Рэй медленно выдохнул. Так же медленно кивнул. На цифре “семь” бросил считать. Наверное, побледнел. Потому что почувствовал, что холодно, очень холодно вокруг, но внутри — еще холоднее. Там лед. И показалось, если сейчас заговорит, сделает резкий жест — лед раскрошится.

       И он развалится.

       Что он там думал? Что хуже быть уже не может, да?

       Дэшон молчал, ждал.

       И Рэй наконец заговорил.

       — Черное ущелье, — медленно, все так же осторожно, чтобы ничего не раскрошить, произнес он. — Смотри, — едва заметно кивнул на карту, разложенную на столе, и Дэшон растерянно уставился на нее, лежащую под его руками, будто только заметил. А может, и правда только заметил. — Они пройдут там. Они иначе не спустятся с Ветряного хребта, так? Я думал о камнях…

       — Ты слышал, что я сказал? — спросил Дэшон.

       Рэй снова медленно кивнул.

       — И? — спросил Дэшон.

       — Я не знаю, — Рэй позволил себе улыбку, едва заметную — шире пока не мог. Чтобы ничего внутри не сломалось. — Предлагаю разобраться с тем, с чем можем.

       — О-о… — со странной интонацией протянул Дэшон. — Значит, все-таки можем?