— И что делать нам? — спросил Ух’эр, в очередной раз не успев придумать шутку.

       Когда ожидаешь обвинений, а тебе кладут руку на плечо, когда делает это Лаэф, — трудно не растеряться.

       — Ждать, — пожал плечами Лаэф и едва заметно улыбнулся кому-то за его плечом.

       Ух’эр привычно развернул голову назад, чтобы глянуть себе за спину.

       Тэхэ осторожно шагала к ним — ступала медленно, сосредоточенно глядя под ноги, будто боялась, что сейчас то ли ноги сломаются, то ли земля под ней провалится. Ух’эр в общем-то мог устроить и то, и другое, особенно после дождей и трав, которые они тут развели. Хорошо, хоть ланей с оленями не успели завести…

       Он подозрительно огляделся — прокрутил голову вокруг себя несколько раз.

       Не успели же?

       Ланей не нашел, зато увидел остальных.

       С ближайшей скалы вприпрыжку спускалась Эйра.

       Чуть поодаль, на пригорке, сидел подперев коленом локоть, а кулаком бородатую рожу огромный и мрачный Заррэт.

       А еще — несмотря на затянутое черным небо — было как-то слишком хорошо всех видно.

       Слишком светло.

       А значит, Свет тоже где-то здесь. Просто прячется: камню легко затеряться среди скал, даже если он белый.

       А Сорэн — как есть камень. Просто прикидывает живой.

       Прикидываться они все хорошо умеют.

***

       Мирт зарычал даже не обиженно — злобно, утробно, низко. Так он всегда рычал на врагов и никогда — на Рэя.

       Но Рэй никогда раньше и не делал того, что сделал сейчас: взял из гнезда другую виверну.

       Уговор ведь был, что он придет один, а с Миртом он — никогда не один.

       Впрочем, дело было не в этом. Рэю просто казалось, что Мирту не понравится то, что он увидит. При любом исходе событий — не понравится. Мирту не нужно было этого видеть, он ведь — как ребенок. Огромный черный чешуйчатый ребенок, готовый разорвать врага в клочья при первой же возможности.

       Кто станет ему врагом, когда закончится бой?

       И если Рэй — что вряд ли, но все же — если Рэй победит, станет ли врагом он? Конечно, разрывать Рэя в случае чего Мирт не станет, но посмотрит так, как больше никто не сможет: что жить не захочется.

       Мирт всегда был больше, чем ездовым зверем, иногда — даже больше, чем другом. Мирт был его частью, и сейчас — той частью, которая могла помешать.

       Когда виверна взлетела, Мирт зарычал вслед во второй раз. Рэю показалось — пообещал съесть при первой же возможности. Его самого или виверну — не понял. Зато виверна все поняла: стремительно взмыла вверх и помчалась вперед.

       “Какая ты мелкая”, — подумал Рэй, пытаясь поудобнее усесться. Перехватил поводья и оглянулся. Ему показалось, что расслышал третий рык.

       Показалось, что Мирт сейчас разнесет гнездо, разорвет цепи и рванет следом за ними.

       Этого даже немного хотелось. Совсем чуть-чуть хотелось. Чтобы кто-нибудь его остановил. Снегопада нет, небо чистое, и Ирхан наверняка будет ослепительным сегодня…

       Рэй не закончил мысль. Во-первых, не очень хотелось. Во-вторых, его отвлекло какое-то движение в небе впереди. Дикие виверны небольшими стайками по трое-четверо мчались к южным границам гор.

       Рэй пустил свою ниже: дикие не любят, когда кто-то болтается в небе над ними. Могут даже отвлечься от своих занятий — чем бы они там ни занимались — чтобы съесть нарушившего их порядки.

       А занимались они явно чем-то серьезным: очень уж организовано шли к границам. Не по-своему организованно — дикие виверны не ходят такими группами.

       Дело рук Йена?

       Он, конечно, говорил о своих вивернах, но одно дело услышать и совсем другое — увидеть.

       И когда огромные черные тени промчались над головой, Рэй впервые по-настоящему осознал, насколько серьезную угрозу представляет Йен. Не когда тот заявил о побежденном вражеском войске — когда виверны помчались югу в невозможном для них строевом порядке: три вдали, четыре ближе, три — сверху, и дальше группами — сколько глаз видит.

       “К чему вообще этот глупый поединок?” — подумал он.

       Это было неправильно.

       Всё было неправильно.

       Рэй легко ударил пятками в бока свою виверну — подгоняя.

       Почему-то казалось, если она будет лететь быстрее, то и решится все быстрее.

       Глупо, конечно. Рассвет придет вне зависимости от того, когда он прилетит. Ирхан поднимется в небо вне зависимости от того, когда он прилетит. Поединок состоится на рассвете, и от Рэя уже ничего не зависит.

       А гнать виверну быстрее и быстрее…

       Ну, это всё, что он мог сейчас сделать.

***

       Рыжая богиня ускакала прочь уже давно, а Рен до сих пор не шелохнулся, глядел ей вслед. На щеке жглось: когда дождь утих, та напоследок впечатала туда поцелуй, хихикнула, как девчонка, и вприпрыжку умчалась.

       Небо почернело.

       И Рен подумал, что, пожалуй, пора. Давно на самом деле пора.

       Он ведь уже знает, чем все кончится. Теперь он никак больше не сможет помочь. Его помощь и не была нужна. Они сами все сделают правильно.

       Они всегда могли справиться сами.

       Теперь ему нужно разобраться, что творится здесь.

       Местные — явно хуже во всем разбираются.

***

       — Принц Каарэй отправился на поединок с нашим главным врагом, — сказал Риирдал.

