Прекрасна была их любовная ночь,

Но к утру, но к утру

Перышки только валялись вокруг!

Пунтила. Это про меня. Сердце щемит от таких песен.

Mатти обхватил Фину и, танцуя, уводит ее из комнаты.

X

Ноктюрн.

Двор поместья. Ночь. Пунтила и Матти вышли оправиться.

Пунтила. Я бы не мог жить в городе. А почему? А потому, что когда мне надо выйти по малому делу, я желаю идти прямо по земле, и чтобы звезды над головой, и воздух чистый. А иначе зачем мне это надо? Говорят, это примитивно. А чем земля хуже какой-нибудь фарфоровой посудины?

Матти. Я вас понимаю. У вас это вместо спорта.

Пауза.

Пунтила. Мне не нравится, когда у человека нет жизнерадостности. Я всегда смотрю за моими людьми: умеют ли они веселиться? Когда я вижу, что кто-нибудь из них нос повесил, я его увольняю. Такой мне не нужен.

Матти. Вполне вам сочувствую. Не понимаю, почему все ваши люди какие-то желтые, костлявые и старятся раньше времени. По-моему, они это вам назло. Иначе они не стали бы нахально ходить по двору, когда в имении гости.

Пунтила. Можно подумать, что они у меня голодают.

Матти. А хотя бы и так. Пора бы уж им привыкнуть к голоду в Финляндии. Не хотят привыкать, нет желанья. В восемнадцатом году их уложили восемьдесят тысяч. Вот когда наступила тишь да гладь да божья благодать. Только потому, что голодных ртов стало меньше на восемьдесят тысяч.

Пунтила. Жалко, что нельзя было обойтись без этого.

XI

Господин Пунтила и его слуга Матти восходят на гору Хательма.

Библиотека в поместье "Пунтила". Пунтила, обвязав голову мокрым полотенцем, охая, просматривает счета. Лайна стоит перед ним с тазом и вторым

полотенцем.

Пустила. Если атташе еще раз будет полчаса разговаривать по телефону с Хельсинки, я отменю помолвку. Я ничего не говорю, когда у меня пропадает целый лес. Но от такого мелкого грабежа у меня кровь бросается в голову. А как ты цыплят записываешь? Сплошные кляксы. Что же, мне самому сидеть в курятнике?

Фина (входя). Пришел господин пастор и представитель от молочного товарищества. Хотят вас видеть.

Пунтила. Не хочу я их видеть. У меня голова трещит. Наверно, начинается воспаление легких. Веди их сюда!

Входят пастор и адвокат. Фина поспешно скрывается.

Пастор. Доброе утро, господин Пунтила, надеюсь, вы хорошо спали? Я вот случайно встретил господина адвоката, и мы подумали: а что, если заглянуть к вам на минуточку.

Адвокат. Ночь ошибок, так сказать.

Пунтила. Я уже говорил по телефону с Эйно, если вы об этом. Он извинился. В общем, дело улажено.

Адвокат. Милый Пунтила, тут надо, вероятно, принять во внимание один пункт: пока все эти недоразумения, происходящие в "Пунтиле", касаются жизни твоей семьи и твоих отношений с государственными деятелями, это все твое личное дело. Но, к сожалению, есть кое-что еще.

Пунтила. Слушай, Пекка, не ходи вокруг да около. Если я причинил ущерб, я заплачу.

Пастор. К несчастью, бывает ущерб, который нельзя оплатить деньгами, дорогой господин Пунтила. Короче говоря, мы пришли к вам, чтоб по-дружески обсудить вопрос о Сурккале.

Пунтила. А что там с этим Сурккалой?

Пастор. В свое время мы слышали ваши высказывания о том, что вы намерены уволить этого человека потому, что он заядлый красный и оказывает нездоровое влияние на всю нашу округу.

Пунтила. Ну да, верно, я говорил, что я его вышвырну.

Пастор. Срок его найма истек вчера, господин Пунтила. Однако Сурккала не уволен. Иначе я бы не видел вчера в церкви его старшую дочь.

Пунтила. Как не уволен? Лайна! Разве Сурккала не получил расчет?

Лайна. Нет.

Пунтила. Как же это случилось?

Лайна. Вы его встретили, когда нанимали рабочих, привезли обратно на студебекере и заместо того, чтобы уволить, дали ему десять марок.

Пунтила. Какая наглость! Берет десять марок, когда я сто раз ему говорил, что, как только кончится срок, он может убираться к черту! Фина!

Входит Фина.

Позови сейчас же Сурккалу!

Фина уходит.

У меня ужасно болит голова.

Адвокат. Кофе. Выпейте кофе.

Пунтила. Правильно, Пекка! Я, должно быть, был пьян. Я всегда выкидываю такие штуки, когда перехвачу лишний стаканчик. Я тогда могу себе голову оторвать. А он этим воспользовался. Его надо в тюрьму отправить.

Пастор. Конечно, господин Пунтила. Мы все знаем, что вы настоящий человек. Такое может произойти с вами только под влиянием напитков.

Пунтила. Это ужасно! (С отчаянием.) Что я теперь скажу своим шюцкоровцам? Это дело чести. Если об этом узнают, мне объявят бойкот. У меня не будут больше брать молоко. Это все Матти, шофер! Он знал, что я не выношу Сурккалу, и все-таки допустил, чтобы я дал ему десять марок.

Пастор. Господин Пунтила, не надо так трагически смотреть на вещи. Такое всегда может случиться.

Пунтила. Чего там может случиться! Бросьте! Нет, если так пойдет дальше, я должен попасть под опеку. Не могу же я сам вылакать все свое молоко. Я разорюсь. Послушай, Пекка, не сиди сложа руки, ты должен вмешаться. Ты же их юрисконсульт. Я сделаю пожертвование шюцкоровцам. Это все пьянство. Лайна, мне нельзя пить.

Адвокат. Значит, ты увольняешь Сурккалу? Его надо убрать. Он отравляет атмосферу.

Пастор. Ну, мы пойдем, господин Пунтила. Все можно исправить, была бы только добрая воля. Добрая воля - это все, господин Пунтила.

Пунтила (пожимая ему руку). Спасибо.

Пастор. Не за что. Мы все исполняем свой долг. Давайте же исполнять его скорее!

Адвокат. И, может быть, ты еще поинтересуешься биографией твоего шофера? Он тоже производит неважное впечатление.

Пастор и адвокат уходят.

Пунтила. Лайна, я больше капли в рот не возьму! Никогда! Сегодня утром я проснулся и стал думать. Это какое-то проклятие! И я решил: пойду в коровник и дам зарок! Люблю коров. Все, что я решаю в коровнике, это бесповоротно. (Торжественно.) Тащи сюда все бутылки из шкафчика для почтовых марок. Все спиртное, что есть в доме, я сейчас уничтожу! Все - до последней бутылки! И не говори, что это стоит денег, Лайна, имение дороже.

Лайна. Слушаюсь, господин Пунтила. Но вы уверены, что это нужно?

Пунтила. Скандал с этим Сурккалой, жаль, что я его не вышвырнул на улицу, - это мне урок. Пусть Альтонен тоже явится. Он - мой злой гений.