– Я тут подумал… – внезапно начал Латроп.

– Да?

– Мы вдевятером болтаемся в этом корыте, как горошины в бочке. Должно быть, большинство пассажиров – чертовски решительные люди.

– Почему?

Латроп облокотился на перила, выбросив сигарету. Ветер обжигал им глаза солеными брызгами.

– Очевидно, у них есть причины желать поскорее оказаться в Англии. Конечно, можно воспользоваться безопасным маршрутом до Генуи или Лиссабона, а оттуда добираться по суше, но это требует времени. Если они предпочли сесть в этот ящик с динамитом, у них должны быть на то веские основания. Думаю, среди них немало интересных личностей.

– По-видимому.

Латроп открыл один глаз.

– Вы имеете в виду, что вам на это наплевать?

– Нет, не совсем. Но я провалялся в больнице одиннадцать месяцев вот с этим. – Макс коснулся тростью больной ноги. – Все, что мне нужно теперь, – это морской воздух и непереполненный корабль.

– Простите, – с достоинством произнес Латроп. – Я не хотел навязываться.

– Нет-нет, вы не поняли. Я имел в виду хорошее плавание с хорошей пищей и хорошим вином, но без шумной компании. По-моему, этот рейс мне подойдет.

Латроп засмеялся, откинув голову.

– Тут вы правы, – согласился он. – Значит, вот причина вашего путешествия?

– Если это можно назвать причиной.

– Я не пытаюсь выведывать обстоятельства вашей личной жизни, – продолжал Латроп, внимательно глядя на него. – Что касается меня, моя история более простая и одновременно более странная. Я преследую убийцу.

Последовало молчание, которое нарушил хриплый гудок лайнера. Даже в гавани море было неспокойным. Глядя на сигарету в своей руке, Макс внезапно осознал, что курит на корабле с боеприпасами. Усомнившись, что на палубе вообще разрешено курить, он бросил сигарету и придавил ее ногой.

– Время идет. Лучше спуститься и распаковать вещи. Кажется, мы должны заполнить какую-то бумагу для судового эконома…

– Думаете, я вас разыгрываю? – осведомился Латроп. – Насчет убийцы?

– А разве нет?

– Ни в коей мере. – Проницательные карие глаза снова блеснули. – Расскажу вам позже. Где вы сидите в столовой?

– Думаю, за столом брата. Почему бы вам не присоединиться к нам?

– За капитанским столом? С удовольствием! Тогда увидимся позже… Вот это да-а! – Последняя фраза была произнесена вполголоса и адресована самому себе. Обернувшись, Макс увидел вызвавшую ее причину.

По деревянному настилу палубы «А», между темно-серыми переборками с одной стороны и рядом спасательных шлюпок – с другой, к ним приближалась женщина в собольей шубе. Ее глаза были полузакрыты из-за ветра, но походка оставалась твердой. Разноцветная косынка с развевающимися кончиками прикрывала светлые волосы. Лицо было полным и смуглым, а кожа под глазами лоснилась, словно смазанная вазелином. Глаза – вернее, та часть их, которая оставалась видна, – были голубыми, а губы полными. Хотя она, несомненно, перешагнула сорокалетний рубеж, это можно было заметить только вблизи. Под распахнутой шубой женщина была одета в шелковую блузку с бриллиантовой застежкой на груди и темную юбку. Ветер демонстрировал отсутствие бюстгальтера, а также округлые бедра и великолепные ноги в туфлях на высоком каблуке.

Все трое – Макс, Латроп и женщина – старательно игнорировали присутствие друг друга. Женщина проплыла мимо с все еще полузакрытыми глазами, держа под мышкой сумочку из змеиной кожи. Латроп посматривал ей вслед, а Макс направился вниз.

Его раздражало, что образ женщины стоял у него перед глазами. Мужчина, полностью восстановивший здоровье после одиннадцати невыносимых месяцев монашеской жизни в больнице, становится слишком восприимчивым и некритичным. Конечно, женщина была привлекательной, но в ее лице ощущалось нечто неприятное – возможно, из-за маленьких морщинок в уголках рта, придававших ему недовольное выражение.

Макс открыл одну из дверей на палубе «А», с трудом прыгнул внутрь и позволил сквозняку захлопнуть за ним дверь. Коридоры были душными и пахнущими резиной – в них царила тишина, нарушаемая лишь слабым поскрипыванием переборок. Этот скрип словно следовал за Максом. Спустившись по ступенькам, которые покачивались под ним, повторяя движения корабля, Макс оказался на палубе «Б», где было еще более душно. Согласно приказу, иллюминаторы всех спален были постоянно закрыты шторками и задраены. Даже наверху, в общественных помещениях, и в дневное время иллюминатор можно было открыть только с разрешения стюарда. Макс еще никогда не ощущал такого одиночества.

Его каюта – просторная и с отдельной ванной – находилась по правому борту палубы «Б». Пройдя по узкому коридору, он свернул в короткий проход и открыл дверь слева. Все лампы были включены – их отсвет поблескивал на белых стенах. Электрический вентилятор урчал в каюте, слегка уменьшая духоту. Чемодан Макса стоял у одной из коек – каюта была двухместной, хотя Макс ни с кем ее не делил. На покрывавшем пол зеленом ковре стояли два плетеных стула. В ванной, чью открытую дверь придерживал крючок, на полке над умывальником вибрировало зеркало и фыркал кран. Все казалось спокойным и мирным. Но…

В дверь негромко постучали, и в щели появилось серьезное лицо стюарда.

– У вас есть все, что вам нужно, сэр?

– Да, спасибо.

– Я принес ваш чемодан.

– Вижу.

– Когда через несколько минут прозвучит гонг, сэр, все пассажиры должны собраться в салоне наверху.

– Зачем?

– Для инструкций. Пожалуйста, захватите спасательный жилет. Вы умеете с ним управляться?

– Да.

– Вы уверены, сэр? – настаивал стюард, ловко проскальзывая в каюту. Улыбка держалась у него на лице как приклеенная, отражаясь в зеркале гардероба, на верху которого лежали два спасательных жилета. Макс поднял руку и стащил один из них вниз. Жилет состоял из двух больших продолговатых пробковых блоков, обшитых брезентом, с брезентовыми плечевыми и шейными лямками. В последние требовалось просунуть голову, чтобы пробковые блоки оказались по обеим сторонам шеи, а затем продеть руки в плечевые лямки и завязать сзади брезентовые шнурки, наподобие фартука. Макс быстро надел жилет.

– Великолепно, сэр, – одобрил стюард. – А теперь, пожалуйста, заполните этот бланк, – он кивнул в сторону полки, где рядом со списком пассажиров лежал длинный розовый лист бумаги, – и принесите его вместе с вашим паспортом в офис эконома, как только сможете.

– Ладно. – Макс не заметил ухода стюарда. Похожий на Голиафа в своем спасательном жилете, он разглядывал разноцветный буклет, содержащий перечень пассажиров «Эдвардика».

Ему никак не удавалось выбросить из головы образ блондинки отнюдь не первой молодости, проходящей мимо, полузакрыв глаза и подставив лицо ветру. Черт возьми, ведь он наконец свободен и хотел только покоя и одиночества, согласившись ради них переплывать океан даже с грузом взрывчатки! Тем не менее его интересовало имя блондинки, и он раскрыл буклет с более чем скудным списком имен:

Стоп! Здесь было только восемь имен, а Латроп говорил, что на корабле девять пассажиров. Вероятно, он ошибся. Но внимание Макса привлекло третье имя в перечне. Если какое-нибудь имя подходило виденной им женщине, так это «миссис Эстелл Зия-Бей».

– Но разве она турчанка? – обратился Макс к жужжащему вентилятору. – Если я когда-нибудь видел англичанку, так это она.

Голос эхом отозвался в замкнутом пространстве. Палуба «Эдвардика» под его ногами начала медленно подниматься, потом угрожающе накренилась с резким скрипом переборок, так что ему пришлось ухватиться за край койки, чтобы не упасть. Испытывая неприятное ощущение в желудке, Макс Мэттьюз внезапно понял причину возбуждения, не покидавшего его с момента отплытия. Все дело было исключительно в нервозности. Расстегнув жилет, Макс снял его и повесил на руку. Теперь он слышал звуки гонга, постепенно приближающиеся к его двери.