       Дэшон стоял по правую руку от него. Ему казалось, это будет верным решением — стать по правую руку, пока звучит колокол, пока собираются охотники, пока Дал будет произносить свою речь. Ему казалось, мальчику нужна будет поддержка. Собьётся еще, когда будет говорить, сорвется или дрогнет голос, ну или просто — не примет его даарская армия. И так слишком часто менялось всё в последнее время. Люди нервничают, люди злятся, люди устали.

       А тут — нате вам! — Риирдал.

       Когда Дэшон, ударив в колокол трижды, встал рядом с ним, Дал и впрямь покосился на него с благодарностью, но после глядел только на собравшихся: переводил холодный взгляд с одного охотника на другого, и каждому — в глаза. Пристально, внимательно, твердо.

       И говорил не просто тихо — намеренно тихо. Так тихо, что охотники, кажется, боялись лишний раз вздохнуть. Даже виверны, обычно нетерпеливо топчущиеся, то и дело порыкивающие, замерли.

       Ночь была ясной, застывшей в морозном блеске, и Дал словно бы не хотел нарушать царившую вокруг тишину. Он и не нарушал: его голос казался продолжением тишины. И блестели, искрились, как свежевыпавший снег, в свете Рихан голубые глаза. Дал был частью этой ночи.

       И, пожалуй, вполне мог обойтись без поддержки старого Советника.

       Дети уже давно обходились без нее. Дети уже давно выросли.

       — Каарэй будет драться со Зверем, — говорил Дал. — Один на один.

       Легкий шепот, похожий на вздох, помчался было по рядам, но Дал вскинул руку в твердом властном жесте — и все вновь умолкли.

       — Это решение принца, — сказал Дал. — Не нам спорить с ним. Нам — быть рядом. Вмешаются оборотни — вмешаемся мы.

       — И зачем оборотням вмешиваться? — фыркнули из задних рядов. — Принц толком и тебя не побил, Риирдал, Зверь с ним точно…

       Дал прервал тираду таким же взмахом руки.

       — Тиинир, — назвал по имени говорившего. — Ты остаёшься.

       Прозвучало, как приговор.

       — Но… — Тиинир растерялся.

       А Дэшон вспомнил: Дал не только сейчас пристально всматривался в каждого, он делал так всегда. И помнил теперь всех: лица, имена, голоса.

       — Кто-нибудь еще считает так же? — Дал заговорил совсем тихо, и ряды охотников подались вперед, стараясь расслышать. — Я не буду никого наказывать, вы можете честно сообщить о своих опасениях. Все опасающиеся останутся здесь. Здесь тоже найдется достаточно работы. Но мы с Дэшоном…

       Дэшон едва сдержался, чтоб удивленно не покоситься: его и так слушают, зачем ему имя Дэшона?

       — …ведем воинов за Каарэем, — продолжал Риирдал. — Каждый, кто идет сейчас за нами, идет за Каарэем. Кто пойдет?

       Охотники выдохнули, переглянулись, будто спрашивая друг у друга, отвечать — тоже тихо?

       — Кто пойдет? — неожиданно рявкнул Дал, и получилось хорошо. Окна, конечно, не звенели, площадка под ногами не дрожала, но получилось хорошо.

       Охотники радостно взревели в ответ.

       Дал коротко кивнул.

       Взмахом призвал смотрителя — тот подвел виверну.

       — Дэшон, — тихо сказал Дал, развернувшись так, чтобы никто не видел, никто не слышал, что он сейчас скажет — они, впрочем, шумели так, что он и прокричать мог. Радостно бряцали сбруей и оружием, отойдя наконец от гипнотического транса, в который их ввели.

       Даарцы долго в трансе не могут. Они если пять минут не побряцают и не поорут, их просто изнутри на части разорвет.

       — Когда подойдем поближе, я уйду в сторону со своими. Ты — поведешь остальных.

       “Так вот зачем тебе мое имя, — мысленно вздохнул Дэшон. — За тебя еще и войско вести? А сам? Слабо?”

       Это было странно. Это было глупо. Дэшон знал Дала, знал, что тот готов к битве лучше всех, знал, что он не то, чтобы рвется в бой, но любой бой всегда может начать и отработать оптимально. И глаза у него будут сверкать поярче, чем сейчас. И голос будет тверд. И решения — верны.

       Более того — Дал тоже знал это.

       Почему решил оставить всё Дэшону?

       — А ты? — тихо спросил Дэшон.

       — Я прикрою Рэя, — прошептал Дал.

       — Но он сказал…

       — А я сказал, — жестко перебил Дал, — что прикрою Рэя. Будем спорить сейчас, Дэшон, или попытаемся успеть ему помочь?

       — Может, стоит ему не мешать? — в тон ему спросил Дэшон.

       — Может, — легко согласился Дал. — Но чтоб оценить ситуацию, нужно оказаться поближе, чем мы сейчас, не так ли?

       Запрыгнул на виверну, перехватил поудобнее поводья, развернул. Все так же тихо заговорил — и войско сейчас же стихло.

       — Отправляемся сейчас. Проверьте стрелы, яды, пращи, арканы. Всё должно быть при вас. Грядет не битва — охота. Добыча уже заждалась. И…

       Осекся, услышав низкий утробный рык со стороны гнезд.

       “Мирт”, — понял Дэшон.

       Дал бросил короткий взгляд на гнезда. Тоже понял.

       “Ты же не собираешься…” — подумал Дэшон, но тут Дал заговорил, прерывая мысль на середине:

       — И дайте мне еще миг.

       Развернул виверну — и Дэшон точно знал: не вверх ее сейчас направит, вниз к гнездам.

       Дэшон решительно шагнул к нему, перехватил поводья, прошептал: